не вызвало никаких эмоций, то Белова словно взорвало изнутри. Чужое откровение, адресованное не ему, накрыло его с головой, сделало глухим и слепым.
Он вдруг понял, что влюбился. Правда, пока еще было непонятно, в кого конкретно. Просто что-то новое рождалось у него внутри, согревало живот, заставляло прислушаться к стуку сердца, расправить плечи, забыть и про свою тусклую внешность, и про зависимость от Верещагина…
Мила не догадывалась, что своим выходом из класса разворошила целый пчелиный улей. С книгой под мышкой она бодро вышла в коридор и уже заготовила дежурную улыбку, собираясь встретить товарища по несчастью. Но Петька был совсем не рад коридорному заточению. С порога зло глянул на нее, прошел к стене, резко облокотился, сложил руки на груди, всячески давая понять, что такое положение дел его не устраивает.
– Да ладно тебе, Петрыч, – начала издалека Мила. – Побуянит наша Лиза и забудет.
Вербилин на уговоры не поддавался и гнев на милость не менял.
– Чего ты? – не сдавалась Мила. – Мы ей после уроков стулья перевернем, доску протрем, и она оттает.
– Вот ты и будешь стулья до ночи переворачивать, – зло прошипел Петька. Он хотел испепелить Кудряшову взглядом, но долго смотреть на девчонок у него еще не получалось, поэтому он мельком глянул на Милу и отвернулся.
– А у тебя, значит, на вечер другие планы есть? – стала заворачивать к нужной теме Мила.
– Ну, явно не стулья переворачивать! – фыркнул Петька.
– Фигня какая! Хочешь, я математику сделаю и дам тебе списать?
– Не надо мне ничего. – Петька качнул сложенными на груди руками, давая понять, чтобы Мила близко к нему не подходила. И она сделала шаг назад.
– Ну, давай вместе сделаем! Я к тебе забегу, и мы в два счета все решим. Ты где живешь? – Мила изобразила на лице такое внимание, словно собиралась адрес наизусть запоминать.
– За универмагом, – выдавил из себя Петька, и его взгляд заметно смягчился.
– Ну, все, тогда я заскочу. Это рядом со мной, – произнесла Мила таким тоном, словно каждый день ходит к кому-нибудь в гости, чтобы коллективно делать домашнее задание, типа, в одиночку у нее не получается. – Ты когда дома будешь?
Петька растерянно хлопал глазами. Предложение одноклассницы было странным. С одной стороны, все знали, что Мила легко рубила в математике, так что списывать у нее было обычным делом. Но с другой – никто никогда не ходил к Вербилину в гости. С чего вдруг Мила собралась? Даже осторожная Чуйкина все ждала приглашения, не решаясь напроситься сама.
– Да я как-то, – почесал в затылке Петька. – У меня там… – он попытался подобрать подходящее слово, – не убрано.
– Так я ж не уборку приду к тебе делать, – хихикнула Мила, хлопая о ладонь свернутой в трубочку книгой. – Ты же из-за меня с урока вылетел? Ну, вот и договорились. Ты мне потом адрес свой скажи, я запишу…
Хлопнула дверь, выпуская довольно улыбающегося Белова.
– Привет, братва! – гаркнул он. – А я к вам.
– Чего это вдруг? – недовольно сдвинула брови Мила. Для окончательного охмурения Петьки ей не хватило всего нескольких минут. Белов тут был совершенно некстати. – Лиза раньше не злобствовала…
– Я постарался, – физиономия Лехи лучилась счастьем. – Чего это вас одних оставлять на целый коридор? Жирно будет.
– Жирно это когда торт руками, а ты не в кассу, – отшила его Мила. – Топай обратно, ты тут лишний.
– Я лишний? – Белов быстро глянул на Петьку. Вербилин тоже смотрел на него во все глаза.
– Лишний, лишний, – машинально подтвердил он.
Лехино лицо медленно побелело, крылышки носа задрожали. Он и сам не заметил, как его кулаки сжались.
– Не видишь? Тут люди разговаривают! – стала наступать на него Мила. – Иди в другой конец коридора.
– Мне и здесь хорошо, – заупрямился Леха и сделал то, о чем впоследствии сильно жалел. Он все еще стоял около двери, поэтому подошедшая к нему вплотную Мила не давала возможности улизнуть ни вправо, ни влево. Она наступала на него, грозя пропихнуть обратно в класс. В панике Леха подтянул руки к груди и оттолкнул Кудряшову от себя.
Мила качнулась, зацепилась одной ногой за другую, взмахнула руками и плюхнулась на пол, отбив попу.
– Ты чего, совсем офонарел? – прошептал тут же проснувшийся Вербилин, с ненавистью глядя на еще больше побелевшего Белова. – Ты чего творишь?
– Так я ж ничего… – Леха схватил Милу за руку и грубо дернул вверх. Кудряшова, еще не пришедшая в себя после падения, ощутила резкий толчок. От боли в пояснице слезы выступили у нее на глазах.
– Отвали, – взвыла она.
Белов в панике выпустил руку, и Кудряшова снова брякнулась ушибленным местом о пол. От пронзительной боли Мила изогнулась, вытирая юбкой затоптанный паркет.
– Прибил, что ли? – перепуганно прошептал Вербилин.
– Так я ж… – как заведенный повторил Леха, вновь протягивая Миле руку.
– Ой, уйди! – заголосила Мила, отползая от Белова подальше.
– Не трогай ее! – наконец ожил Петька. Он сделал три шага, разделяющие его и корчущуюся от боли на полу Милу, отпихнул Лешкины руки. – Катись отсюда!
– Сам катись! – взвизгнул Белов. Как все слабохарактерные люди, он предпочитал сразу перейти к драке, а не пытаться решить дело миром. Леха перехватил руки Вербилина. Петька оказался сильнее, он заблокировал удар и всем телом навалился на одноклассника. Белов присел, сдаваясь под тяжестью Вербилина, и они оба покатились по полу. Мила вскочила на ноги – быть погребенной под телами парней ей не хотелось.
Леха больше не сопротивлялся. Он лежал, раскинув руки и ноги, а разъяренный Петька мутузил его, удобно устроившись сверху.
– Вербилка! Прекрати! – бросилась к ним Мила. Она обхватила Петьку сзади и потянула на себя.
Дверь кабинета распахнулась. Первой в коридор выскочила Галя. Прежде чем ребята бросились врассыпную, она успела увидеть все – и как Мила обнимала Петьку за плечи, и как Вербилин восседал сверху на Белове, и тоскливый взгляд Лешки, примирившегося с участью покойника.
Зазвенел звонок. Урок алгебры закончился.
Глава 4
Короля играет свита
«День принесет неожиданности и сюрпризы. Пришло время проявлять изобретательность, действовать решительно и быстро…»
Мила разгладила перед собой изжеванный газетный кусочек с гороскопом.
М-да, сюрпризы…
Королева Елизавета решила проявить характер и оставила всех после занятий на классный час. Сбежать оказалось невозможно – последний урок снова был математикой, их попросту не выпустили из кабинета.
С нехорошим хрустом ключ повернулся в замке, как бы предупреждая, что все происходящее останется только здесь, не просочится за пределы этих стен.
