скольких убил ты?
— Я не хотел убивать никого.
— Отпусти же меня! — снова подал голос юнец. — Если ты права и дело только в опыте, то у тебя вообще нет причины меня трогать!
— Заткнись! — рявкнул на него Ханнер. — Рудира, не отпускай его!
Он повернулся к старшему.
— Ты не хотел, — повторил он. — Но убивал?
— Да, вероятно, — признал тот. — Кое-что я тут натворил, признаю. Но должен же был я защищаться от этого безумца!
— Зачем ты помог ему напасть на Рудиру?
Чародей пожал плечами.
— Ошибся. Этот дурак напал на меня — вызывает, сказал, на битву за власть над улицей. Я увлекся, а когда вмешалась она, это показалось... досадной помехой.
Ханнер кивнул:
— Горячка битвы. Я слышал о подобном. В такие минуты люди способны на любую глупость.
— Именно, милорд, именно.
— А теперь, когда бой закончен, что ты намерен делать?
Человек посмотрел вокруг — заваленная обломками улица, горящие дома, труп старухи...
— Полагаю, мне предстоит предстать перед городским судом. Я стану молить о снисхождении, поскольку был сведен с ума кошмарами и этой новой силой. — Он вздохнул. — А потом, полагаю, проведу остаток жизни в рабстве или в какой-нибудь тюрьме — это в том случае, если меня не повесят.
— Если тебе поверят, то могут просто высечь или изгнать из города, — сказал Ханнер. — И, думается мне, ты вполне можешь сослаться на всех, кто еще обезумел в эту ночь. Я так понимаю, ты сдаешься нам?
— У меня нет выбора.
Ханнер чуть улыбнулся.
— Точно, — согласился он.
Потом обратился ко второму:
— Что можешь сказать в свое оправдание ты?
— Думаю, я тоже обезумел, — проговорил юноша. — Мне казалось, я — избранник, а сны означают, что я должен свершить что-то той силой, которой оказался наделен. Я думал, что должен пробить себе путь, убивая других и отбирая их силу, пока не сделаюсь самым могущественным магом в мире, и тогда стану править Этшаром.
— А как же правитель? — поинтересовалась Рудира. — В Этшаре правит он, а он вовсе не маг.
— Я убил бы его.
— Это измена, — заявил Йорн.
— Лорд Азрад — старый толстый осел! — выкрикнул молодой чародей, садясь, — Ханнер увидел изумление на лице Рудиры, когда ему это удалось: она явно не собиралась давать ему такую возможность.
— Он все еще правитель, — сказал Ханнер.
— Не для меня, — прохрипел чародей, борясь с чем-то невидимым.
— Не сопротивляйся, — велел ему Ханнер.
— Пусть демоны сгложут ваши кости, — ответил парень.
Он поднял руку — и вдруг голова его вывернулась назад, и Ханнер услышал треск ломаемой шеи. Чародей упал замертво.
Рудира удовлетворенно усмехнулась. Ханнер взглянул на нее.
— Ты не должна была убивать его! — воскликнул он.
— Он был предатель и убийца, а я просто защищалась, — твердо сказала Рудира.
Спорить с этим было трудно, но Ханнера все равно смутил ее поступок. Он попытался сказать что-то еще, но тут вмешался старший чародей.
— Ей помог я, — произнес он.
— Помог, — подтвердила Рудира.
Ханнер переводил взгляд с одной на другого. У него возникло явное ощущение, что он вовсе не так хорошо контролирует ситуацию, как должен бы, и что продолжение спора только еще больше ухудшит дело.
— Ладно, что сделано, то сделано, — сказал он. — Поднимайся. Ты пойдешь с нами — мы идем во дворец, к если ты нам поможешь, мы замолвим за тебя словечко, когда придет время. — Ханнер протянул руку, чтобы помочь чародею встать.
Тот перекатился на бок и схватился за руку Ханнера.
Еще через минуту весь отряд снова шагал вниз по Рыбацкой улице, предоставив уцелевшим местным жителям, которые начали осторожно выглядывать из разрушенных домов, гасить пожары и разгребать завалы.
Глава 8
Закутанная в винно-красный бархат Кирша сидела посреди улицы, а над головой ее медленно кружились похищенные драгоценности. Вокруг валялись размотанные рулоны разноцветных тканей. Несмотря на то что летняя ночь была теплой и неподалеку, в квартале к северу, горела красильня, девушку трясло.
Все это не сон. Теперь она в этом уверена. Она начала подозревать это некоторое время назад, когда поняла, что чувствует жар пламени и — когда приземлилась — твердость земли под босыми ногами. Сны никогда не бывали столь детальны.
Это все чары, какие-то страшные чары, она запуталась в них и натворила жутких дел. Украла все эти красивые ткани — а стоят они наверняка не меньше дюжины серебряных монет — и украшения, которые стоят столько же, только в золоте, а еще била окна в лавках и швырялась стеклом в тех, кто ее останавливал...
Тут Кирша содрогнулась и возблагодарила богов, что ни в кого не попала.
Во всяком случае, она так думала.
В этот самый миг она услышала голоса, оглянулась и увидела летящую женщину.
Кирша едва не решила, что все-таки ей все снится. В лунном и факельном свете, озаренная отблесками пожаров, женщина мерцала и переливалась алым сиянием; одежды ее были красными и золотыми, и даже волосы сверкали медью — таких Кирше прежде видеть не приходилось. Ярко накрашенное лицо, пылающие щеки... Летела она легко, словно птица.
Тут женщина окликнула ее:
— С тобой все в порядке? — И Кирша поняла, что все же не спит.
— Нет, — жалобно ответила она, съеживаясь под краденым бархатом.
— Лорд Ханнер! — позвала женщина в красном. — Сюда!
Из-за угла показались еще два летуна и несколько пеших. Кирша ощутила, как что-то смыкается вокруг нее, и внезапно сверкающие, кружащиеся в воздухе драгоценности посыпались вниз.
Плотный курчавый юноша в шелковой тунике быстрым шагом подошел к ней.
— Ты ранена? — осведомился он.
— Телесно она невредима, — проговорила женщина в алом.
— Но расстроена, — добавила вторая летунья, толще и старше первой, одетая в зеленое и коричневое.
— Кто вы? — спросила Кирша.
— Я — лорд Ханнер, — сказал курчавый толстяк. — А это — мой отряд чародеев, тех, на кого подействовала непонятная магия.
