Римский воин

соотечественника, 8 венцов – coronae aureae, за победу в единоборстве (возможно, не над врагами, а над другими центурионами), 3 – coronae murales, 1 – наивысшая награда за храбрость, венец corona obsidionalis, который давался за освобождение города от вражеской осады. Плиний Старший называет лишь восемь граждан Рима, награжденных последней из перечисленных наград, в том числе императора Августа. Венец corona civica теоретически мог получить любой из граждан империи, однако после смерти императора Клавдия случаев награждения этим знаком не отмечено. Позже император Септимий Север учредил «золотой гражданский венец», которым награждались центурионы. По-видимому, никому из героев империи больше так и не удалось совершить героических поступков, сравнимых с теми, что совершил Дентат. Если кто-то из них и получал некоторые награды повторно, то в гораздо меньших количествах, чем легендарный герой Рима. Все перечисленные выше награды надевались солдатами на военных парадах и во время праздников. Обычно награда вручалась самим императором или по его представлению после окончания военной кампании.

Иногда награждались не отдельные солдаты, а целые войсковые формирования. И снова при выборе награды для подразделений не соблюдалось равенство. Преторианские когорты могли получить «золотой венец», который помещался на их штандарт. Легионы также могли быть награждены венцом. Но когорты в их составе получали лишь диск. Вспомогательные войска могли включать названия полученных наград в свои наименования, которые после этого порой становились очень длинными. Например, «1-я тысячная ала граждан Рима, имени Флавия Августа Британика, дважды награжденная ожерельем за заслуги» или «1-я когорта бревков (иллирийское племя. – Ред.) граждан Рима Валерия, победоносная, дважды за доблесть получившая право быть награжденной ожерельем». Первой из двух названных выше когорт были присвоены три награды: в первую очередь имя Флавия Августа выделяет крыло, точно так же, как в наше время в британской армии префикс Royal (королевский). Во-вторых, это титул «римских граждан» (civium Romanorum). (Обычно обозначался аббревиатурой C.R.) Он обозначает, что за особые заслуги весь личный состав алы или, по крайней мере, те, кто не имел раньше римского гражданства, были удостоены его. И наконец, фраза «bis torquata ob virtutem» означает, что штандарт алы был дважды украшен соответствующей наградой за некие заслуги. Известны и случаи награждения подобным образом целых легионов. Например, II, III и VIII легионы известны как «носящие имя Августа (Августов)», а VII и XI легионы стали Клавдиевыми за верность императору, проявленную в 42 г. н. э. Очень часто по отношению к легиону применяется определение pia fidelis. Так, в 83 г. н. э. император Домициан присвоил I легиону (Минервы) почетное наименование legio I Flavia Minervia pia fidelis Domitiana. После смерти Домициана имена Флавия и Домициана убрали из наименования легиона, и он стал называться legio I Minervia pia fidelis.

Наказания

Строгость дисциплины в римской армии времен республики стала почти легендарной. Конечно, здесь не обошлось и без многочисленных преувеличений историков ранней империи, которые пытались воплотить нереализованные мечты настоящего хотя бы в прошлом. Кроме того, они пытались смешать этот трезвый расчет с идеализмом Августа. Это стремление было настолько неприкрытым, что такие писатели, как Валерий Максим (римский историк I в.), а также автор тома IV знаменитых «Стратегем» (которым никак не мог быть Фронтин, однако именно Секст Юлий Фронтин (ок. 30 г. – ок. 103 г.) считается, вопреки мнению автора, автором «Стратегем». – Ред.) с очевидным одобрением рассказывают о суровых полководцах, основной заслугой которых является как раз эта безжалостность. Полибий, которому довелось очень скрупулезно изучить нравы и обычаи в Риме того периода, относит успехи римлян на военном поприще именно к четкой системе поощрений и наказаний, которая была введена и которой неукоснительно следовали военные. И все же мы не должны преувеличивать роль дисциплины в римской армии. По мнению Мессера, представители современной немецкой исторической науки, несомненно, под влиянием германских военных традиций, имеют тенденцию автоматически принимать всерьез многочисленные панегирики римской армии, исходившие как от их предшественников, так и от древних историков. Он пришел к прямо противоположному выводу: для римской армии того периода характерны склонность к мятежам и неподчинению. Он отметил, что во времена республики римский легионер демонстрировал самостоятельность в мыслях и поступках; он был совсем не тем, кем обычно принято считать римского солдата. Именно индивидуальная инициатива делала римского воина столь успешным, а вовсе не слепое безоговорочное повиновение. Правда, как водится, лежит где-то посередине между этими двумя полярными точками зрения. (Автор не может понять, что была личная инициатива (воина, командира) в рамках выполнения приказа вышестоящего начальника и при железной дисциплине, когда основной вид наказания – смерть. – Ред.)

Читатель может возразить, что тотальная система всеобщего слепого подчинения эффективно функционирует в армии общего призыва, в особенности во времена национального кризиса, такого, как вторжение Ганнибала во время Второй Пунической войны. Однако в условиях империи и при профессиональной армии, набор в которую осуществляется на добровольной основе, такая система столь пагубно скажется на комплектовании, что под вопросом окажется само существование армии. И все же суровые законы современного иностранного легиона тем не менее не отпугивают новобранцев, и приток рекрутов туда не иссякает. Иосиф Флавий пришел к тому же выводу, что и Полибий: методы подготовки римских солдат частично основывались на страхе. По римским законам смертью каралось не только дезертирство с поля боя, но и гораздо более легкие прегрешения по службе. А полководцы Рима наводили еще больший ужас, чем римские законы. Таким образом, дисциплина в армии во времена империи повсюду была железной.

И все же остается общее впечатление, что дисциплина в армии во времена империи, как и во времена республики, была не настолько суровой, как об этом гордо рассказывают некоторые римские историки, с которыми полемизирует Мессер. Особенно это касается восточных легионов, за исключением периода, когда они имели несчастье попасть под командование Корбулона. (Почему же несчастье? Полководец Гней Домиций Корбулон, наведя порядок в легионах, успешно воевал с парфянами в 50 – 60-х гг. – Ред.) Характерным для описания жизни западных легионов является описание Тацитом Ауфидиена Руфа, ненавидимого всеми коменданта легионного лагеря (praefectus castrorim) во времена восстания в Паннонии: «Дослужившийся после долгих лет службы до звания центуриона, получивший вскоре должность префекта лагеря, он выступал за восстановление старых традиций жесткой дисциплины». Создается впечатление, будто подобное отношение к службе уже считается чем-то старомодным. Точно так же Корбулон, принимая легионы Нижней Германии в 47 г. н. э., обнаружил, что солдаты не желают заниматься ничем, кроме грабежей и мародерства. После восстановления «традиционной» дисциплины он приобрел репутацию придиры и тирана. В войсках о нем ходили многочисленные легенды. Можно предположить, что Корбулон не стал бы настолько знаменитым, если бы в армии было много военачальников, подобных ему (Гней Домиций Корбулон был прежде всего талантливым полководцем, громившим врагов империи и на западе и на востоке. – Ред.). Однако, скорее всего, римские генералы тех времен отличались относительной гуманностью к подчиненным. Говоря о дисциплине в римской армии, необходимо постоянно делать ссылку на то, о каком веке идет речь. Во время первых двух столетий существования империи традиционно характерные для римлян качества стали постепенно изменяться (в сторону падения дисциплины и, как следствие, боевой подготовки).

Поэтому, перечисляя существовавшие официально в армии виды наказаний, необходимо также учитывать и то, что думающий офицер никогда не применял некоторые из них, хотя и мог воспользоваться своим правом по закону. Он следовал более или менее стандартной практике. Читателю также будет полезно разобраться в том, что в действительности имело место, а что было плодом фантазий писателей.

А. Децимация. Изо всех видов наказаний, которые могли применяться в римской армии, децимация, по- видимому, является наиболее известным. Этот вид наказания обычно применялся к одной из когорт, каждый десятый солдат которой путем жребия приговаривался к казни. Казнь обычно осуществляли их товарищи из других когорт с помощью дубинок или камней. Оставшиеся в живых девять десятых личного состава при этом обычно получали более мягкое наказание, например переводились на ячменный рацион вместо пшеничного. Хотя этот варварский вид наказания применялся Октавианом во время Далматинской войны в 34 г. до н. э., другие примеры его применения во времена империи встречаются крайне редко. Самый ранний такой случай произошел во времена императора Тиберия. Тогда некто Л. Апроний, принявший командование в кампании против Такфарината (восстание в Африке, начавшееся в 17 г., в котором большую роль сыграло