мытарить».
В дверь постучали. «Это Ирина!»
Федор вскочил и, метнувшись к двери, споткнулся о свои ботинки. Пихнул их под кровать и звонко, резким поворотом ключа, щелкнул замком.
На пороге стоял Леонтий Ушаков. Федор отступил назад и некоторое мгновение растерянно смотрел на школьного друга.
— Ну, проходи, — смущаясь, проговорил он.
— Здравствуй. — Леонтий не удержался от улыбки. — Не ожидал?
— Нет, — честно признался Федор.
— А я вот пришел. Как в то далекое школьное время. — И весело напомнил, скинув пальто: — Драться будем?
— Зачем? — И первым спросил: — Верно, что ты из бригады сбежал?
— Не сбежал, а ушел.
— Одно и то же, — усмехнулся Федор.
— Для кого как.
— А я в болтуны записал Ерыкалина. Значит, зря?
— Поторопился. — И Леонтий опять напомнил о недавнем прошлом: — Тебе спешка, Федор, никогда на пользу не шла.
— Я ведь не такой, как ты, — огрызнулся Федор и, отойдя к окну, повернулся к гостю спиной. — Зачем пришел? — спросил нарочито грубо: не понравилось, что его собираются вновь поучать.
Ждал ответной грубости, но Леонтий неожиданно спокойно сказал:
— У меня к тебе дело, Федор. Важное.
— Ну, говори, — насторожился Федор, но не повернулся.
Леонтий помедлил, — ждал, видно, когда поглядит на него Федор.
— Хочу пригласить тебя в свою новую бригаду, машинистом комбайна. Комплекс будем осваивать.
— Какой еще комплекс?
— Не знаю.
— Как это не знаешь? — повернувшись, пристально посмотрел на Леонтия: не шутит ли? — Оставляешь свою бригаду, идешь на другой участок, да еще не знаешь, что тебя ожидает?..
Вспомнил Леонтий: те же вопросы задала ему вчера Нина. Стояла она рядом, в белой ночной рубашке, с распущенными волосами, спадающими на плечи. Притянул к себе молча, и она доверчиво и ласково подалась к нему. Посмотрел ей в глаза, большие, напряженно ждущие, и голос его в тихой квартире прозвучал хрипло, незнакомо:
— Не знаю, Степановна, — и в свою очередь спросил: — Как быть нам, Степановна?
Припала к груди, молчит. Только плечи зябко вздрагивают да горячие пальцы стискивают его большие, грубовато-твердые ладони.
— Так ка?к, Степановна?
— Тут я тебе не советчица.
— Отчего?
— Непутевый ты мой, дурной... Спать пошли.
Ушла в спальню, не ответив на его вопрос. Да и зачем ему ответ? И так ясно: опять пойдут беспокойные дни — без сна и отдыха, опять начнутся стычки, мелкие, но всегда тягостные, напряженные.
А ведь еще вчера утром все было просто и ясно. На общем участковом собрании он отчитался о работе своей бригады, и руководство шахты осталось довольно, пожелало дальнейших успехов. А после обеда его срочно вызвали в партбюро. В кабинете кроме секретаря парторганизации шахты Алексея Ивановича Жильцова находился начальник соседнего, пятого, участка Зацепин. И по тому, как пытливо посмотрел на него Зацепин и как предупредительно-вежливо встретил его Алексей Иванович, Леонтий понял: сейчас произойдет что-то важное.
— Вы, Леонтий Михайлович, слышали что-нибудь о механизированном комплексе? — спросил его Зацепин, приглашая к столу.
— Так называемом «КМ-87 Д», — добавил Жильцов, присаживаясь рядом.
— Вот именно — так называемом, — улыбнулся Зацепин.
Его пытливые глаза впились, как шильца, и от них нельзя было отвести взгляда.
«Ишь ты заноза», — успел подумать Леонтий.
— Ну как, слышали? — заторопил Зацепин.
— Да вроде слышал, — проговорил неуверенно Ушаков.
— Почему вроде?
— Слышал от кого-то. Не помню, но, кажется, с вашего участка.
— Что ж, неплохо, — неожиданно повеселел Зацепин и, взглянув на Алексея Ивановича, торопливо добавил: — А если мы вам, — он резко подчеркнул последнее слово и повторил: — Вам предложим освоить этот комплекс? Что скажете?
За окном вихрился снег, посвистывал ветер — в природе шла предвесенняя сумятица, — а здесь, в кабинете, где каждая вещь сверкала чистотой и как бы наслаждалась покоем и теплом, царила тишина. Замер у окна Зацепин. Притих на стуле Алексей Иванович. Но, кроме ответного вопроса, Леонтий ничего другого не смог высказать вслух — тихо, растерянно:
— Почему я?
— А вы не догадываетесь? — улыбнулся Зацепин и, согнав не устоявшуюся на лице улыбку, заговорил вдруг строго и сурово: — Дело новое, для нашего южноуральского бассейна непривычное. В Донбассе комплекс уже прижился. Там и кровля покрепче, и уголек потверже. В этом я сам убедился, съездив туда. А наши условия вы знаете не хуже меня. Не совсем подходящие, я бы сказал больше — трудные. Но мы должны, мы обязаны освоить этот комплекс и здесь, у себя... От этого многое зависит. Очень многое. Это — будущее шахты...
В его чуть хрипловатом, но четком, твердом голосе осадком скапливалось волнение. Оно передалось и Жильцову, который маятником заходил по кабинету, и Леонтию, которому стало ясно, что с этой минуты в его жизни намечается новый поворот.
— Ответа ждем завтра в десять утра, — закончил Зацепин.
— И список людей, которых ты можешь взять из своей бригады, — добавил Жильцов.
— А может, всю бригаду перевести?
— Нет, это невозможно. Только не больше пяти человек...
— Значит, все заново?
— .Да, Леонтий, все заново, — подтвердил Жильцов.
— И вот еще что, — сказал Зацепин, подавая на прощанье руку. — Подумайте о машинисте комбайна. Это должен быть человек опытный и надежный.
— ...Что же ты молчишь? — прервал раздумье Леонтия Федор.
И опять — чего никак не ожидал Федор — не сорвался на грубость Леонтий, а снова спокойно спросил:
— Как, пойдешь? К тебе к первому пришел.
— Я пока рассудка не лишился. — Федор усмехнулся. — Ты вон Ерыкалина возьми. Он за тобой на край света побежит. — И снова отошел к окну.
— А я надеялся на тебя.
Леонтий вздохнул и направился к двери. Федор молчал. Он рассеянно следил, как на деревянную горку пытался взобраться малыш, но всякий раз скатывался вниз. Хлопнула в коридоре дверь. Федор шагнул к порогу, но остановился посреди комнаты и резко взмахнул рукой, будто отсекал от себя что-то мешающее.
«Зачем? — подумал устало. — Какая мне выгода? Работа хорошая, ни от кого не завишу. Сам себе хозяин. Телефон обещают провести. Проведут — совсем будет хорошо. Сиди, чай попивай да жди
