огромного судна. Соединенные перекладинами мачты поднимались в небо с ровной, расчищенной земли. С некоторых свисали веревочные лестницы; с других — канаты с петлей на конце. Я увидела трапеции, воздушные платформы и «вороньи гнезда» — и снова тросы, натянутые между ними; а за этими боевыми рядами стояло сухое, но все еще мощное дерево. Все маленькие и нижние ветви были обрублены, а на оставленных верхних крепилось снаряжение для акробатов. Несколько лесных Джеков, одетых в грубые поношенные штаны, алые куртки и мягкие сапоги с раздвоенными носками, висели на канатах и проверяли страховки, петли, крюки и зажимы; один из них спускался по канату вниз.
Понаблюдав некоторое время за их деятельностью, мы навели справки и снова отправились в путь — на этот раз в правильном направлении. К этому времени хмель из меня выветрился окончательно.
Как и было обещано, дом семьи Лэло находился на дереве — это был один из тех домов, которые «обвивали» ствол лесного гиганта. Мы добрались до него по специальной лестнице, прикрепленной к стволу, возвышающемуся над крышами домов.
Однако не успели мы подойти к двери, не говоря о том, чтобы познакомиться с родителями, как Лэло объявила, что мы идем на пикник в «настоящие джунгли». Следом за ней выскочил Киш с корзинкой для пикников, и через несколько секунд мы уже снова спускались по лестнице.
Возможно, родители Лэло настойчиво дали ей понять, что нехорошо приглашать друзей из Сверкающего Потока, едва Киш успел оттуда уехать. Кроме того, из Джангали, может быть, нагрянут все его родственницы и друзья, так что дом просто сорвется со своих подпорок!
А может, Лэло, возвратившись к своей семье и своим привычкам после долгого плавания, сама поняла, что совершила faux pas,[2] неосмотрительно пригласив двоих подружек по команде. Сам Киш, казалось, был совершенно счастлив и не смущался нисколько.
Как бы там ни было, мы отправились в джунгли по тропинке длиною примерно в пол-лиги, которая уводила нас туда, где природа становилась все более дикой.
С палубы судна джунгли кажутся очень однообразными. С близкого расстояния те же джунгли превращаются в волшебную сказку. Казалось, они переливались сотней оттенков зеленого: весь спектр состоял из одного зеленого, словно солнце излучало зеленый, а не голубовато-белый свет. А потом зеленый уступал другим оттенкам, которыми играли цветы и бабочки, — красным, оранжевым и лазурным, ослепительно розовым и сапфировым, похожим на свет разноцветных лампочек, если можно так сказать. Крылышки и лепестки казались хрустальными, стеклянными, радужными, светящимися сами по себе.
— Смотрите, цветы светятся! — воскликнула я. — Правда? А какая бабочка!
— Светятся — ты бы посмотрела на них ночью, — сказала Лэло.
Несомненно, когда зеленый цвет листьев растворялся в темноте, в течение часа или двух после этого проходил парад огоньков светящихся цветов и насекомых.
Лэло показала мне дерево-шип, которое иногда бывает опасным, и короткий и толстый «котел», из которого могла брызнуть жгучая жидкость, и сочащиеся смолой губки. Она нашла животное, которое называлось «змеиный свисток» и издавало жуткий визг, если вы пытались на него наступить; но этот звук угрожал только вашим барабанным перепонкам. Она спугнула парочку сухопутных крабов. Такие вполне могли отхватить палец, если бы вы сунули его куда не надо.
Она показала нам мамонтов джунглей: деревья-джеки, хоганни и тиковые деревья. Она показала места, где медовые тыквы и голубые груши растут так высоко, что теряются из виду. Мы прошли миниатюрную рощицу белых рогатых грибов, облепивших упавший гнилой ствол. Эти грибы, сказала она, съедобны; тогда как крошечные грибочки с малиновыми шляпками, высыпавшие под ними, были смертельно ядовитыми. Они так и выглядели. Как хорошо, что я слушала внимательно. Не знала я тогда, что эта экскурсия по лесу станет для меня уроком выживания, который я с радостью продолжу в первые недели следующего года…
Лианы свисали вниз, словно собираясь обвиться вокруг вас и задушить. И действительно, один из их видов так и назывался — лиана-душитель; однако вам пришлось бы прождать добрых полчаса, прежде чем она начала бы вас сжимать. Из мхов сочилась зеленоватая жидкость, похожая на слизистый яд, — а на самом деле она могла останавливать кровь и дезинфицировать раны. А лианы-паутины заплетались так, что подозрительно напоминали настоящую огромную паутину, в которой наверняка прятался кто-то жирный, с множеством глаз и волосатых лап. Но там никого не было.
Наконец мы добрались до места пикника, выбранного Лэло. Широкий утес в форме купола поднимался над землей на сотню пядей. По мере того как мы подходили к этой каменной громаде, она становилась похожей на заброшенный, заросший растениями храм. У меня промелькнула мысль, что Лэло собирается открыть нам какую-то древнюю тайну: искусство какого-нибудь давно вымершего народа, обитавшего здесь еще до того, как сюда прибыли человеческие существа из других мест.
Но нет, камень был создан природой. В нем были вырублены грубые ступеньки, поросшие мхом; а может, эти ступеньки были тоже природными, образовавшимися в результате разрушений. Мы забрались по ним на самую верхушку, которая оказалась плоской и почти лишенной растительности, за исключением одной подушки из мха. Итак, забравшись выше джунглей, мы расположились на куполе, окруженном лесом. Киш вытащил бутылку вина, завернутую в мокрые листья для охлаждения; потом голубые груши, пряные биточки, копченое мясо змеи и банку маринованных пурпурных грибов.
Мы лениво перебрасывались словами, ели, пили и любовались видом, который состоял в основном из воздушных паутин и зарослей мха — более яркие краски джунглей остались в нижних ярусах. Через некоторое время я взяла полупустую банку из-под грибов и принялась внимательно разглядывать ее содержимое.
— Я хотела тебя спросить, Лэло. Ты говорила, что люди из Порта Барбра используют какие-то грибы как наркотик, чтобы помутить разум.
Лэло засмеялась:
— А у нас в Джангали мы обычно травим гостей пурпурными грибами. Чтобы сделать их рабами на сотню лет.
— Нет, серьезно.
— Зачем это тебе?
— Просто так. Странно все это и непонятно. Интересно, понимаешь?
— А бедный Джангали не заслужил и половины твоего интереса, увы.
— Да нет, я не это хотела сказать… Вот это все — просто сказка. — Я обвела рукой окружающую нас панораму. — Здесь я чувствую себя настоящим джеком из джунглей.
Киш усмехнулся:
— Не думаю, что лесные джеки любят сидеть на таких махинах.
— И все-таки, — не отставала я, — расскажи, в чем там дело?
Лэло задумчиво откусила кусок голубой груши.
— Я знаю об этом немного. Мы слышали только отдельные сплетни. Об оргиях в глубине джунглей. Они используют порошок из грибов, чтобы растянуть время секса. Так закрутить — э-э — ощущения, чтобы казалось, что прошла целая вечность.
— Значит, время замедляет именно наркотик?
— Проблема в том, что ощущение времени восстанавливается очень быстро. Так я слышала. Ты начинаешь носиться, как угорелая. Двигаешься, как лунатик. Ты говоришь так быстро, что тебя никто не понимает. Ты проглатываешь груды еды, потому что она моментально переваривается. Если ты и дальше принимаешь этот наркотик, то стареешь раньше времени. В тридцать ты уже старуха. Совершенно больная, я думаю.
Все эти разговоры о беготне и безостановочной болтовне как-то не вязались с тем, что я слышала о скрытности людей из Порта Барбра и его окрестностей. Но возможно, что члены лесной секты прятались в тайных местах, когда находились под действием наркотика. В любом случае, это могло быть пустыми россказнями, которые распускали сами наркоманки, чтобы отпугивать людей.
— Значит, все дело в сексе? Чтобы как следует разогреться?
— Не знаю, насколько распаляет этот наркотик, — сказала Лэло. — Знаю только, что он продлевает продолжительность секса.
Ее выразительный голос сделал эти слова окончательным приговором. Киш заморгал и затряс головой,
