опасно. Кроме того, Большие Ворота и окрестности Пристенной Улицы чересчур далеко от дворца, а Сараи хотелось остаться поближе к главному месту событий и следить за происходящим, как следили за этим маги.
Последние сосредоточились в основном на Улице Чародеев. Особые заклинания позволяли им вести наблюдения на расстоянии.
«Но я — не маг, — мрачно подумала Сараи, — и вряд ли мое место на Улице Чародеев». У нее есть с собой деньги, правда, совсем немного, так почему бы не остановиться в гостинице?
Нет, тут же сказала себе Сараи. В этом случае она окажется на виду, ей придется разговаривать с незнакомцами, и вдобавок ее появление в столь поздний час не может не привлечь внимания. Заурядные путешественники не снимают комнаты после полуночи, разве не так?
Неожиданно из дворца донесся чей-то отчаянный вопль. Затем шум толпы приблизился, и сквозь него Сараи услышала другие звуки, характер которых определить не смогла. Табеа уже практически захватила дворец, а она, Сараи, все еще торчит на Дворцовой Улице.
Девушка вышла на Кольцевую Улицу и свернула направо. Она инстинктивно пыталась держаться как можно дальше от бегущей из дворца Верховного Правителя знати.
Следующий поворот вел на Улицу Ночной Стороны, и Сараи его пропустила, так же как и два последующих, руководствуясь лишь практическими соображениями — на обеих улицах царила кромешная тьма, в то время как свет из дворцовых окон позволял двигаться по Кольцевой Улице сравнительно свободно.
Она слышала журчание фонтанов в темных садах и парках — обычно радующий слух звук сейчас казался зловещим и угрожающим. «Интересно, — спрашивала себя Сараи, — знают ли состоятельные обитатели особняков Ночной Стороны о том, что творится всего в нескольких кварталах? Как скоро, пробудившись утром, они узнают, что Мир сошел с ума, их Правитель низложен, а молодая воровка с магическими способностями управляет городом? Разграбит ли Табеа все эти особняки, прячущиеся за металлическими оградами?»
Что же, если Министру Следователю удастся осуществить задуманное, то у Табеа просто не хватит времени, чтобы серьезно разрушить установленные в Этшаре порядки. Однако как бы то ни было, сейчас Сараи прежде всего не хотелось спотыкаться на темных Улицах Ночной Стороны.
Понимая, что рано или поздно придется отойти от дворца, девушка жалела, что естественное освещение не в состоянии ей помочь. Большая из двух лун поднималась сейчас на востоке, бросая оранжевый отсвет на крыши домов, но улицы города все еще оставались во тьме. Меньшая опускалась за горизонт на западе, и от ее бледно-розового свечения не было никакого толка.
Тем временем битва достигла своего апогея, и, оглядываясь назад, девушка видела на фоне колеблющихся световых пятен спины солдат. Значит, если она действительно хочет скрыться, то продолжать идти по кольцу просто бессмысленно.
Сараи свернула налево, во тьму Северной Улицы, и неожиданно поняла, куда направляется.
Она идет на Улицу Чародеев к Мерет Золотые Двери, обитающей всего в трех кварталах отсюда. Даже если там для нее и не найдется места, чародейка наверняка подскажет, кто согласится предоставить Сараи убежище.
Теперь, выбрав себе цель, девушка заспешила. Позади, перекрывая шум битвы, раздался чей-то предсмертный вопль. Сараи поморщилась. Ей казалось, что давать бой вот так, отступая шаг за шагом, было совершенно бессмысленно. Неужели Торрут этого не видит? Ведь его люди гибнут без всякой пользы.
Но Сараи ничего не могла изменить. По крайней мере сейчас. Поэтому она почти бежала по Северной Улице.
Одинокий факел догорал у дверей какой-то лавки. Сараи взглянула на него, благодаря хилый огонек за то, что он хотя бы немного разогнал темноту. Было крайне непривычно видеть эту улицу пустынной и темной. В такой поздний час девушка никогда не выходила в город.
Шум позади нее, похоже, начинал стихать. Сворачивая на Улицу Чародеев, Сараи уже не знала, что это — звуки сражения или до нее доносится отдаленный гул морского прибоя.
На перекрестке факелов не было, улицу освещали только луна и звезды, но Сараи все-таки рассмотрела золоченую дверь и темную вывеску лавки Мерет. Плотные занавески на окнах оказались задернуты, но по краям оконных рам пробивались тонкие полоски света. Будь на улице чуть светлее, никто бы их не заметил.
Сараи поскреблась в позолоченную панель.
Долгое время ничего не происходило, а затем дверь резко распахнулась.
— Входите, — приказал чей-то голос.
Сараи шагнула вперед, и дверь захлопнулась, оставив Улицу Чародеев еще более темной и пустынной.
Глава 26
Двери дворца были закрыты на замок и укреплены поперечным брусом, но «Императрицу» это не остановило. Она уперлась ногами в камни мостовой и что есть мочи навалилась плечом на окованную медью панель. Под напором ее сверхъестественной силы запоры сорвались, скобы, удерживающие поперечный брус, лопнули, и изрядно покореженная дверь широко распахнулась. Табеа рассмеялась и, махнув рукой оборванцам, крикнула:
— Входите!
Ее сторонники двинулись по пятам предводительницы.
Переступив порог и миновав разбитую дверную раму, Табеа оказалась в темном мраморном коридоре. Где-то далеко впереди горел свет, и это отдаленное сияние, резко контрастирующее с полумраком у входа, оптически удлиняло коридор.
А может быть, это вовсе и не иллюзия? Табеа задумалась. Дворец оказался гораздо больше любого здания, в которое она когда-либо заходила. Не исключено, что коридор действительно очень длинный.
Эйфория, вызванная победным шествием от Больших Ворот до дворца, исчезла. Мраморный полированный пол, множество дверей и залитая светом лестница, едва различимая в конце коридора, не имели ничего общего с городом, который она так хорошо знала. Дворец ничем не напоминал человеческое жилище. Дом Серема с его вызывающей роскошью казался лачугой по сравнению с домом Верховного Правителя и его присных.
«Теперь все это великолепие принадлежит мне одной», — напомнила себе Табеа. Она принюхалась, но запахи ей ничего особенного не сказали. Совсем недавно здесь проходили люди. Но они убежали. Знакомый дух полированной мебели, горящих ламп и свечей смешивался с вонью, источаемой ее войском, слабыми запахами городских улиц и загадочными ароматами, характер которых она определить не смогла. Табеа, уже не чувствуя в себе прежней отчаянной отваги, тем не менее зашагала вперед. Ее каблуки громко застучали по мраморным плитам, и стук этот отражался веселым эхом от каменных стен.
Позади «Императрицы» тащился десяток бездомных бродяг и воров. Часть из них шли босыми, у некоторых ноги были замотаны тряпками, поэтому их шаги порождали не стук, а шлепанье и шуршание. Как и Табеа, они испытывали благоговейный трепет и, перестав галдеть, перешли на шепот, который заполнил коридор зловещим шипением.
— Куда они все подевались? — прошептал кто-то.
— Кого ты имеешь в виду? — обернулась к нему Табеа. — Кого ты хотел здесь увидеть? Охранников мы разогнали еще на улицах.
— Я говорю о здешних жильцах, — пояснил бродяга. — Верховного Правителя с семьей и всяких других...
— Наверное, смылись, — ответил чей-то голос. — Или боятся из-под одеяла нос высунуть.
— А вы думали, они выбежат нас встречать? — бросила «Императрица».
