– Нет. Хотя и мог бы им быть. За те десять дней, что я здесь, женщина не произнесла ни слова. Теперь я знаю почему.
– Как вы можете это знать, если вы не врач?
– Вы бы тоже знали, уважаемая госпожа, если бы оказались на моем месте, – ей вырвали язык!
– Что?
– Ха-ха! Шутка. – Глаза индийца блеснули. – Обманул, да? Не обращайте внимания. Вас ведь я не оскорбил, верно? Вас такое возбуждает?
Он высунул язык и выгнул его так, что коснулся кончиком носа. В следующий момент язык исчез с быстротой, которой мог бы позавидовать хамелеон.
– У меня на родине, – продолжал Гупта, – люди могут проделывать языком удивительные вещи. Некоторые мудрецы разделяют его ножом на две части, правую и левую. Потом закрывают этими двумя половинками обе ноздри, лишая себя кислорода, и предаются медитации. Другие заглатывают язык на десять минут. Да-да, буквально! Потом изрыгают. Конечно, на тренировку уходят месяцы и годы, ведь язык нужно не только удлинить. Я не врач, блистательная госпожа, а фокусник. Фокусник должен хорошо знать человеческое тело. Иногда ему приходится прятать в нем что-то и предъявлять в должный момент. Я могу, например, спрятать в глазу большую жемчужину. Иногда фокуснику приходится совершать телом невероятные движения. Да, чудеса тела! Все его скрытые секреты! Ваше тело, блистательная госпожа, тоже чудо. Ваша шея – белая выя трубящей в небеса гусыни; ваши плечи – ее белоснежная грудка. Я мог бы научить вас проглатывать самые разные длинные предметы: змей, стальные лезвия, полый бамбук…
Дебора фыркнула.
Гупта перенес внимание на Алекса.
– Хотите что-нибудь спрятать, молодой человек? Гупта поможет вам.
Алекс почувствовал, что краснеет.
– Все что угодно и где угодно! – Индиец хлопнул в ладоши, но от хлопка не получилось ни алмаза, ни джинна. – Я могу спрятать вещь у вас на глазах, и вы никогда ее не найдете. Вообще-то, – он повертел ладонями, в которых ничего не было, – я уже ее спрятал.
Если поначалу Гупта казался скользким, вертким ловкачом, то теперь он выглядел и вел себя иначе: уверенно и смело. Как будто неким скрытным образом расставив все в требуемом порядке и подготовив столовую, как сцену, к демонстрации фокуса, чувствовал себя теперь хозяином положения.
– И что же такое я спрятал? А-а, это мой маленький секрет.
– Я был жонглером, – сказал Алекс. – Жонглировал ножами. Бросал их в мишени, обозначавшие тех, кто меня обидел.
– Так что, Гупта, – торопливо вмешался в разговор Набу, – покажешь нам свой фокус?
Индиец все еще смотрел на Алекса – с презрением, наигранной веселостью и – да – сознанием своего полного права делать то, что заблагорассудится.
– Что спрятано? Где? И почему? Гупта всегда знает секреты. Взгляд его, – произнося это, индиец уперся взглядом в Дебору, – проникает сквозь стены, тростник, кирпичи. Через камень, одежду, кожу.
Неужели Гупта, по некоему жуткому стечению обстоятельств, был на той же улице, когда ишаки сорвались в галоп? Неужели он видел, как Алекс подобрал сверток, и запомнил его? Или он просто хороший физиономист и чтение мыслей строится на наблюдении за сокращениями лицевых мышц и другими непроизвольными реакциями?
В любом случае, решил Алекс, с первым светом утра нужно достать картридж из тайника в стене и держать его при себе, пока не найдется местечко понадежнее. Лучше где-нибудь в городе. В ямке, под камнем, может быть, на территории храма.
– Хватит, – сказал Набу. – Перестань дразнить наших добрых знакомых. Не порти настроение людям. Все, достаточно.
– А мне даже интересно, – сказала Дебора.
– Конечно, интересно, – согласился Гупта. – А вашему спутнику, мастеру метать ножи, ему тоже интересно?
– Хм-м, хм-м, м-м, – сказала прислуга.
Глава 2
в которой Алекс совершает акт священной любви и знакомится с цирюльником
От кошмара его спас крик. Алекс только что установил стержень взрывателя бомбы, чтобы ровно через час уничтожить весь мир. Почему он это сделал? Все дело было в послании, которое он то ли получил, то ли не получил. Отвратительно и ужасно быть тем, чей долг погубить столько надежд, красоты и любви. Услышав крик Деборы, Алекс вскочил с тюфяка, прикрылся первой попавшейся под руку тряпкой и, выскочив из комнаты, помчался по коридору в направлении голосов.
Из открытой двери слышался раскатистый, возмущенный голос Набу:
– Послушайте, это отвратительно! Омерзительно!
– Нет, если у них такие обычаи! – возражала Дебора.
– А зачем оставлять дверь открытой? Чтобы все видели?
Алекс заглянул в комнату. Дебора и Набу стояли в нескольких шагах от порога, причем Дебора, похоже, сдерживала нубийца. Гупта, небрежно поджав ноги, сидел совершенно голый на голом полу в ясном свете наступающего утра. Одна его рука шевелилась под ляжкой, другая висела у рта, и из нее выползала коричневая шелковая лен та. На глазах у Алекса другой конец ленты появился из ануса индийца. Рядом с ним, на полу, лежала маленькая прозрачная коробка. Отправляя в рот пленку из кассеты, Гупта не просто поедал ее, но и извергал из себя через задний проход!
Алекс бессильно прислонился к дверному косяку. Пока он спал, индиец пробрался в комнату и выкрал картридж! И вот теперь он… превращал пленку в экскременты.
Заметив Алекса, Гупта кивнул ему и вежливо осведомился:
– Доброе утро! Что-то потеряли?
Выдать себя поспешным заявлением Алексу помешал Набу.
– Вот она, гигиена по-индийски! Проглотить, подождать, пока оно выйдет из вас, а потом подергать туда-сюда! И притом оставить дверь открытой, чтобы все видели. Меня от этого тошнит.
Дебора хихикнула.
Кадык у Гупты судорожно задвигался вверх-вниз, после чего индиец изрыгнул на ладонь нечто напоминающее ленточного червя. Другая рука выдернула из-под задницы вторую ленту.
– Оба совершенно чистые. Ха-ха! Маленькая шутка! Эти два отрезка вовсе и не были соединены. Ты, Набу, принял их за одну ленту. Почему? Потому что на днях я рассказывал тебе о том, как некоторые мудрецы у меня на родине, умеющие контролировать внутренние мышцы, прочищают кишечник, проглатывая и проводя через него, как змею Кундалини, очень длинное полотенце.
Гупта поджался, приняв позу лотоса и тем самым скрыв свои гениталии.
– Ну, разве не замечательно? Вы видите то, что хотите увидеть, когда на самом деле ничего нет. И наоборот!
Индиец ловко намотал пленку на средний палец и засунул ее в коробочку, которая была сделана вовсе не из пластика, а из рога или чего-то похожего. Пленка оказалась совсем и не пленкой. Она была шире и мягче. Резина, объяснил Гупта. Алекс смог наконец выдохнуть.
Гупта пристально, словно через магический кристалл, посмотрел на Алекса. Последний видел перед собой хищную птицу с колючими глазками.
– Увидели что-то интересное для вас лично?
– Нет. Просто кошмар приснился.
– Господи, и это в первую ночь в Вавилоне!
– Не очень хорошее предзнаменование, – беззаботно заметила Дебора.
– Дорогая госпожа, сон здесь не считается предзнаменованием. В Вавилоне снам не придают большого значения, хотя иногда профессионалы берутся за их толкование. Не забывайте, вавилоняне и сами сон, не
