— Вот как, — протянул Фаран. — Тогда, считая этих безымянных неизвестных наверху, нас здесь шестеро.
— Нас? — пораженно переспросил Ханнер.
Улыбка Фарана потухла.
— Нас, — подтвердил он. — Я тоже чародей. Потому-то лорд Азрад, этот никчемный старый дурень, и выкинул меня за дверь.
У Ханнера отвисла челюсть; глаза Альрис от изумления широко раскрылись.
Осознание, что их дядюшка — чародей, было, конечно, сильнейшим потрясением, но отнюдь не единственным. Вторым оказалось то, что Фаран назвал Азрада дураком перед всеми этими совершенно незнакомыми людьми. Оба они слышали, как дядюшка бранил правителя — и, кстати, нередко, — но делал он это всегда только в кругу семьи. Ханнеру с детства внушали, что, как лорд по праву рождения, он не должен никогда говорить о лорде Азраде дурно прилюдно. Что бы ни думала, о чем бы ни говорила между собой знать, внешне они всегда должны были быть заодно, дабы не подрывать устоев и не обманывать доверия народа.
А мысль, что Азрад изгнал дядю Фарана из дворца, вообще была выше понимания Ханнера. Всегда, сколько он себя помнил. Азрад опирался на Фарана, доверял ему все решения, все действия, нужные для процветания города. В то, что непонятные новые чары в один миг убили это доверие, было невозможно поверить.
— Он прогнал тебя из дворца? — выдохнула Альрис.
— Он сделал много больше, милая племянница, — сказал Фаран. — Похоже, лорд Азрад-Сидень, в своей невыразимой тупости, приговорил четверых из нас и всех, кем овладела эта новая сила, к смерти.
Глава 19
— К смерти? За что? — спросила Рудира.
— Просто за то, что мы одним своим существованием угрожаем покою и миру Гегемонии Трех Этшаров, — объяснил Фаран. — Или за похищение и убийство нескольких сотен человек — правителю в общем-то наплевать за что.
— Но мы не... ладно, я никого не трогала!
Зарек покашлял.
— Рудира, ты вчера ночью убила человека.
Рудира сердито обернулась, Зарека швырнуло назад, и он вцепился в косяк.
— Я просто защищалась! — выкрикнула она.
— Но он ведь умер, — заметил Отисен.
Рудира развернулась к нему — Отисен врезался в стену, чудом не задев головой бронзовый завиток.
— Рудира, — негромко проговорил Ханнер. — Не убей и его.
Рудира начала было поворачиваться к Ханнеру, и он загодя приготовился к удару, но она вдруг замерла. Поднятые руки упали.
— Ты прав, — сказала она. — Мне хочется размазать по стенам этих дворцовых идиотов, а вовсе не вас.
— Только одного идиота. — Фаран одобрительно взглянул на нее. — За всем этим стоит один только лорд Азрад, и никто больше.
Рудира встретилась с ним взглядом.
— Он на самом деле такой ленивый и толстый, как говорят? — поинтересовалась она.
Фаран хитро улыбнулся.
— Не знаю, кто и что вам сказал, — отвечал он, — а потому не могу ответить вам точно, но лорд Азрад Шестой действительно весит вдвое больше, чем обычный человек такого же роста, а напрягаться старается как можно меньше.
— Вот доберусь я до него — уж он у меня напряжется, — прошипела Рудира.
— Надеюсь полюбоваться сим зрелищем. — Показное спокойствие исчезло с лица Фарана.
— Лорд Фаран! — выдохнула Мави. — Он же правитель! Триумвир!
— Он идиот, — сказал Фаран. — Да, его прапрапрапрадедушка был величайшим политиком, военным гением, основателем нашего города — но со временем кровь разжижается, и, думается мне, пришла пора кое-что предпринять. Ты знаешь, кто на самом деле правил этим городом последние десять лет, Ханнер. — Видно было, что лорд Фаран закипает опять.
— Ты, — признал Ханнер. — Но все же...
— Вот именно — я! — гневно оборвал Ханнера Фаран. — И что же я заслужил? Смертный приговор — и потому лишь, что где-то какой-то сумасшедший маг безответственно выпустил на волю неизвестную силу!
— Вряд ли это был маг...
— Не важно! Откуда бы она ни взялась! — Фаран вскинул руки, даже не пытаясь больше быть сдержанным. — А хочешь узнать кое-что еще более забавное, мальчик мой? Наш обожаемый лорд Азрад вовсе не намерен нести на себе бремя ответственности за собственные деяния. Он собирается принудить Гильдию магов объявить чародейство вне закона, а когда народ одумается и поймет, насколько это все несправедливо, — свалить всю вину на них.
Ханнер поморгал, вдумываясь в новую информацию, и сказал:
— На самом-то деле не так уж и глупо. Он по-своему даже умен...
— Он безумен! — взорвался Фаран. — Дать Гильдии еще большую власть?!
— Но... — Ханнер собрался возразить, что обвинение в бойне только ослабит Гильдию, однако Фаран не слушал его.
— Я не собираюсь допускать этого, — заявил он. — Я не позволю Азраду, его стражникам, его магам убить меня — как и вас, Рудира, или Отисена, или Зарека, как и любого другого, кто невольно получил дар чародейства. — Он ожег взглядом Альрис, Ханнера и Мави. — Вам троим беспокоиться не о чем — богами клянусь, Ханнер, этот жирный старик вполне может сделать тебя моим преемником! Но мы, — он указал на троих чародеев, — мы будем бороться за жизнь!
— Я знаю, — сказал Ханнер, — но что вы сможете...
— Я могла бы унести всех отсюда, — предложила Рудира. — На север, может быть, в... в... в Алдагмор. — Казалось, слова эти озадачили ее саму.
Ханнеру почему-то не понравилось это предложение. Да и Фаран реагировал странно: прежде чем ответить, он резко вскинул голову.
— Нет, — проговорил он. — Своего дома я без боя не сдам.
— Но, дядя, — вмешалась Альрис. — Что ты можешь сделать? Не станешь же драться против всей городской стражи и Гильдии магов!
Рудира содрогнулась.
— Никто не может биться с Гильдией магов, — прошептала она.
— А почему? — спросил Фаран. — Они всего лишь смертные — большинство из них по крайней мере. У нас ведь тоже есть сила! И может быть, мы сумеем убедить других магов принять нашу сторону — волшебников, чародеев, ведьм...
— С чего бы это они стали помогать? — бросил Ханнер.
—С того, что им тоже до смерти надоела манера Гильдии совать во все нос и всем командовать. Отстранить от власти всех, кроме себя, запретить изучать более одного вида магии...
— Им все равно, дядя, — сказал Ханнер. — То, что и как происходит, вполне всех устраивает. По крайней мере устраивало — до прошлой ночи.
— Не верю, — уперся Фаран.
— Но это так, — настаивал Ханнер. — Ты много лет заставлял меня день за днем беседовать с ними
