Взяли запаянный ящик с галетами и шоколадом, два ящика мясных консервов и два бидона керосина. Пеммикан для собак заберут с базы на мысе Серпа и Молота.
Вернулись они только 20 марта, пройдя от мыса Серпа и Молота до восточного берега Земли около 150 километров. Пасмурная погода, туманы и пурги сильно затрудняли путь. Чтобы сократить его, они поехали напрямик, по проливу Красной Армии, и попали в лабиринт айсбергов, которые, как выяснилось потом, отдаляясь от ледника острова Комсомолец, заполнили весь пролив. Между айсбергами образовались узкие коридоры, забитые глубоким снегом. Только на десятый день путникам удалось выбраться из этого хаоса к южному берегу пролива. Следуя вдоль него, они подошли к высокому скалистому мысу, впоследствии названному ими мысом Ворошилова, за которым берег круто повернул на юго-восток. Здесь устроили склад продовольствия из взятых с собой запасов. По мнению Ушакова, мыс Ворошилова представлял собой северную оконечность этого острова. Но, проложив сначала пройденный ими путь на эскизе съемок Северной Земли, сделанном гидрографами в 1913 году, а затем и наш осенний маршрут, я обнаружил, что мыс Ворошилова лежит еще в пределах карты гидрографов, а северный конец Земли должен располагаться много дальше.
Мяса у нас осталось мало, а собак перед маршрутом следовало подкормить. Поэтому одного, а то и двух медведей надо было добыть непременно. Прихватив 'стрельную' лодочку, отправились втроем на Голомянный, где была открытая вода, в которой держались нерпы, а в поисках их бродили медведи. Подъехали к кромке льда у острова в начале прилива и остановились у трещин, вскоре трещины начало разводить, появились полосы дымящейся на морозе воды и в ней — нерпичьи головы. Журавлев убил одну нерпу, Ушаков — другую. Быстро спустили лодочку, и Журавлев подобрал обеих, пока их не утянуло течением под лед. Сняв шкуру нерпы вместе с салом, Журавлев привязал ее за веревку сзади своих саней салом вниз и уехал, а мы пока разбили палатку. Он сделал у полыней круг километра три-четыре и вернулся. 'Теперь, — сказал он, — медведь, как только нападет на этот след, никуда от него не уйдет, придет прямо к палатке. Напились чаю и легли спать. Под утро привязанные собаки подняли гам. Мы выскочили и видим, как, несмотря на шум и движение, медведь уверенно шагает прямо к нам. Очевидно, в поисках нерп он бродил около полыней, напал на след и по нему пришел к нам. Убили медведя, сняли шкуру, разделали тушу. Довольные добычей, сели пить чай. Выглянув зачем-то наружу, Ушаков увидел второго спокойно идущего медведя. Медведь подошел вплотную и, конечно, был убит. Теперь мяса у нас достаточно.
2 апреля Ушаков с Журавлевым в последний раз поехали для пополнения продовольственных запасов на восточную сторону Земли. На этот раз им хотелось пересечь ее поперек, пользуясь какой-либо лощиной. Взяли с собой 100 банок пеммикана, жестяной ящик с галетами и шоколадом и один бидон керосина. К югу от мыса Серпа и Молота, километрах в 30, они вышли к глубокой бухте, в которую впадала довольно крупная речка. Прошли по ней до водораздела, по которому спустились в другую речку, текущую на восток, и попали в залив, обозначенный на старой карте как залив Матусевича. По нему прошли к южному мысу, повернули на юг и попали к мысу Берга, где в 1913 году высаживалась гидрографическая экспедиция. Здесь сложили продукты, корм собакам и прежним путем вернулись домой.
23 апреля мы тронулись в путь для объезда и съемки северной оконечности Земли. В маршрут пошли втроем, чтобы в случае нехватки корма для собак и отсутствия медведей Журавлев мог съездить на мыс Серпа и Молота и привезти из депо продукты. Взяли продовольствие для себя и корм для собак на месячный срок. На каждую нарту пришлось по 150 килограммов пеммикана и примерно по 140 килограммов снаряжения и продовольствия — многовато, особенно если к этому добавить вес нарт и ездока. Но со съемкой мы пойдем медленно, придется часто останавливаться, идти пешком, да и груз с течением времени будет убывать. Поехали напрямик, пересекая остров Средний, его объезд увеличил бы путь на 10 километров.
Я оделся достаточно тепло и вместе с тем легко. На мне было простое трикотажное и шерстяное белье, шерстяной свитер, меховая рубашка с капюшоном из пыжика мехом внутрь; меховые штаны с корсажем, куда заправлялась рубашка; на ногах — простые трикотажные и шерстяные носки, длинные, до пояса, мехом внутрь чулки и, наконец, меховые, тоже до пояса, сапоги — 'бакари'. В сапогах лежала толстая войлочная стелька. Для защиты от ветра поверх всего была надета 'ветровая' рубашка с капюшоном и штаны из плотного парашютного шелка. Кухлянку я надевал только при особенно сильной пурге. Примерно так же был одет Ушаков, только Журавлев остался верен своей новоземельской малице.
Шел третий день пути, проехали всего 23 километра. Лагерь разбили по определенной, раз и навсегда выработанной системе. Выбрали участок достаточно ровный, с плотным и толстым снеговым покровом, позволяющим забивать полуметровые колья для растяжки палатки. Ее поставили вдоль господствующих ветров, задней стенкой на ветер. Опасаясь пурги, выложили эту стенку из снежных кирпичей, выпиленных взятой с собой пилой-ножовкой. Однако, прежде всего отпрягли собак и, пока ставили палатку, дали им возможность поваляться в снегу, размяться. В палатке положили пол, на него — толстые оленьи шкуры- постели, внесли спальные мешки, ящики с продовольствием и посудой. После этого привязали собак, каждую упряжку отдельно, на длинную 10-метровую цепь. Интервалы между собаками оставляли по метру, чтобы они не могли достать друг друга и подраться. Собаки расположились по обе стороны палатки, вдоль ее по ветру. При этом они могли лечь спиной к ветру, свернувшись калачиком, прикрыв нос хвостом. Это обычное положение спящих ездовых собак, которое они не меняют всю ночь. Даже занесенные снегом с головой, они все же будут лежать неподвижно. Привязав собак, мы сразу же их накормили. Каждая собака получила свой суточный паек, количество которого варьировало в зависимости от проделанной работы.
Только после того как всех собак накормили, можно было позаботиться и о себе. Разожгли примус, поставили на него шестилитровый чайник, набитый снегом (когда поблизости был многолетний пресный лед, мы предпочитали его). Вход в палатку плотно закрыли, и вскоре в ней стало так тепло, что можно было снять меховую рубашку и остаться в одном свитере. Обед, вернее, ужин приготовили из мясных консервов, пеммикана, сливочного масла, риса и сушеных овощей. После кипячения всей массы в течение 10 — 15 минут получился превосходный, высококалорийный густой суп, о котором в данных условиях можно было только мечтать. Мы так и называли его — 'суп-мечта'. Затем пили крепкий чай с сахаром, галетами и маслом, в чай полагалось две чайных ложки коньяку. Утром разогрели то, что осталось от ужина и выпили особо питательную смесь, приготовленную из сухого молока, какао, сахара и масла и заваренную крутым кипятком. Этот густой напиток запивали крепким чаем.
Вечером после ужина занесли в дневник дорожные наблюдения и путевые маршрутные съемки. Затем стали укладываться спать. Дневные камусные сапоги-бакари и меховые чулки вывернули и подвесили к гребню палатки проветрить. Меховые штаны и свитер тоже сняли, а на ночь надели запасные меховые чулки. В таком виде забрались в спальные мешки, положив около себя заряженный карабин, так как медведи на ночевках посещали нас неоднократно. Перешитый мной спальный мешок с капюшоном и клапаном оказался очень удобным. Капюшон позволял спокойно спать на вложенной внутрь маленькой подушке, голова не мерзла, мешок не обледеневал. В связи со всякого рода неполадками по устройству лагеря спать легли поздно. В дальнейшем, когда мы приспособились, организация стоянки стала занимать меньше часа. Ночей сейчас уже нет, а скоро солнце совсем не будет скрываться за горизонт.
В тот же день мы прибыли на мыс Серпа и Молота и остановились в устье небольшой речки; это место приметное и удобное для определения астрономического пункта. Звезд теперь уже не было видно, и наблюдения приходилось вести по солнцу: в полдень — на юге, на закате — на западе, на восходе — на востоке. Пользуясь свободным временем, Журавлев отправился вдоль берега на восток по направлению маршрута, чтобы организовать еще один склад продовольствия. Возвращаясь обратно, он нашел на берегу пятиметровое бревно и захватил его с собой. Бревно поставили на месте астрономического пункта, обложили камнями, вырезали на нем свои инициалы, дату и название экспедиции. Ясная солнечная погода сменилась пасмурной, началась пурга, которая задержала нас здесь на два дня.
Как только стихло, тронулись вдоль берега среднего острова архипелага, который назвали островом Октябрьской Революции. Через пролив Красной Армии — здесь он был шириной километров восемь — на севере виднелся еще один остров с гладкой куполовидной поверхностью. Его мы назвали островом Комсомолец. Дальше, километров через 15, пролив сузился до двух-трех километров, появились каменистые островки и айсберги от ледника, спускающегося в пролив с острова Комсомолец. Очевидно, на нем ледник был активен и находился в движении, сваливая лед в пролив. Пролив был переполнен айсбергами, между которыми виднелись только узкие проходы. В них-то и проплутали наши товарищи, когда ездили зимой на
