— Саксаул тоже создан им… — тихо пробормотал Ромка-джи, но Егор сделал вид, что не слышал.
С Ромкой-джи всегда так. Он как-то давно к операторам пристал, мол, почему корни Установки гонят наверх только глюкозу, комбикорм для верблюдов, бродило-нанотех для грядок и пойло для овец. Ему ответили, что так задумано было еще Старыми Людьми… и «шагай отсюда, шайтан тебя побери, не путайся под ногами». Но Ромка-джи обнаглел и заявил, что коль скоро Установка умудряется из-под корки болота, из вонючего черного иртяшского ила вытягивать комбикорм и бродило, так, поди, сможет и сыр с маслом… ежели с умом настроить, конечно.
Операторы подняли его на смех, а Ромка-джи возьми да и ляпни, что, мол, операторы уже которое поколение из года в год одни и те же кнопки нажимают, а на это, мол, большого ума не надо!
За что и был оттаскан за уши… а чуть позже выпорот муллой-батюшкой.
«Ты, Ромка-джи, остерегайся такие слова говорить, — напоследок сказал ему, распалившись, мулла- батюшка. — С таких разговоров самая зловредная ересь и начинается! А неймется — гони в Челябинск самоходом, не заплачем. Там каждой твари по паре: и крестоносцы, и лунатики, и хунхузы… одни еретики- гяуры-блять… вот и составят тебе компанию — пошел!» — и, взяв дурака за ухо, поволок к выходу… на ночь-то глядя!
Ромка-джи представил себе, как его в пустыне, одинокого, пожирают огромные карачи, и взвыл так, что Мама-Галя подумала: всё — ее приемного сына мулла-батюшка насмерть засек! Влетела в комнату — и на священника! И кулаками его, кулаками… ревет и лупит, лупит и ревет.
Страшно неловко было на все это смотреть!
Мулла-батюшка здоровенный, хмурый — Мама-Галя ему до плеча только достает…
— А палатка у них тоже… генетически измененная? — спросила Маринка.
— Палатка — это нанотех, тут ума большого не надо, — отмахнулся Ромка-джи.
— А компьютер? Ты его в глаза видел? Почему у Зии прямо из ладони все схемы и картинки в воздухе показываются?
Это было действительно чудо. Все такое яркое, объемное… живое просто. И действительно, прямо из ладони! В воздухе повисает… А то и на любую стену спроецировать можно, вот ведь чудеса-то какие! А «комариный» экран, а карта?
Старики за пришельцами по Городу не бродили. Из гордости и для солидности. Зато молодежь и ребятня им проходу не давала, лезла с вопросами — что, мол, да как там, на белом свете? А правда, что в Москве на Луну летают, а не только демоны? Кто-то даже клялся, мол, видел своими собственными глазами новые блестящие пятна на Луне… дескать только что добавились к старым.
А правда, что в морях демонские корабли в воду карачи запускают?
А правда, что в космосе можно в параллельные миры попасть?
А правда, что в Москве тоже карачи есть?..
Вот и брякнули. Нашли вопросец. Даже как-то и неприлично про такое говорить. Все сразу притихли, а Зия неохотно сказал, что карачи — они везде есть, но в Москве их не в пример больше. И всем стало почему-то неловко…
Но ребятня не унималась. А правда, что у президента-эмира такой компьютер есть, что все-все на свете видно? А правда, что в Челябе, то бишь в Челябинске, Москву не признают? А правда, что в Москве все-все могут в Сеть входить, а не только старосты и муллы-батюшки и не только в школе? А правда, что…
Зия смеялся и отвечал охотно. Савва, тот все больше хмурился и что-то бормотал на ходу. «Соображения свои записываю… а то память дырявая», — ответил он на вопрос, чего это он там, молитву от карачи читает? И все засмеялись. Смешной Савва! Чего уж тут за ними записывать. Из Москвы прибыл, где все на свете знают, а мы-то что?
Зия обещал, что многое чего в комп старосты Володи закачает и всем-всем покажет, пока они с Саввой не уехали. Теперь староста небось не отвертится, все разрешит смотреть!
А теперь вот никому не спалось. «Ну и денек!» — подумал Егор, плотнее заворачиваясь в дышащее прохладой старое армейское одеяло. Тоже от деда еще осталось. Как и комбинезон — прохладу гонит… или, наоборот, греет, если вдруг холодно станет. Утром на весь день на солнце его повесишь, подзарядится. До утра едва-едва работает, но это надо аккумуляторы менять, а их на такие вещи дорого использовать, да и комнаты у них глубоко, здесь все-таки по ночам много прохладнее, чем наверху.
— Компьютер и у Зии, и у Саввы в теле зашит, это ясно, — разглагольствовал тем временем Ромка- джи. — Или где-нибудь в ягодице, если большой и места много требует…
Маринка прыснула:
— А сидеть как? Боком?
Егор нахмурился. Вечно этот Ромка-джи Маринку смешит.
— А вот мне другое интересно, — воодушевленно продолжал Ромка-джи, не замечая, что из-под одеяла уже видать исподнее. Он размахивал руками, то и дело зверски ерошил шевелюру, невидящими глазами глядел на пустую ладонь и снова запускал ее в густые черные волосы. — Они же так и не сказали, куда после нас пойдут! Егорка, слышь? Спорим, что им в Эко-терем-бург надо?
— Там в песке все, — неохотно ответил Егор. Желание спорить у него пропало. Ишь как Маринка на Ромку-джи уставилась, аж глаза сияют. — Люди говорят, что только у Шарташ-озера нормальная власть есть. Установка стоит. Короче, почти как наш Город. А по пескам вокруг одни еретики-гяуры-блять бултыхаются. Хунхузы там… полевские, то есть из Полевского-города еретики, а не солдаты… да те же лунатики. Верблюдов угоняют, людей воруют… с песчаниками, паразиты, заодно! — добавил он, не удержавшись.
Неподалеку заорал какой-то младенец. В стену с той стороны со злостью стукнули.
— Потише говори! — сказала, понизив голос, Маринка. — Перебудишь все ясли.
К орущему младенцу тотчас присоединился другой. Как сговорились! В стену грохнули еще раз.
— Ну, завели… — проворчал Ромка-джи и улегся на бок, подперев голову рукой.
— Я спать пошла. Мальчики, пока! — И Маринка, грациозно помахав рукой, удалилась, довольно талантливо изобразив свое знаменитое «крадущийся карачи». Если только, конечно, карачи умеют так же изящно заворачиваться в одеяло.
Малыши продолжали орать.
«Эх… угомон вас возьми, мокрозадые! — злился Егор. — Поскорее бы уж в другое место перебраться, как взрослые. Эти шайтан-ясли кого хочешь с ума сведут. Но опять же, как без них? Известное дело — храни грудного до полутора лет! Если карачи его у людей не украли, молись Господу-Аллаху — пронесло! Лоб расшиби, но — молись! Миновала тебя беда лютая. Дед говорил, — вспомнил Егор, — в ранишные времена целые битвы происходили. Ромкина семья, например, отбилась, не отдала сына. Мать его только пострадала при ударе от „глушилки“. Болела долго и умерла. А отец Ромку-джи выходил, укрыл от карачи… уберег. Но и долго не жил. Болел. Старухи говорили, что его карачи сглазили, но Егор маленький сам видел, что Ромкин отец весь в шрамах и рубцах глубоких был. Чудо, что не сразу, как покалечили его, помер!»
Мысли стали путаться. Перед Егором вдруг прошла Маринка… кокетливо завернутая в одеяло, как в невиданно красивый плащ-палатку… потом пошел дождь, и Егор удивился — вроде, не время для дождя… лето в разгаре… а потом ни с того, ни сего карачи рылся в песке и вдруг рассыпался на целую кучу маленьких муравьев… «Нет, не муравьев — маленьких карачи! Маленьких карачи!» — спокойно подумал Егор…
И уснул. Как в черный ил Иртяша провалился.
Ничего хорошего не сказал им мулла-батюшка при встрече. Вызверился только на пришельцев, мрачно головой кивнул на их приветствие. Огромный, заросший бородой по самые глаза, он был выше даже Саввы… да и в плечах пошире. Странный его комбинезон — армейский, но какого-то зеленого цвета с желтыми и темными пятнами — не песчаной раскраски, нет! — казалось, был ему тесен. Хотя, как может быть тесной нано-ткань?
— Мы пришли поговорить о Комбинате, — спокойно сказал Зия.
Мулла-батюшка повернулся и махнул рукой куда-то внутрь Храма.
Егору до смерти хотелось зайти, но он боялся. Сзади переминался с ноги на ногу Ромка-джи, а чуть в стороне стояла Мама-Галя. Платок на ней был повязан на мужской манер — сзади. Выбитый глаз повязкой
