Нет у них ни характера, ни воли. Стадо животных, — достаточно одного овода, чтобы оно заметалось. Кто ел господский хлеб, так и останется барским слугой. Никак не вобьешь им в головы…
Неожиданно подходит он к двери и приоткрывает ее. Оттуда уже давно слышится гневный голос матери, изредка прерываемый выкриками Марии. Заметив отца, Мария бросается ему на шею.
— Папа, она бранит меня! — всхлипывает и прижимается к отцу.
— Какое непростительное безрассудство! — бранится госпожа Мейер, распаляясь все больше. — В такое опасное время. Что ты будешь делать с маленьким ребенком? Ведь ты сама еще ребенок, за тобой надо присматривать и ухаживать. Безрассудно и легкомысленно!
Мейер растерян. Он легко высвобождается из объятий дочери и усаживает ее в кресло. Оглядывается, ищет Яна. Но тот инстинктивно пятится в темноту, поближе к двери, и старается нащупать за спиной ручку. Кажется, она сама подается. Ян задом проскальзывает в дверь и тихо закрывает ее за собой. Прислушивается: Мейер, успокаивая дочь, что-то бормочет, а мамаша ворчит. Сзади над самым ухом гремит посуда и раздается мягкий, приглушенный смех.
Ян быстро оборачивается. Литовка Юзя у плиты скребет медную кастрюлю и, глядя на него, подхихикивает. Кончик ее светлой льняной косы попал в жестяной таз, где она моет посуду. Полное веснушчатое лицо разрумянилось, белые зубы сверкают.
— Я гляжу — господин учитель и думаю: что ему тут надо? — Глаза смеются, а губы почти неподвижны.
У нее светло-голубые задорные глаза.
Ян старается не выдавать своего волнения. Неторопливо, как бы раздумывая, подходит к ней.
— Я хотел… мне бы стакан воды. Там жарко, как в аду.
— А здесь еще жарче, чем в аду… — Она смеется и слегка вытирает руки о фартук. Со стакана, которым она зачерпнула воду из ведра, падает на обнаженную руку большая капля и повисает на локте. — Пожалуйста, пожалуйста — пейте.
Ян пьет и смотрит на литовку. Глаза ее опущены, рука поглаживает белые, горячие кафели плиты.
— Еще стакан, — просит он. Его и в самом деле мучает жажда.
Напившись, ставит стакан на полку. Оборачивается и смотрит на полную шею Юзи, на ее невысокую сильную фигуру в широкой ситцевой юбке и такой же кофточке.
— Была я на кладбище, — тараторит Юзя. — Слыхала, как вы говорите. Красиво говорите.
«Народ…» Яну становится тепло на душе.
— Ну, как вы себя чувствуете здесь? — Заметив, что та не понимает, он поясняет: — Вам здесь не страшно? Вы не боитесь?
Ей смешно, что к ней обращаются на «вы».
— Чего мне бояться? Что со мною могут сделать?
— Вы храбрая! — Ян смеется и шутливо хлопает ее ладонью по широкой спине. Задерживает руку немного дольше, чем следовало бы, но она не увертывается и не визжит. Только чуть дергает плечами и выгибается, как кошка, когда ее гладят.
Теперь уже невозможно так просто отнять руку, будто ничего не было. Оба чувствуют это. Юзя еще ниже опускает голову и, сдерживая смех, покусывает нижнюю губу. Ян наклоняется к ней. Губы его вздрагивают, будто он хочет что-то сказать, но слов не находит.
— Юзя… — чуть слышно шепчет он.
Вдруг доносится какой-то странный шум.
— Ян, иди сюда. Кажется, они пришли.
На мгновение ноги его точно прирастают к полу. Инстинктивно пятится он к маленькой наружной двери черного хода, но замечает на себе пристальный взгляд Юзи. Тогда, собравшись с духом и высоко подняв голову, идет в комнату.
В тот же миг входят четверо молодых людей с винтовками. Одного из них, статного парня со светлыми усами, Ян помнит еще с той поры, когда он агитировал среди землекопов на болоте. Витол!
Держатся они независимо, и лица их не предвещают ничего хорошего. Шикарная обстановка и надменный вид Мейера все же производят на них внушительное впечатление. А тут и Ян спешит на помощь.
— Здорово, Витол! — протягивает он руку.
Витол делает вид, что не замечает протянутой руки. Едва отвечает на приветствие, приложив руку к козырьку, и больше уже не обращает на Яна никакого внимания.
— Извините, господин Мейер. У нас есть сведения, что одно ружье вы все-таки припрятали. Отдадите его добровольно или нам придется делать обыск?
— Откуда у вас такие сведения?
Но тут барская осанка Мейера уже не действует. Четыре приклада тяжело опускаются на пол. Витол делает полшага вперед.
— Это дело наше… Отдадите добром или нам самим придется искать?
Мейер впивается взглядом в своих врагов. Но на сей раз ему не удается заставить их отвести глаза. Он переминается с ноги на ногу, потом опускает голову.
— Не знаю, что вы еще от меня хотите! Кажется, я ни в чем вам не отказывал. Все, что от меня требовалось, я отдавал вовремя куда следует. И вместо благодарности такое недоверие, беспокойство…
— Ничего не поделаешь, господин Мейер. В свое время и вы доставляли нам немало беспокойств. Роли меняются и судьбы людей тоже, господин Мейер.
— Да разве не я показал вам целый склад оружия в подвалах имения? Сами никогда не нашли бы. И патронов вам еще недели на две хватит. Если не ошибаюсь, и это оттуда.
Он дотрагивается до винтовки Витола, но тот сердито и грубо отталкивает руку Мейера.
— Уберите руки! Эта винтовка в честном бою отнята у драгуна!.. — Тут он спохватывается и, разозлившись на себя за болтовню, говорит резко: — Отдавайте оружие, господин Мейер!
Не говоря ни слова, Мейер идет в угол, заставленный зеркалом, роется там и наконец выносит новую дорогую охотничью двустволку.
— Подарок, — с грустью говорит он, неохотно выпуская из рук ружье.
— Подарок барона! — восклицает кто-то за спиной Витола.
— А патроны? — строго спрашивает Витол. Мейер приносит коробку с патронами. Бросает на стол и отворачивается. Всем своим видом он подчеркивает, что глубоко оскорблен.
— А больше у вас ничего нет? — допрашивает Витол. — Предупреждаю. Вам известно, что ожидает укрывателей оружия!
Мейер не считает нужным отвечать.
— Ружьишко это вы могли бы ему оставить, товарищи, — робко вмешивается Ян. Но никто не обращает на него внимания.
— А теперь надевайте пальто! — командует Витол.
Мейер вздрагивает.
— Куда?
— В дзильнскую корчму, к начальнику патруля.
— Разве это так необходимо, товарищи? — снова вмешивается Ян. — Ружье вы получили — чего же вам еще?
— Нам приказано, и мы выполняем приказ… Одевайтесь!
Услыхав шум, в дверях появляется Мария и, вскрикнув, бросается назад.
— Мама, мама! Они хотят расстрелять его!
Ян спешит к ней. Мейер, стиснув зубы, неторопливо натягивает пальто. Конвоирам хотелось бы избежать скандала, и они поторапливают.
— Скорей, скорей! — Витол прикладом подталкивает Мейера.
Кто-то из дружинников недовольно ворчит:
— Не в церковь собираетесь!
Тяжело ступая, из соседней комнаты выходит госпожа Мейер, седая, беспомощная.
