И она зашагала по коридору. Именно зашагала, четко впечатывая ноги в паркет, словно через эти удары пыталась стряхнуть с плеч воспоминания о прикосновениях чужих рук. Она даже ладонью по себе провела, словно невидимые пылинки снимала.
Не было ничего! Ничего не было! Совсем! Никогда! Верещагин – Телец, и общего у них нет ничего!
Она шла, а он стоял и смотрел ей вслед, и от этого между ними все сильней натягивалась пружина. Она острой иглой впивалась в сердце Милы, норовя вырвать его из груди.
Больно. Очень больно. Нестерпимо больно.
– И не подходи ко мне больше никогда! Понял? – крикнула Мила с другого конца коридора. Она даже не стала поворачиваться, потому что стопроцентно была уверена, что он стоит. Стоит и смотрит. И его руки еще хранят ее тепло.
– А что было? – наседала на нее Лена в начале следующего урока.
– Ничего не было! – Мила обхватила себя за плечи, пытаясь привести в порядок взбунтовавшиеся чувства, растрепанные мысли. – Пойдешь с Беловым к Верещагину, выберешь у него пару книг и возвращайся ко мне. Будем сценарий писать.
– Он тебя ударил? – ахала Замятина, видя, как сильно прижимает Мила свои руки к плечам.
– Он меня убил, – прошептала Мила, пряча лицо в ладони. Как еще она могла объяснить себе этот невероятный эффект от простого прикосновения. Ее до сих пор трясло, плечи горели. И что самое страшное – ей очень хотелось, чтобы эти же самые руки ее обняли. Крепко-крепко обняли.
Мила упрямо мотнула рыжими кудрями. До понедельника. Ей нужно протянуть до понедельника. Тогда все станет ясно. Тогда она перестанет чувствовать это странное раздвоение.
Лена сидела, отстранившись, глаза ее наливались нехорошей темнотой.
– Кудряшова?.. – тихо прошептала она.
– Все решится в понедельник, – отрицательно покачала головой Мила.
– Кудряшова! – простонала Замятина. Теперь была ее очередь хвататься за голову.
Мила посмотрела на подругу. Лена сидела бледная, с огромными выпученными глазами. Мила одним словом могла сейчас убить Замятину окончательно или дать ей возможность жить спокойно. Потому что Верещагин не то что не любил Лену, он ее даже не замечал и замечать не собирался. Интересовался он Милой. А Белов эти два дня нужен был для того, чтобы за ними следить и обо всем докладывать боссу. Хоть относительно его можно было вздохнуть свободно. А вот Верещагин пугал ее все больше и больше. И здесь она была просто обязана переломить его на сторону Замятиной.
Миле не было жалко подругу. В своей внезапной влюбленности она была виновата сама. Впрочем, такие влюбленности у нее случались постоянно. Ничего, пострадает и выберет себе другой объект для любви. Хотя Ленкины метания Миле сейчас были не нужны. Так же как не нужны были незапланированные чувства в той игре, которую она начала.
Понедельник! Нужно дожить до понедельника, и тогда уже разбираться, кто в кого влюблен.
– Что ты выдумываешь! – Мила выпрямилась, впервые с того момента, как Верещагин коснулся ее. – На вечеринке все станет понятно. Гороскоп говорит, что вы подходящая пара.
– Мила, а почему он на меня не смотрит? – Лена была готова вновь расплакаться.
– Он пока не знает, куда смотреть! – В голосе Милы слышался металл. Она словно мечом отрубала от себя малейшие сомнения в правильности своего решения. – Ты же хотела попасть к нему в гости? Вот и иди. Он тут же обо всем догадается.
– А ты? – Замятина шмыгнула носом. Не разрыдалась, и на том спасибо!
– А я с Лис пойду сценарий писать. – Как только Мила приняла решение, она почувствовала, что ей стало хорошо. И сразу сама на себя разозлилась, что позволила отвлечься на такой идиотизм – возомнила себе какую-то любовь. – И вообще, мне некогда заниматься твоим Верещагиным, – закричала она. – Хочешь страдать по нему, вот и страдай!
Больше в глазах Лены сомнения не появлялись. Слова Милы заверили ее в том, что все в порядке. Мила умела это делать как никто другой.
– Милая Мила всех убедила, – пропели у Кудряшовой над ухом, как только закончился урок. – Какой спектакль! Мне понравилось. – Лисичкина забралась на парту и стала качать ногами. – Что делать будем?
Мила открыла рот, чтобы выдать свою скороговорку, но слова на букву «В» вспоминаться не желали. Только «водовоз» назойливо кружился в подсознании.
– Надо что-нибудь придумать для понедельника, – вздохнула Мила, стараясь, чтобы никто не догадался о ее маленьком поражении.
– Это легко, – Вера склонила голову набок. – Скажи, зачем все это?
Опять!
– Говорят тебе – весеннее солнцестояние! – буркнула Мила. – Вот, держи! Это твой цвет и символы. А то потом будешь говорить, что ничего не знала!
Мила дала Вере листок: на белой бумаге было написано «клевер» и «сердце».
– Твой цвет белый, символы вот эти, – она постучала пальцем по листку. – А это раздашь остальным, – Мила сунула в руки одноклассницы разноцветные карточки, те самые, что она когда-то подготовила для Антона. Сейчас они ей очень пригодились. – На обороте написаны фамилии. Морской волны – для Рыб, это Замятина и Зайцев, их символ «узел» или «волна». Серый – это Белов, то есть Водолей. У него «ключ». Красный – это Овен, Вербилин, у него «золотое руно» или «зеленый квадрат». Чуя – темно-зеленая, «черный кот» или «башенные часы». А Верещагин у нас, значит, фиолетовый, и у него должна быть «звезда» или «рука». У меня такая же.
– Ты же говорила, что Верещагин не Близнец, – заметила Вера.
Мила постучала карточкой по подбородку. Она совсем забыла, что Антон Телец, а это многое объясняет…
– Тогда эта карточка для меня, – Мила сунула картонку в карман. – Он со своим знаком сам разберется, раз такой большой специалист. Короче, раздавай все, а после занятий приходи ко мне сценарий писать.
– Кормить будешь? – вспомнила неприятно проведенный вчерашний вечер Лисичкина.
– Дома поешь, – зло усмехнулась Мила. Вот уж чего она не собиралась делать, так это забивать себе голову едой. – Небольшой голод полезен для фигуры.
– О своей фигуре заботься, – огрызнулась Вера. – Я тебе помогу при одном условии.
– Магнитофон я сама принесу, – предугадала «условие» Мила. – Или у трудовички возьмем. У нее в кабинете стоит, пылится. Попросим Королеву Елизавету, она нам это устроит.
Все то время, что Мила выдвигала свои предложения, Вера сидела, глядя на свои колени, и качала головой.
– Если мы что-то придумаем, то ты ничего в сценарии не поменяешь, – жестко произнесла она. – Я тебе дам сценарий, и ты все сделаешь четко по нему.
– Да пожалуйста! – легко согласилась Мила. Вопрос с магнитофоном ее волновал больше, чем желание Веры держать все под контролем.
– Тогда после уроков в спортзале.
Мила поморщилась. Спортзал – это Пингвин. Пингвин – значит, начнутся уговоры вернуться в команду, пойдет в ход тяжелая артиллерия: в начале апреля городские соревнования по волейболу, ходили слухи, что лучших будут переводить в настоящие спортивные секции. А Мила сейчас находилась в таком растерзанном состоянии, что ни о чем спорить не могла.
– Ты где была сегодня весь день? – Вера несколько раз щелкнула пальцами перед лицом Кудряшовой. – Милая Мила слегка тормозила. Пингвин заболел. Кто хочет – тренируется, кто хочет – идет домой за книжками по гороскопу.
Мила посмотрела на Лену. Рядом с ней стоял Белов и что-то ей втолковывал.
На секунду Миле показалось, что все идет как надо. Сложный механизм взаимных перемещений, который должен завершиться разбором на подходящие пары, готов к работе. Его надо лишь толкнуть, чтобы этот гигант начал двигаться. Ровно, красиво, в правильную сторону.
– Откуда у тебя сценарий?
В гиганте не хватало пары винтиков и колесиков. В таком состоянии далеко он не уйдет. А если и пойдет, то не туда.
