предлагая Грайсу лотерейный билет, неопределенно шепнул: «За наше общее дело», – а когда Грайс полез в карман, подмигнул ему на манер Ваарта. Вполне возможно, что Детский клуб, как и дочерние компании «Альбиона», всего лишь фикция, подумал Грайс. Но спросить, какое именно «общее дело» он поддерживает своими десятипенсовнками, Грайс не успел: Бизли многозначительно прижал палец к губам.
Что ж, такие предосторожности были вполне оправданны. Ведь любителей со всех сторон окружали враги – ну а если и не враги, то по крайней мере прохвосты-бездельники, как говорила Пам, или верноподданные ослы, как сказал бы сам Грайс. Братья Пенни, которых не было на собрании, казались ему особенно опасными: только вымолви при них неосторожное словечко, и они мигом разнесут его по всему «Альбиону».
Бизли опоздал со своим бизнесом на сутки: обычно он распространял лотерейные билеты в четверг, а не в пятницу. Но вчерашний день, закрутившийся с утра кувырком, можно было вычеркнуть из расписания. Тем более что на сегодня никаких мероприятий все равно не намечалось: Хаким, загоравший в Альгарве, лишил канцпринадлежников традиционных кондитерских утех. А жаль – без мебели, с разложенными прямо на полу коробками сладостей у них, как правильно сказал Ардах, получился бы настоящий восточный базар.
Канцпринадлежники взволнованно обсуждали возникшие из-за отъезда Хакима трудности. Было единогласно решено, что он поступил по-предательски, не напомнив им вовремя о своем отпуске. Грант- Пейнтону жена поручила купить для дома коробку шоколадных конфет; Ардах собирался приобрести ко дню рождения племянника уцененный конфетный набор, оставшийся, как он знал, у Хакима с рождества. Ну а Копланд, по всеобщему убеждению, просто не смог бы протянуть рабочую неделю без очередной банки «Подарочного ассорти».
Выяснилось, однако, что братья Пенни, эти пентюхи, могут, как ни странно, предложить выход из создавшегося тупика. Они дружили с миссис Рашман и время от времени принимали участие в ее гастрономических экспедициях. («Ай да братцы!» – услышав об этом, подхихикнул Ваарт.) Они знали, что на рынке неподалеку от «Альбиона» есть кондитерский киоск удешевленных товаров. Если покупать у Хакима, экономия, конечно, получалась бы куда заметней, но лучше уж хоть немного, чем совсем ничего. Предложение братьев было принято, канцпринадлежники собрали деньги, составили список нужных покупок и отрядили Тельму на рынок. За Копланда заплатил из лотерейных денег Бизли, наказав Тельме взять у киоскера отдельный счет.
После этого в отделе наступило временное затишье. И тут опять возник разговор про мебель, и завел его на этот раз Ардах, сказав, что посидеть-то все же было бы неплохо и что раствориться в воздухе стулья не могли. Грайсу показалось – может быть, правда, именно показалось, – что коллеги смотрят на пего с немым укором. Но он стойко выдерживал их укоряющие взгляды, пока курьер Нутряшки не приволок утреннюю почту. Принять ее пришлось Грант-Пейнтону, и он сейчас же стал хитренько озираться, явно намереваясь повторить вчерашний фарс, когда по его приказу Грайс вскрыл, рассортировал и потом свалил письма в корзину для бумаг. И действительно, его взгляд задержался на Грайсе, который не успел убраться с глаз начальника к дальнему окну, как Ардах, Ваарт и братья Пенни. Однако, выдержав секундную паузу, Грант-Пейнтон язвительно сказал:
– Нет-нет, мистер Грайс, сегодня вам заниматься почтой недосуг, ведь мебель сама в отдел не придет… – И письма были поручены заботам Сидза.
Грайс, конечно, мог веско возразить Грант-Пейнтону, «Исходя из вчерашних сообщений, – сказал бы он, – и помня, что мы, по-видимому, работаем на правительство, которое преследует абсолютно неведомые нам цели, мы должны думать вовсе не о мебели». Но Грант-Пейнтон наверняка ответил бы ему, прикрыв добродушным юмором суровую суть официального приказа: «Мистер Грайс даже если «Альбион» захватили пришельцы с Марса, пропавшую мебель необходимо отыскать!» Можно было, правда, спросить Грант- Пейнтона, как он представляет себе поиски мебели без межэтажного пропуска. Но Копланд уже однажды дал Грайсу гаерский ответ на этот вопрос, а с начальником ведь особо-то не поспоришь.
И вот, мученически вздохнув, Грайс пробормотал: «Будем надеяться, что она исчезла не бесследно», – и пошел к двери. Ваарт крикнул ему вслед что-то грубовато-насмешливое, и, закрывая дверь, он услышал раскаты хохота. Злорадно подумав, что если его изловят где-нибудь без пропуска, то объясняться с администрацией будет Грант-Пейнтон, Грайс вызвал лифт.
И как нарочно, когда лифт благополучно довез до подвала, он угодил прямо в руки – или, верней, в руку – того самого швейцара, который поймал его накануне. А может, это был вовсе и не тот же самый швейцар. Может, это был швейцар из тройки, охранявшей Сент-Джуд, или из другой тройки – если существовала
Неопознаваемый швейцар стоял, читая спортивную газету, под большой металлической табличкой с надписью: АРХИВНЫЙ СЕКТОР. ТОЛЬКО ДЛЯ ОСОБО ОТВЕТСТВЕННЫХ СОТРУДНИКОВ. Газету швейцар держал в вытянутой руке, потому что был дальнозорким, а за его спиной Грайс разглядел столик, на котором лежали атрибуты швейцарской службы: журнал с фамилиями и личными подписями служащих, допускавшихся в Архивный сектор, пачка бланков, похожих на заверенные пропуска, штемпельная подушечка в жестяной коробке и несколько штампов. Столик был придвинут к металлической, со стеклянным верхом перегородке, протянувшейся вдоль беленой стены, так что между перегородкой и стеной оставался очень узкий коридор, по которому, если б швейцар его пропустил, Грайс мог дойти до противоположного конца подвала. А за перегородкой рядами стояли разнообразные архивные шкафы. Самые ближние из них показались Грайсу просто допотопными. Те, что размещались за ними, – деревянные, трехъящичные, но без выдвижных направляющих (ящики скользили по боковым деревянным планкам) – он вроде бы видел в старых проспектах «Комформа» под каталожным номером А2А/0629. А те, что стояли вдали – металлические, четырехъящичные с утопленн-ыми ручками и выдвижными направляющими, – изготовлялись на фабриках «Комформа» еще сравнительно недавно, и он ясно помнил их каталожный номер: Б4Б/04885. Слава богу, что ему не придется искать отдельскую мебель среди этих многолетних напластований комформской продукции – легче было бы найти, как говорится, иголку в стоге сена.
Да и швейцар, слава богу, не обратил на него внимании, а главное, не потребовал предъявить пропуск. Он лениво приспустил газету и, словно в бинокль, сфокусированный усилием воли, осмотрел его сквозь толстые линзы очков, но равнодушно промолчал.
– Я, знаете ли, что-то потерял ориентировку, – сказал ему Грайс. – Мне нужен Рабочий сектор Ремонтно-планировочного отдела.
Швейцар осматривал его около минуты – так директор школы смотрит на затаенно дерзкого ученика, – а потом неуловимым движением пальцев свернул газету трубкой, сделав ее как бы продолжением руки, и указал в глубь коридора. Грайс пошел, куда было указано, а через несколько секунд его догнала запоздалая реплика швейцара:
– Прямо по коридору и два раза направо. Там увидите табличку. – Грайс оглянулся, и ему показалось, что швейцар обдумывает, достаточно ли пришельцу устного указания, или надо было написать сказанное на бумаге.
– Большое вам спасибо!
Вскоре взгляду Грайса открылось помещение, точь-в-точь такое же, как Архивный сектор. Но здесь ряды шкафов сверкали свежим лаком, потому что их наверняка доставили сюда прямо со складов готовой продукции «Комформа». Это была последняя модель, и когда Грайс увольнялся, им еще даже не присвоили каталожного номера, а в рекламных проспектах новые шкафы описывались как «архивный сейф системы «Мгновенный поиск» с автоматически задвигающимися ящиками». Стало быть, «Альбион» получает новейшее конторское оборудование. Тут, кроме шкафов, хранились новенькие столы – и обычные, четырехъящичные, с металлической передней панелью, и парадные, для конференц-залов, под стеклом и на одной тумбе-ноге, – а в отдалении теснились ряды стоек-вешалок, складных стульев и обитых кожей кресел для высшего начальства. Поистине, волшебная пещера Аладдина с последними достижениями дизайнерской мысли «Комформа»!
Табличка перед входом гласила: РАБОЧИЙ СЕКТОР И СКЛАД РПО. ТОЛЬКО ДЛЯ РАБОЧИХ И ОСОБО ОТВЕТСТВЕННЫХ СОТРУДНИКОВ. Но ни столика, где проверяют пропуска, ни швейцара тут, к радости Грайса, не было. Никем не остановленный, он дошел до небольшой, фута три на четыре, площадки, огороженной низким металлическим барьерчиком, и здесь обнаружил уже знакомых ему рабочих, которые
