безголовые?
– А ей думать не надо, – вовсю резвилась Малинина. – У нее в ухажерах богатенький буратино, который увезет ее на Канары и там в песке закопает. Для пущей сохранности.
Свои мстительные мысли о том, чтобы попросить Макса как-нибудь напугать вредную Стешку, я вовремя остановила. Не хватало еще пользоваться им как персональной страшилкой…
– Все хороши! – Все-таки Роза Петровна была педагог и умела, задевая одного, не забывать обо всех. – Жили бы нормально, милиция бы в школу не являлась. А то напридумывали себе черно-белых одежд! Прямо не люди, а не пойми что!
Русичка еще долго бухтела о том, какие мы плохие. Я как раз успела прийти в себя от Стешкиных наездов. И в это время в класс вошел милиционер. Он был пожилой и усталый, смотрел на нас так, будто попал в зоопарк и встретил диковинных животных. А животные с не меньшим интересом смотрели на него и ждали случая, чтобы напасть.
– Маркелова здесь, да? – хрипло пробормотал он, доставая бумагу из папки. – Объяснительную написала?
Лерка тяжело поднялась.
– Не было меня там, – буркнула она, глядя в окно. – И вообще я уже не гот. Меня все их заморочки больше не прикалывают.
Милиционер посмотрел на нее тяжелым взглядом, а потом перевел глаза на вскочившую Розу Петровну.
– Передайте ей бумагу, пускай садится и пишет, где вчера была. – Милиционер протянул учительнице свой листок, обвел недобрым взглядом класс. – Все пускай пишут, где были вчера вечером с шести часов до двенадцати. А также имена и фамилии людей, которые могут это подтвердить, их контактные телефоны. Родителей лучше не писать. Надо, чтобы были независимые свидетели.
Класс ошарашенно притих. От ужаса у меня вспотели ладони. Как я буду писать, где вчера находилась? Мне всех вампиров поименно перечислять, с годом рождения? Представляю себе списочек: «А родился он в 1633 году от Рождества Христова…» Меня тогда не милиция заберет, а «Скорая».
– Время, проведенное в туалете, тоже записывать? – Малинина игриво стрельнула глазками в сторону стража порядка, но натолкнулась на его суровый взгляд.
– Главное, чтобы вам оставшееся время в туалете провести не пришлось, – выдавил тот из себя. – Дату, время и число не забудьте. Подпишитесь. И помните об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
И тут же из всех углов класса понеслось:
– Чего мы такого сделали-то?
– Мы же не преступники!
– А если я весь вечер один был?
– Пишите, – с нажимом приказал милиционер. – Разговаривать с вами потом будут.
Народ достал из портфелей тетрадки, затрещали вырываемые листочки.
Я втянула голову в плечи и углубилась в изучение содержимого рюкзака. Если сделать вид, что пишешь, а потом не сдать? Дядька же не будет по фамилиям сверяться.
– А вы, – попросил милиционер Розу Петровну, словно прочитал мои мысли, – напишите пока список класса и общую характеристику каждого ученика в двух словах. – Из бездонной своей папки он выудил очередной лист. – Потом проверю, чтобы молчунов не было.
Я мельком глянула на класс. Кого бы попросить, чтобы подтвердил мое алиби? Маркелову?
Лерка сидела белее мела. Сейчас она как никогда была похожа на гота – бледная, с красными воспаленными веками и темными кругами под глазами. Неужели вчерашние события так сильно ее напугали? Готы ведь так мечтали встретиться с дьяволом! Пели про него песни. И вот когда он заглянул на огонек, перетрухнули.
А народ уже строчил небогатый событиями рассказ о прошедшем вечере. Вряд ли кто был на улице, все сидели дома за компом или перед телевизором, кто-то учил уроки, кто-то просто страдал фигней. И большинство делало это без свидетелей.
Трясущейся рукой я подписала листок, поставила дату и число, вывела «18.00» и задумалась. Что же было вчера? Пришла Катрин и позвала меня на улицу. Как раз там нас уже ждали заряженные готы. Ждали свою жертву. Потом появились Макс и вампиры, а часам к восьми последние отправились успокаивать своих поклонников. Успокоили они их экзотичным способом – привели на кладбище милицию. Потом следует обзвон всех учеников по списку, и моя мама говорит, меня нет дома. Вернувшись домой, я говорю, что была с Маркеловой. А Лерка наверняка гуляла на кладбище. И находилась если не в центре событий, то где-то рядом, старые связи так быстро не рвутся. А если общалась с ней, значит, тоже тусовалась с готами. Замкнутый круг. Уж лучше признаться, что я была с вампирами, чем с готами. За готов меня потянут в милицию, а за вампиров в дурдом. Вот и выбирай, что лучше.
Я вздохнула и снова посмотрела на Лерку. Непонятно, шастала она на кладбище или нет. И нашла ли она Лариску. Почему-то крысу стало жалко особенно.
Мой тревожный взгляд перехватила Малинина.
– Что, не можешь вспомнить, где была вчера? – промурлыкала она, явно наслаждаясь моей растерянностью. – Максику позвони, он напомнит. Только за совращение у нас статья.
Невидящими глазами я уставилась на листок, рука непроизвольно вывела напротив «18.00» слова: «Тренировка по фехтованию. Свидетель Павел Колосов». Я полезла за телефоном, пролистала записную книжку. Пашка подтвердит. Непременно подтвердит! Даже если это будет стоить ему грандиозного скандала.
«20.00—21.30 гуляла, свидетель Павел Колосов». Немеющими пальцами я переписала из сотового его номер. Пашки сейчас нет в школе, значит, о своем вчерашнем вечере он ничего не писал, и если его потом попросят, то он сможет написать все так, как надо.
Я на секунду зажмурилась, вытерла вспотевшую ладонь о штанину.
«21.30—00.00 – дома. Свидетели – родители».
От волнения щеки мои налились румянцем. Я, конечно, никогда не была примерной пай-девочкой, но и родителей старалась не обманывать. Ложь штука коварная – в какой-то момент ты неминуемо запутаешься, и все станет известно. Поэтому я не вру. Недоговаривать – это да, меньше говорить – могу, реже попадаться родителям на глаза – тоже пожалуйста. Но если меня спрашивали, где я была или куда иду, то всегда отвечала честно. До недавнего времени. Что теперь будет, представить страшно.
Милиционер лениво собирал наши листочки. Объяснять он ничего не стал. И так всем все понятно. Вчерашняя история в красках и подробностях была рассказана, и не по одному разу.
– Маркелова, – задержался дядька у входа, – не забудь про родителей. Да и вы тут как-то, – он глянул на опешившую Розу Петровну, – проведите со своей стороны работу. Все-таки не рядовой случай.
Русичка мелко кивала на каждое его слово.
Я отбила Пашке эсэмэску: «Если что, вчера вечером я была с тобой на тренировке», и тут же вырубила телефон. Отвечать на его вопросы я сейчас была не в состоянии.
– Ну что, допрыгались? – обрушилась на нас Роза Петровна, как только за стражем порядка закрылась дверь. – Вам все хиханьки! Вам все со смертью в кошки-мышки играть! А жизнь у вас не резиновая! Вам ее второй раз не выдадут! Сейчас вы поиграли, а страдать будете все оставшееся время!
Я постаралась незаметно для себя отключиться от ее бормотания. Встревоженные мысли с трудом приходили в порядок. Наверное, впервые я задумалась о том, что же будет дальше. Действительно, как далеко все это может зайти?
В окно смотрело тусклое утро, и мне, как никогда, не хватало Макса, его спокойствия, его уверенности. Казалось, просто появись он рядом, и мне сразу станет хорошо, все проблемы тут же разрешатся. Но его не было, и томительное ожидание рождало дополнительную тревогу. Это был тот случай, когда каждое расставание грозило стать вечным, а каждая встреча могла обернуться трагедией.
Пашка встретил меня во дворе дома. Он расположился на лавочке и болтал с Маринкой, сидевшей на подоконнике. Девочка наконец вышла на свою «прогулку» и теперь самозабвенно рассказывала благодарному слушателю о новом друге Максиме, какой он ловкий, сильный, все может и обещал ее
