том, что она испытывает смертельный ужас. Заметив новую хозяйку дворца, незнакомка остановилась, но уже через мгновение двинулась дальше.
Женщина была одета в тунику золотистого оттенка и темно-красную юбку, которую спереди прикрывал белоснежный передник. Перевязанные на затылке длинные каштановые волосы свободно свисали вдоль спины. Уже не молодое лицо оказалось не слишком-то привлекательным. Но запах женщины не таил в себе никакой опасности. Табеа немного расслабилась и выпрямилась, не выпуская, однако, из рук Кинжала.
На верхней ступени женщина замерла в нерешительности, придерживаясь одной рукой за мраморные перила. Она посмотрела на шайку оборванцев и, только переведя взгляд на трон, заметила их предводительницу. Черная, с изящной вышивкой туника Табеа была забрызгана кровью и зияла дырами; на длинную черную юбку налипла грязь, принесенная с Поля у Пристенной Улицы.
Женщина сделала реверанс, приподняв юбку и наклонив голову.
Табеа от удивления заморгала, она никогда не видела реверансов, тем более адресованных ей. Такие знаки почтения были привилегией аристократии.
— Ммм:.. Ваше Величество? — произнесла женщина. — Миледи? Прошу простить меня, но я не знаю, как к вам следует обращаться.
— «Ваше Величество» вполне сгодится, — улыбнулась Табеа.
— Очень хорошо, Ваше Величество. Вы меня вызывали?
— Разве? — удивилась Табеа, но, припомнив петлю у подлокотника кресла, тут же поправилась: — Ах да, конечно.
— Чем могу служить?
Табеа убрала Кинжал и, стараясь казаться как можно величественнее, произнесла:
— Сначала объясни, откуда ты знаешь, кто я такая, и скажи, кто ты.
Женщина в переднике опять сделала реверанс.
— Меня, Ваше Величество, зовут Иста, я простая служанка. Когда вы позвонили, я дежурила внизу. Что же касается вас, то я не совсем уверена. Нам сказали, что старый Верховный Правитель бежал, потому что какая-то женщина — могущественный маг провозгласила себя Императрицей, а он не сумел ее остановить. Я подумала, что эта женщина — вы.
— Верно, — подтвердила Табеа. — Я — Табеа Первая, Императрица Этшара-на-Песках! — И, махнув рукой в сторону своих приспешников, она добавила: — А это — мой двор. Значит, старый Эдерд бежал?
— Да, Ваше Величество.
Табеа снова уселась на алую подушку трона и с широкой ухмылкой проговорила:
— А ты, значит, решила остаться?
— Конечно, Ваше Величество. Ведь дворец — мой единственный дом. Мне просто некуда отсюда идти.
— Согласна ли ты служить мне так, как служила Эдерду?
— Если вы соблаговолите позволить мне это, — склонила голову Иста.
— Соблаговолю, — ответила Табеа, сопровождая слова величественным жестом. — А что же другие слуги?
— Не могу ответить за всех, Ваше Величество, но большая часть их находится во дворце и готова повиноваться.
— Великолепно! А куда делись все остальные? У Эдерда ведь есть семья. И где его придворные? Куда подевались так называемый Министр Справедливости и ему подобные?
— Убежали, Ваше Величество. Лорд Эдерд Наследник, Леди Зарреа из Этшара Пряностей, Лорд Эдарт из Этшара, Лорд Калтон — все, все убежали.
— Что ж, пусть бегут, может быть, сумеют укрыться на Поле у Пристенной Улицы! — со смехом сказала «Императрица». — Значит, весь дворец — в моем распоряжении?
— Да, Ваше Величество.
— В таком случае, Иста, покажи мне мои владения, устрой для меня экскурсию.
Табеа вылезла из кресла и успокаивающе подняла руку. Иста, немного поколебавшись, сделала очередной реверанс и спросила:
— С чего бы вы пожелали начать осмотр, Ваше Величество?
Глава 27
Когда Сараи вошла в приемную чародейки, все три парчовых кресла были заняты. В зеленом, словно младенец, спала Алоррия. Келдер из Тазмора сидел в золотистом. Он бодрствовал, но выглядел ужасно измученным. В синем дремал какой-то незнакомый Сараи старикан. Два солдата стояли, привалившись к стене. Один из них касался локтем рисунка тушью, и юный Тар, впустивший ночью гостью, смотрел на него с беспокойством, но молчал. На полу в углах валялись спасенные кем-то пожитки. Маленькие декоративные шкатулки были сдвинуты к краю стола, освободив место для усыпанного крошками подноса. Если здесь что-то ели, то Сараи к пиршеству опоздала.
— Мерет здесь? — спросила она. — Или Тобас?
— Нет, — покачал головой Тар. — Они все — в Доме Гильдии.
— В каком еще Доме Гильдии? — удивилась Сараи.
— В доме Серема Мудрого на Большой Улице, — пояснил Тар. — Лиррин передала его в распоряжение Гильдии до тех пор, пока не будет найден преступник. Да он все едино слишком велик для нее, — закончил ученик чародея, пожав плечами.
Сараи понимающе кивнула. Это объясняло присутствие в доме Гильдмастера нескольких магов, когда она привела Лураллу и Тенерию для осмотра места преступления. Само собой, чародеи не удосужились сказать ей об этом.
— Они пытаются?.. Что там вообще происходит?
— Мне не говорят, — ответил Тар. — Я же всего-навсего ученик.
— Они ищут способ остановить Табеа?
— Я правда ничего не знаю, Леди Сараи.
— В таком случае я иду туда, — объявила Сараи и повернулась к двери.
— Не надо, Миледи, — запротестовал Тар. — Уже слишком поздно! Утром мы пойдем туда, но сейчас всем необходим отдых. Так говорит Гильдмастер Теллуринон. Мне поручено проводить в Дом Гильдии Принцессу Алоррию.
— Времени на отдых нет, — возразила Сараи. — Ведь Табеа не дремлет.
— Не знаю, но, что бы она ни делала, нам необходимо поспать. Или по крайней мере вам. Я подежурю на тот случай, если кто-то придет.
Леди Сараи заколебалась.
— Табеа не явится за нами ночью, Миледи. Честное слово, не явится.
Сараи посмотрела на Тара и увидела перед собой ребенка, изо всех сил пытающегося казаться взрослым. Ребенка, едва держащегося на ногах от усталости. «Если я начну спорить, он, наверное, разрыдается», — подумала она.
Ей этого не хотелось, и, кроме того, мальчик был прав — Сараи чувствовала себя ужасно разбитой. Это был до отвращения длинный день. Она уже не помнила, как поднялась с постели двадцать часов назад, еще не зная имени «Табеа Воровка» и не ведая о существовании Толтара от Малых Ворот.
— Все кресла заняты, — сказала Сараи.
— Как и все гостевые кровати, — с улыбкой облегчения добавил Тар. — Но вы можете воспользоваться моей постелью. Я останусь здесь, чтобы следить за дверью.
Сараи кивнула, выражая согласие. Ложе ученика оказалось жестким и узким, Сараи спала отвратительно. И едва она сумела устроиться поудобнее, как над ухом раздалось вежливое покашливание.
