течение немного тише. С превеликим трудом проходили три, от силы пять километров в день. Как ни берегли канобе, повреждений не избежали. Страдала на камнях брезентовая обшивка. Каркасы целы, в них нет ни поломок, ни трещин — они сделаны из прочного бука. Вещи, конечно, подмокали, но погода стояла хорошая, сухая, и на стоянках все быстро просыхало. Комаров здесь было мало, их сдувал сильный ветер. Обувь на острых выступах и шероховатых, как рашпили, пластах известняков рвалась необычайно быстро, а материала для ремонта у нас было мало. Пустили на подошвы голенища сапог, а вместо дратвы — антенный канатик. Особенно рвалась обувь у Виктора Александровича. Он всегда впереди, и его сапогам доставалось больше всех.
За неделю прошли всего 26 километров. Далее известняки сменились более мягкими мергелистыми породами. Русло реки расширилось, течение стало спокойнее. С удовольствием пересели на весла и вскоре миновали устье, видимо небольшой, впадающей справа речки, которую назвали Скалистой, так как устье ее представляет собой сплошное обнажение известняков. Километра через два русло опять сузилось, послышался шум воды, и мы подошли к новому, второму порогу. Пришлось сделать остановку, осмотреть порог, выяснить, как лучше через него перебраться. Кроме того, пора было определять астрономический пункт. Съемка наша фрагментарна, а поэтому возникала необходимость в более частом определении опорных пунктов.
Порог возник в месте пересечения реки мощной толщи очень твердых известняков, залегающих довольно круто. Отдельные, самые крупные пласты образовали порожистые перекаты. Вода еще довольно высокая, поэтому течение здесь особенно стремительное. Во многих местах у переборов видны даже водовороты. Порог протянулся километра на четыре, а дальше река стала более спокойной. Решили лодки разгрузить и провести их порожняком по воде вдоль правого берега, где течение слабее, а груз перенести в рюкзаках. Порожняком лодки шли на буксире довольно легко, хотя местами почти полностью уходили под воду. Иногда приходилось их вытаскивать и нести на руках.
Вся операция заняла три дня и была очень изнурительной. Погода стояла жаркая, в накомарниках и брезентовых куртках работать трудно, а без них заедал гнус, особенно оводы, которых расплодилось великое множество: на спинах и рукавах они сидели сплошными гроздьями. На четвертый день очутились по другую сторону порога и, отдохнув, поплыли дальше, втайне мечтая, что больше таких длинных порогов не будет. Идем на веслах, местами бечевой. Там, где встречались каменные корги с особенно сильным течением, канобе приходилось обводить втроем, а на самых опасных местах — все разгружать и переносить вручную. Эта работа теперь для нас стала привычным занятием.
Погода испортилась, пошли дожди, и на ночевку мы часто приходили совсем мокрыми. Впрочем, сухого леса везде достаточно, можно быстро разжечь костер и обсушиться. За пять дней прошли около 35 километров и остались довольны как скоростью, так и отсутствием непроходимых по реке мест. А дальше — опять порог, уже третий по счету. К счастью, он оказался протяженностью всего лишь 300 метров. Возник он на пересечении рекой небольшого пластообразного тела диабаза мощностью около 15 метров. Однако пройти по воде его нельзя. Берега отвесные, так что бечевника совершенно нет. Пришлось все выгружать и носить верхом. Дальше река стала спокойнее, и мы пошли на веслах. Пройдя два километра, встретили впадающую справа речку и назвали ее Подпорожной. В галечно-песчаном выносе ее устья видна щебенка каменного угля. Очевидно, пласты его имеются где-то вверху по течению. Поищем их на обратном пути.
Течение стало вновь усиливаться, и вскоре мы подошли к порогу, уже четвертому на нашем пути. Осмотр его произвел сильное впечатление. Он, пожалуй, наиболее мощный из всех, встреченных нами на Хантайке. Река здесь наискосок прорезала стометровое пластоообразное тело диабаза, пропилив в нем узкое ущелье шириной 100 — 150 метров. Его борта отвесными, скалистыми 15 — 20-метровыми обрывами спускались прямо в воду, которая, ревя и пенясь, бешено мчалась между скалами. Благодаря косому по отношению к течению реки положению тела диабаза ущелье образовало крутой коленообразный изворот в форме латинской буквы 'S'. Река в начале колена всей мощью течения набегала на выступающий волноломом каменный мыс левого берега, огибала его, направляясь к мысу правого берега, а затем вновь мчалась на скалы левого берега, поднимая уровень воды. В средней части колена — впадина, где в вихре крутящихся струй возникали и гасли гигантские воронки, подобные тем, что мы видели у первого порога. Но там они появлялись по краям водослива, а здесь зарождались на всем пространстве русла от мыса до мыса. Крутясь и сталкиваясь в хаотическом беспорядке, воронки смыкались в одном месте и сразу же появлялись в другом. Жутко смотреть сверху, со скал берега, на этот бешеный поток, казалось, ничто живое не выберется из этой толчеи валов и водоворотов. Мы для пробы бросили в воду суковатую, довольно толстую лесину. Дойдя до водоворотов, она встала вертикально, там исчезла в пучине и вынырнула ниже, за порогом, но уже без сучьев и вершины. И все же в этой дикой круговерти стояли и ходили, то поднимаясь наверх, то опускаясь вглубь, таймени, громадные, как бревна; таких мы еще не видывали. В этом бешеном потоке они чувствовали себя совершенно свободно. Все отлично видно сверху, однако нечего было и думать промышлять этих гигантов, охота на них могла стоить головы. Утром пошли в обход порога, чтобы узнать, какова дорога дальше. Порог, в общем, не длинный: по верху, на прямую всего около километра. Лес тут редкий, зарослей кустарников немного, так что перетаскивать груз будет нетрудно. Выше порога диабазовые скалы сменялись известняками. Течение хотя и сильное, но плыть можно. Везде был бечевник и не было каменных корг, так памятных нам по второму порогу. Однако через пять километров опять порог — пятый по счету. Когда же этому будет конец? От Устья Хантайки мы прошли уже 150 километров, а озера Кутармо, из которого, по рассказам, должна вытекать река, нет и в помине.
Пятый порог, как и второй, обусловлен присутствием толщи массивных известняков. Отдельные, наиболее крепкие, пласты, пересекая реку, образовали перекаты. Порог тянулся километра полтора. За ним виднелись задернованные, заросшие кустарником берега. Течение там сразу смиряло свой бег. Что дальше — не видно. Пробовали влезть на деревья, чтобы оглядеться, но ничего не рассмотрели. Нет озера, да и только. А ведь оно, судя по рассказам, должно лежать в горах, как озеро Лама. Впрочем, пасмурная, дождливая погода значительно снижала видимость. Словом, так или иначе, а плыть надо дальше, искать это таинственное озеро Кутармо, время еще есть, сейчас только 10 августа.
На стоянке, пока мы с Виктором Александровичем обследовали местность, Николай привел в порядок наше имущество, просушил подмокшее, перебрал продовольствие, починил уже изрядно потертые канобе и приготовил все к переносу. Лесом, поверху перетащили багаж. Байдарки порожняком провели бечевой. Пласты известняков иногда так далеко протягивались в реку, что бечевы не хватало. В таких местах лодки приходилось переносить на руках. В общем, весь переход к верхней части порога занял два дня. Я, кроме того, успел еще определить астрономический пункт. Теперь мы на воде со сравнительно спокойным течением. Берега здесь сложены рыхлыми отложениями, густо залесены и даже заболочены. Скалистых выходов не видно. Ширина реки менялась довольно сильно: то увеличивалась до полукилометра и более в низких берегах, то сужалась до 100 — 150 метров в высоких. В таких местах течение усиливалось, по берегам появлялись валунно-галечные гряды. Приходилось с весел переходить на бечеву, а с бечевы — опять на весла. Через пять километров река расширилась, появилось много песчано-галечных островов, заросших кустарником. Довольно долго проплутали в многочисленных протоках. Наконец выбрались на открытый плес. Река здесь делала крутой изгиб на юг, и скоро мы опять оказались в лабиринте мелких островков. Плывем все время на веслах; течение слабое. За островами река повернула на северо-восток, значительно расширилась. Мы вышли в обширнейшее водное пространство, противоположный берег еле виден. Течения нет, очевидно, это озеро. Но какое? Кутармо? Не похоже. Оно, по рассказам, должно лежать в горах, а это находилось в низменных берегах. На востоке, километрах в двух, был виден небольшой высокий остров. Решили поплыть туда и стать лагерем. Это вновь открытое озеро надо бы обследовать, а на острове определить астрономический пункт.
Когда мы подъехали и высадились, то оказалось, что это не остров, а полуостров. Его высокая, в виде сопки, каменистая часть переходила дальше в песчаную отмель, соединенную с коренным берегом. На отмели сидели тысячи линных гусей. Увидя нас, они подняли отчаянный гам и, шумно хлопая крыльями, кинулись, расталкивая друг друга, наутек, в воду. Все же мы успели пару-другую добыть себе на ужин.
Высокая часть полуострова, куда мы пристали, представляла собой диабазовый холм с крутым западным склоном и более пологим, вытянутым восточным. Его общее очертание асимметричное, округлое, сглаженное, скалистых выступов не видно. Все поросло густым лесом. Однако у воды, где не было растительности, видно, что диабаз гладко отполирован и испещрен вдоль бороздами и царапинами. Очевидно, это гигантский 'бараний лоб'. Значит, и здесь был ледник, двигавшийся с востока в Хантайскую
