вход людям ходить особо и ни к чему. Из каждого такого дома есть отдельный выход наружу. Поэтому здесь всегда немного народу. Разве что в Управу ходят да друг другу в гости да в вагончики садятся.
— Вот вылезем наверх из этих погребов, и сами увидите, как все это сверху смотрится. Как раз престижным кварталом пройдем!
Егор толкнул Ромку-джи и с ехидством спросил его, а где же те самые корни ген-саксаулов, которые по давнему уверению друга, тянулись вниз на километр? Но Ромка-джи на подначку не ответил, а лишь вздохнул счастливо. Наверное, единственное, что его сейчас волновало, так это сожаление о том, что нет рядом ни Маринки, ни Лилии. С первой он с младенчества привык делиться впечатлениями — как и сам Егор, впрочем, — а во вторую Ромка-джи был влюблен.
Из одного из входов выпорхнула грудастенькая девица с голыми ножками и в открытом платье… и уставилась на троих путников. Симпатичная девица! Чисто подземная ящерка, которая может облик девушки принимать. Девица без смущения разглядывала их, а потом, когда они подошли ближе, спросила:
— Фильм-файл снимают, да? «Налет из пустыни»?
— Нет, о моя прелестница, — ответил Зия. — Мы пришли сюда в поисках невесты для одного из этих юношей!
Девица захохотала так, что Егору показалось — грудь ее вот-вот выскочит из платья. Слабо светящаяся прическа красиво растрепалась. Удивительно, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что девица не так уж и молода! Экое шайтанское наваждение! Да ей уже явно далеко за сорок! Продолжая хохотать, лжедевица направилась к вагончику, оставленному ими сзади. Ясно, будет дожидаться отправления.
Ромка-джи был в восторге. Его комп все очень неплохо зафиксировал. Егор подумал и шепнул другу, чтобы тот на досуге подумал, стоит ли этот файл потом показывать Лильке? Вдруг ей невесть чего подумается?
Если посмотреть откровенно, то женская нагота — не такое уж чудо для нас, жителей пустыни. Детьми вместе плещемся. После дозора, ухайдакавшись до полумертвого состояния, Егор мог запросто встать под душ вместе с Маринкой. Это здорово заводит, конечно, но на то мы и взрослые, чтобы не разглядывать друг друга с глупым видом, а инстинкты свои пытаться в руках держать, да!
Но Егор вспомнил Маринку в платье и сапожках: «Господь-Аллах, до чего же она хороша! А если ей немного этой светящейся краской волосы обрызгать и такое же платье и туфельки надеть, то ее красота еще более явной станет! И никогда не заворчу я, как старухи, на молоденьких девчонок, которые эту свою нежную красоту подчеркивают. Это действительно прекрасно. Если уж эта тетка девушкой выглядит, то красавица Маринка и вовсе ангелом небесным будет смотреться. А она ангел и есть! Только она — грозный ангел пустыни, как и Мама-Галя. А это — совсем другое обаяние. Но настолько Маринка совершенна, что и так и этак, как ни смотри на нее, какую одежду на нее ни надевай, она будет воплощением всего самого лучшего и ласкающего взгляд! Господь-Аллах красоту в Деве Марии воплотил. В ней все женственное и вся Женственность — в ней!»
Видимо, Ромка-джи то же самое о Лильке подумал. Брови сдвинул, на лице упрямое выражение появилось. И Егор решил, что мысленно Ромка-джи себе клятву дает — не препятствовать желаниям Лилии одеваться так, чтобы дух захватывало. При условии, конечно, чтобы Лилька только с ним, с Ромкой-джи была!
«А старухи пусть дома сидят и завидуют, если глупые. Вот моя мама Таня никогда, состарившись, не шипела бы, как змея!
Ментов здесь немного, но камеры слежения наверняка натыканы везде. И то верно, чудеса кругом, просто чудеса дивные. Только смотри во все глаза и рот не забывай закрывать, а то за разинутый рот перед Зией неловко. Ну просто вернулись времена Старых Людей, настолько все непривычно, ухожено и замечательно! Вот, кстати, и вагончик мимо прокатил, а в нем та самая знакомая женщина им рукой помахала, улыбаясь до ушей. Ну и мы ей помашем, пусть дни ее красоты еще долго продлятся!
Мимо входа прошли, где над цветами гамак повешен, а в нем солидного вида старичок качается, глаза прикрыл. Зия говорит, что освещение здесь, как и положено, практически весь спектр охватывает. Ну это-то понятно. А как же иначе? Даже в Городе можно всю жизнь у себя дома просидеть, нос никуда не высовывать и загорелым быть. Однако загар загаром, а по сравнению с ними, дозорными, здесь люди более полными кажутся. Лишняя вода в организме. Тяжеловато бы им на первых порах в пустыне пришлось.
А вот и зал огромный, видать, бывшая станция метро. Здесь и вовсе деревья растут и трава! Мы даже оробели сначала. Деревья… деревья! С листьями! И стволы прямые, как на файлах по природе! И можно их потрогать. Совсем не то, что стволы ген-саксаула. Непривычные такие. И листва шуршит в вечном здешнем ветерке.
Вдруг сверху мелким дождем брызнуло. Да какой же это дождь, это поливальные установки смочили немного листву. А та ярко-зеленая, узорчатая, мягкая такая…
Ромка-джи несколько листиков с земли — с пола? — поднял. Решил с собой взять, на память…»
— Итак, мои милые проводники, пришло время признаний! — сказал Зия. — Я решил вытащить вас сюда не только потому, что вы очень любопытны, но и хотел познакомить с одним очень хорошим человеком. Вот его дом. И учтите, мы знакомы с ним только через Сеть и здесь я впервые. Будьте достойны репутации блистательного Зии и многомудрого Саввы.
И Зия позвонил в колокольчик. Дверь открыла седая миловидная женщина и, просияв лицом, воскликнула:
— Батюшки-светы! Это же Зия! — И обняла улыбающегося ученого. — Надо же, мне казалось, что вы выше ростом! — Она вдруг встала на цыпочки и смерила свой рост с ростом Зии, приложив ладошку к своей голове. — Ха-ха! У нас с вами всего полголовы разница! Юсуф! Вставай! Гость дорогой пришел! И не один, а с молодыми людьми!
— Сейчас высокоученый Юсуф спустит вниз свою бренную оболочку, — раздался высокий старческий голос откуда-то сверху. — И ты зря так вопишь, женщина, я вовсе не спал! Просто как песчаник вопишь, ей-богу!
— Сердится, что вы не сразу зашли к нам вместе с Саввой, — шепнула женщина. — Ну, проходите, проходите! А кто эти красивые мальчики? Это те, о ком я думаю?
— Точно! Это Егор, воин пустыни, а это Роман-джи, я вам о них рассказывал, — радостно сказал Зия. — Давайте, ребята, проходите. Хозяйку зовут Надежда-джан. Сейчас мы с вами познакомимся с лучшей семьей во всей России!
— Ах, Зия, вы так и не научились говорить изящные и правдивые комплименты, — засмеялась Надежда-джан, блестя живыми и озорными, как у девушки, глазами. — Лучшая семья у нас — это семья президента-эмира… если верить официозу. Юсуф, ты уже идешь?
— Ползу, о счастье всей моей жизни… она же — мучение мое на старости лет, — пропыхтел голос уже ближе.
Голос этот сопровождался странными звуками — будто по лестнице, круто спускающейся к ним, шел не человек, а какой-то грузный робот. Вот даже что-то звякнуло, и спускающийся разразился невнятными шипящими ругательствами. Егор уловил только «с-с-скотину» и еще «ж-ж-жопу немытую». Странное семейство, однако! Но женщина была очень даже славная, и Егор открыто улыбнулся ей.
— Идет! Шествует! — понизив хитрый голос, сказала ему женщина. — Мой громовержец снисходит в гостиную. Первая молния достанется, скорее всего, Зие, но я рекомендую вам пройти вот сюда и устраиваться поудобнее. А то вдруг и вам попадет!
Егор и Ромка-джи прошли в ярко освещенную комнату, где уселись в кресла и стали крутить головами, оглядываясь вокруг, улыбаясь и чувствуя себя малыми детьми, ожидающими святого Николая, которого совсем маленькими, сами не зная, почему, называли Санта-Клаусом. А у него, у единственного из всех святых, два имени. Новогоднее имя — для самых маленьких, обычное — для всех. И в то же время, что странно, оно также новогоднее — хоть так называй, хоть этак! Впрочем, сейчас Егор не думал об этом удивительном, но привычном с детства явлении, о котором как-то пытался выведать у старших Ромка- джи.
Раньше Егор считал, что такие богатые комнаты только у президента-эмира бывают. Особенно когда он о новостях говорит, сидя в огромном кресле и небрежно держа в руках трубку кальяна, но теперь Егор
