Пашка выложил на стол пакет. Потом спохватился, зашуршал целлофаном, снимая с ножа упаковку.
— Интересно, интересно, — бормотал колдун, глядя на принесенный нож, словно на лезвии для него сейчас прокручивали кино о том, что происходило в парке. — Машенька, ты садись, садись. Чего стоять- то?
Мельник снова похлопал по столу. Не дожидаясь, пока я воспользуюсь разрешением (вообще-то садиться я не хотела), он взял нож и побрел к печке. Все движения у дядьки неспешные. Быстрыми были только глаза, но смотрел он все больше по сторонам.
Колдун постоял около печки, словно решая что-то, приоткрыл дверцу и бросил нож в огонь. На лице Мельника заиграли отсветы пламени. Выглядело это зловеще.
Я покосилась на Пашку. Тот стоял с таким отрешенным видом, будто каждый день в его присутствии ножи в печку бросают. А вот я к подобным зрелищам не привыкла и привыкать не собиралась, поэтому шевельнулась, выражая свое намерение побыстрее сбежать.
— Не торопись, не торопись. — Мельник все еще смотрел в печку, в руках у него появилась кочерга. — Сейчас я, сейчас. Надо с ножа прошлые события снять. Да, надо. Огонь хорошо помогает. — И, не делая паузы между предложениями, добавил: — Вещица у тебя интересная.
Я не заметила, когда Мельник выпрямился и глянул на меня, потянула руку к крестику. Других интересных вещиц у меня не имелось. Если не считать аттестата. Но он колдуну вряд ли занятен.
— Это подарок, — пробормотала я.
— Вижу, что подарок, — согласился Мельник. — Ты бы его сняла. Не защитит он тебя.
Я была другого мнения. Один раз крестик мне уже помог.
— Снимай, снимай! — Мельник все так же мелко моргал, клоня голову набок, от чего казалось, что он ждет, когда в дверь войдут.
Вокруг ничего не происходило. Ровным счетом ничего. Но я начала нервничать, расстегнула куртку.
— У меня все хорошо! — зачем-то произнесла я, хотя колдун и без моих заверений все знал.
— Хорошо-то оно хорошо, но… — Хозяин покопал кочергой в горящих дровах. — Тебе ведь уже говорили, что от своей судьбы не убежишь?
Звякнул, выпадая из дверцы, раскаленный нож, распаренный метал зашипел в сыром песке.
— Я и не бегу.
— Интересно, интересно… Может быть, тогда чаю попьем? — неожиданно предложил мельник.
— У меня мало времени. — Говорила я громко, не могла избавиться от чувства, что дядька глуховат. — Мы зашли сказать спасибо и — вот… — Я полезла в карман. Где-то у меня была тысяча рублей — собиралась зайти в магазин, купить что-нибудь в дорогу.
— Времени-то у тебя много, — пробормотал колдун, усаживаясь на лавку. — Много времени, говорю. Да ты сиди, сиди, я ж не кусаюсь. — И он негромко засмеялся.
Я отшатнулась. Широкая ладонь со старческими крапинками, до того безостановочно гладившая стол, вдруг сложилась в кулак и грохнула по столешнице.
— Говорю, сиди! — прикрикнул на меня Мельник. — Не опаздываешь. Дай-ка мне свой крестик-то, дай! — поманил он меня к столу.
— Не могу. — Я пыталась не смотреть в его размытые глаза.
— Жалко? — состроил обиженное лицо Мельник.
— Это подарок!
— Так и я какое дело сделал! Здесь не такой мелочью откупаться надо!
— Я заплачу. — Деньги в кармане не находились. Или я забыла их взять?
— Заплатишь, заплатишь… — Колдун заулыбался, сладко щурясь, будто ему за работу обещали как минимум банку варенья. — Ох, и в историю ты ввязалась, ох, в историю! — Мельник придвинул к себе стоящую на лавке кастрюлю. Внутри нее тяжело плеснулась вода. — Павел, сходи посмотри — кто-то там идет.
Колосов хмуро кивнул и вышел в низкую дверь. Колдун тут же поставил перед собой кастрюлю, опустил в воду палец. Лицо его посерьезнело.
— Не уезжай. Оставайся. Все равно где встречать свою судьбу.
— Не надо мне ничего говорить, — сжала я зубы.
— Все равно останешься. — Колдун часто-часто заморгал. — Долг платежом красен.
— С Колосова берите, — начала злиться я.
— Хорошо, что мы встретились, резко сменил тон Мельник. — Хорошо. Я тебя искал.
— Зачем?
— Физику-то изучала?
— Сила действия равна силе противодействия? — хмыкнула я. Популярный закон среди взрослых. Они любят им стращать неокрепшие юношеские умы. — Или: есть свет, значит, есть и тьма?
Догадаться, к чему клонит колдун, было несложно.
— Уходи, — разрешил вдруг он. — Но ты вернешься.
Наступила тишина. Мельница остановилась. И в полной тишине отчетливо стало слышно, как кто-то прыгнул на кровлю. Простучали быстрые шаги. Колосов надышался веселящего газа и пошел гулять по крыше, изображая из себя Карлсона? Я перепуганно задрала голову, попятилась к выходу. Дверь за моей спиной хлопнула, как бы сама открывшись и закрывшись.
Мельник отодвинул от себя кастрюлю, встал, зачерпнул горсть воды и широким жестом плеснул на порог. Несколько капель упали на меня. Горячие!
— На море, на океане, на острове Буяне, — быстро забормотал колдун, — лежит бел-горюч камень Алатырь, на том камне Алатыре стоит крест, крестом крест человек родился, крестом водрузился, а Сатана связался, Бог прославился…
Заговор творит? От кого? От лешего? Вряд ли они так топают.
— Дай! — приказал Мельник.
Я не столько почувствовала, сколько по собственным движениям поняла, что сама, своими руками снимаю с себя гранатовый крестик.
Мельница дрогнула, словно кто-то пытался войти в нее сквозь стену.
— Замыкаю свой заговор семьюдесятью семью замками, семьюдесятью семью цепями, бросаю ключи в Океан-море, под бел-горюч камень Алатырь. Кто мудрей меня взыщется, кто перетаскает песок из всего моря, тот освободит тебя.
Крест тускло сверкнул камнями в сухой ладони хозяина. Пальцы сжались. Дверь содрогнулась от нового удара. И я словно пришла в себя. На меня глядели холодные, немигающие кисельные глаза. Засасывающее болото…
Дверь распахнулась. Первым в комнату влетел Колосов. Он головой вперед ушел под лавку, зарылся в песке. Я отскочила назад, задела стол. Тот тяжело сдвинулся, инерцией сбрасывая со своего дальнего конца траву и лоскутки. Стоящая на краю кастрюля с готовностью съехала со столешницы и опрокинулась на торчащий из-под лавки Пашкин зад. Вопль несчастного обваренного Колосова привел меня в чувство. Чьи-то руки дернули в сторону, вытаскивая из трясины. Долгое мгновение я ничего не чувствовала. Слышала только, как колотится сердце.
Сердце было не моим. Оно глухо стучало за холодной грудью.
— Не надо ничего делать, — медленно произнес Макс, одной рукой обнимая меня за плечи, лишая возможности повернуться. — Извините за беспорядок.
— Здравствуйте! — послышался голосок у Макса за спиной. Его плечо не давало мне возможности взглянуть, кто там. Но мне показалось… Маркелова? Еще только ее не хватало.
— Гости, гости, — обрадовался хозяин.
— Не волнуйся, мы сейчас уйдем, — негромко сказал Макс.
Это он мне? Я приподняла голову. Как всегда спокойное бледное лицо, трепещущие крылышки носа и черные яростные глаза.
— А я слышу, шум, шум, — все еще суетился колдун.
— Маркелова… — зашептала я Максу, как будто он мог ее не заметить.
