спас немного оружия с собственного корабля, но не позаботился о мощной технике, такой, как ракеты, лучевые пушки и тому подобное. И он бы начисто разобрал или попросту уничтожил ядерные боеголовки, если бы знал, как.
Ему вдруг — в первый раз! — пришло в голову, что хороший маг должен «видеть», как их обезвредить. Но тогда, спустя несколько дней после взрыва, ему было не до боеголовок.
Даже сейчас он не уверен, что сможет справиться с этим, не нанеся никому вреда. Хотя ему и удавалось творить простые, повседневные чудеса, например, совершать полеты или применять магию в домашних обстоятельствах, он явно не преуспел в более сложных и тонких областях магии — факт, обернувшийся горьким разочарованием для его наставника и других учителей.
Тернер обладал средними способностями и при некотором усилии мог вырабатывать такое же количество псионической энергии, как и другие, но он оказался совершенно не способен к той жесткой концентрации, которой владели настоящие маги. И кроме того, он всячески избегал применять свои способности.
Сам он объяснял свою неспособность сконцентрироваться психическими дефектами — результатом четырнадцатилетней полной изоляции, а также последствиями искусственного усложнения психики. В течение четырнадцати лет скитаясь по космосу, он изо всех сил старался не думать вообще, потому что в его положении пленника мысли вызывали депрессию. Специализация его расщепленных функциональных «двойников» предусматривала по мере необходимости автоматическую концентрацию, поэтому сейчас, когда все зависело от него самого, ему не удавалось вызывать ее осознанно.
Что же до новообретенных способностей, то он — видимо, подсознательно, — избегал ими пользоваться. Наиболее вероятным объяснением, какое Сэм нашел своему нежеланию обращаться к псионике, была мысль о том, что первые три четверти жизни он провел, не имея никакого понятия о ней, и слишком привержен старым стереотипам.
Другие маги росли, с детства зная о существовании магии, имея вполне зримое представление о ней и мечтая о том, что сделают, когда превратятся в магов. Теперь, добившись желаемого, они могли осуществить детские мечты.
Тернеру нечего было осуществлять. Он подозревал тем не менее, что если бы родился на Десте, то преуспел бы в магии несравнимо больше многих местных чародеев.
В случае, если отправитель повторяющегося сигнала настроен враждебно и Тернеру придется ему противостоять, в его распоряжении всего лишь магия и сохранившееся оружие, — и это все. Теперь, по прошествии стольких лет, он был уверен, что на его корабле не осталось ничего пригодного к употреблению. Из-за образовавшихся пробоин корпус потерял защитное поле и стал доступен и крысам, и дождю, и пыли, и плесени. Возможно, сохранились ядерные боеголовки в защитных корпусах, но сами ракеты-носители вряд ли целы — либо топливные линии забиты застывшим топливом, либо деформированы контрольные чипы.
Даже энергетическое оружие, которое он сохранил, — снарки, лазеры, шок-пистолеты — могло к этому времени выйти из строя: Тернер не проверял его уже столько лет. За это время оно неизбежно пришло в негодность, да и заряды в энергетическом оружии имеют обыкновение истекать по капле. Если даже проверить все запасы, вряд ли это что-нибудь даст, поскольку, если подтвердятся его подозрения, он ничего не сможет починить: ведь термоядерная ремонтно-восстановительная лаборатория корабля разрушена.
Спасенный некогда арсенал был практически бесполезен.
Правда, у Тернера оставалось огнестрельное оружие — от легко укрываемых в кармане пистолетов до мощных пулеметов и переносных ракетных установок, которые он предпочитал держать у себя. Власти города, они же — правительство всей страны, не подозревали об этом.
Причины подобной настороженности он вряд ли мог объяснить даже себе.
Жизненный опыт Тернера на Древней Земле и Марсе научил его никогда не доверять какой бы то ни было власти, причем недоверие носило скорее эмоциональный, нежели рациональный характер. Уж коли на то пошло, правительство Древней Земли старалось казаться представительным и озабоченным делами своих подданных, тогда как руководители Праунса — и маги, и обыкновенные люди — открыто занимали свои посты благодаря влиянию друзей и предшественников, при этом заявляя во всеуслышание, что заботы города и государства волнуют их гораздо больше, чем личные проблемы.
Несмотря на свои демократические пристрастия, Тернеру приходилось признать, что правительство Праунса действует по крайней мере не хуже властей Древней Земли. Тем не менее особой радости это не доставляло, и он предпочитал объяснять расширение родственных связей в правительственной олигархии малочисленностью населения Праунса и более примитивным образом жизни.
А если отбросить политику, в нем занозой сидела ни на чем, в сущности, не основанная, странная уверенность, что он справился бы с обязанностями главы правительства гораздо лучше, чем любая из властей, с которыми ему приходилось сталкиваться. Помня об этом, он держал оружие у себя.
Теперь Тернер решил, что его осторожность и недоверчивость оказались как нельзя более кстати: его оружие при нем, под рукой.
Однако ясно, что и малая техника, и гранатометы вряд ли помогут справиться с напичканным оружием звездолетом. Единственное ручное средство, которым можно пробить корпус боевого космического корабля, и то на близком расстоянии, это снарки — если, конечно, хоть один из них действует.
Итак, он практически беспомощен перед хорошо вооруженной боевой машиной.
Но действительно ли корабль направляется к планете? И если да, придется ли с ним сражаться?
Этого Тернер не знал. Он больше ничего не знал. Сигнал может ничего не значить — и может оказаться предвестником надвигающейся армии, подобной той, что уничтожила города Деста три столетия тому назад. Он поставил на место последнюю из своих покупок — большой глиняный горшок с медом, предназначенный в основном Мэту на завтрак, — засунул пустой хозяйственный мешок обратно в угол и, облокотившись о стол, попытался взвесить шансы.
Надо ли ему перебирать свое оружие, чтобы установить, чем он реально располагает? Парра почти наверняка заметит это и захочет узнать, в чем дело. Имеет ли он серьезные основания беспокоить жену? Ведь она, возможно, захочет поделиться тревогой с другими магами Праунса.
Голос в голове заметно усилился, уже невозможно не обращать на него внимания.
И вдруг надоедливые, монотонные звуки разом оборвались:
— ...все, кто верен Древней Земле... Говорю тебе, дай мне послать собственное сообщение! О, я уже на связи? Да? Ну ладно, черт возьми, как раз вовремя. Я не понимаю, почему мы должны предупреждать этих ублюдков о решении, которое от них не зависит. Но если без этого нельзя передать мне контроль над ведением огня, я не стану спорить, я просто отправлю это дурацкое сообщение. Хотя так можно завалить дело, ты, глупая машина. Ты и наполовину не знаешь, что творишь. А мне приходится только наблюдать.
Ладно, если мы действительно в эфире, привет всем, кто слышит меня, в чем я сомневаюсь. Говорит Автономный Разведывательный комплекс 247, направляющийся по аварийному сигналу бедствия, полученному от АРК 205.
Если кто-нибудь меня слышит и может сообщить, почему мне не стоит открывать огонь, то отвечайте быстрее, у вас чертовски мало времени. Я выхожу на орбиту вокруг единственной обитаемой планеты, обнаруженной в этой системе, планеты с непонятными гравитационными аномалиями, которые мигают здесь повсюду на экране. Если мне не ответят в течение десяти минут, я сделаю вывод, что планета заселена преступными мятежниками, и подвергну города ядерной атаке. Отвечайте сейчас же или покойтесь с миром.
Прием.
Передача закончилась. Первое, что осознал ошеломленный Тернер, была тишина. И эта тишина взамен голоса, звучавшего не переставая в его собственной голове последние час-полтора, буквально оглушила его.
Когда к нему вернулась способность соображать, он, напряженно вспоминая процесс передачи невербальной информации через канал внутренней связи, бросился отвечать:
— АРК 247! Говорит АРК 205, не стреляйте! Планета не враждебна! — Он рассчитывал, что память не подведет его и что передатчик, вживленный в череп, не был поврежден при извлечении термической
