покупаешься, с визгом головой в воду не прыгнешь. Вернее, нырнуть-то можно, и визга потом будет много. Но что-то не хочется. Совсем. Холодно.
В последнем городе Макс раздобыл мне очень теплую куртку, очень теплые сапоги и необъятную шапку, которая делала мою голову в два раза больше.
Так вот, автобус высадил нас на пустой трассе и укатил, фырча и буксуя на заснеженной дороге.
Наверное, дальше надо было ехать на вездеходе. Но такого транспорта не оказалось, поэтому какое- то время мы шли. А когда Максу надоело, что я все время проваливаюсь в снег, он взял меня на руки и побежал. От летящего в лицо снега захватывало дух, ледяной воздух не хотел вдыхаться. Макс бежал, а я все представляла, сколько же снега набилось в его ботинки. Так и виделось, как он проходит в комнату, садится около пылающего камина, стягивает с ног ботинки — а носки мокрые от растаявшего снега…
Нет, все будет не так. Он снимет ботинок, вытряхнет снег и наденет его обратно, и ничего у него при этом не растает и не замерзнет.
Когда испытание холодом и ветром закончилось, мы оказались стоящими около небольшого домика. В таких, наверное, живут рыбаки. Деревянная хатка-пятистенка, аккуратно засыпанная снегом по самую крышу. И никаких следов на снежной равнине.
Первое, что я увидела, был снеговик. Невысокая фигурка из трех идеально ровных снежных шаров, с черными угольками на месте обычных в моем городе пуговичек, с пламенеющей морковкой вместо носа, а на голове красовалась красная перчатка с растопыренными пальцами. Свеженький такой снеговик, недавно сделанный. И если бы меня стали уверять, что его сделал взрослый сам для себя, я бы долго громко хохотала.
Но сейчас мне смеяться не хотелось. Сердце подпрыгнуло, словно снеговик достал из-за пояса пистолет и направил на меня. Но снеговик не шевелился. Из-за него навстречу мне шагнула Маринка в ослепительно белом пальто. Горло сдавило, и я прижалась к Максу.
— Привет, мелкая, — кивнул ей Макс, отставляя меня себе за спину. — Где Лео?
— Здравствуй, мой мальчик! — Лео шел от моря. Его бледное лицо казалось еще белее от окружающего снега. Взгляд равнодушно мазнул по мне. — Ты не прислал открытку, что приезжаешь.
— Мы торопились. — Макс слегка поклонился.
Я пыталась схватить его за руку, но он ускользнул от меня и широкими шагами пошел к Лео. Высокий, в черных брюках и куртке, он казался хрупким на фоне белоснежной пустыни. Я вздохнула, заставляя себя успокоиться. Вот мы и встретились с папой королем … Тьфу, глупая сказка!
— Ты всегда торопишься. — Лео не шевелился. Трое вампиров застыли, словно решали, броситься друг на друга или просто пожать руки.
Лео одернул на себе бежевое пальто и мимо Макса пошел ко мне. Если он что-то и решил для себя, то по нему видно не было.
— Добрый день, Мария. — Вампир протянул мне тонкую руку, развернув ее ладонью вверх.
Я с удивлением заметила, как моя собственная рука выныривает из варежки и ложится поверх его ладони.
Очень добрый день!
Изящный поклон, пальцы чувствуют холод склонившегося лица. Мне захотелось поклониться в ответ или сделать короткий реверанс, но я заставила себя остановиться — Лео легко пробивал мою защиту, и я чувствовала себя перед ним как кролик перед удавом.
— Как добрались?
Под теплую куртку стал закрадываться холод. Сделав вокруг нас широкий полукруг, Маринка подошла ближе. Черты ее лица стали тонкими, взгляд потяжелел. Пушистые, всегда расчесанные волосы сейчас были спутаны, словно она позволила веселому ветру взбить их.
— Пусть она уйдет. — Маринка глянула на меня колючим взглядом. — Иначе я ее убью.
— Ну что ты, Марина, нельзя так поступать с гостями. — Лео взял мою руку и положил себе на локоть. Сделал приглашающий жест в сторону дома: — Проходите, Маша.
Мне хотелось оправдаться, сказать, что я не знала, куда меня везет Макс. Если бы он предупредил, я бы ни за что не села в поезд. Воспоминание о поезде заставило меня глубоко вздохнуть. Потому что всю дорогу мы не расставались. Макс держал меня в своих объятиях, целовал, рассказывал о том, как мы будем жить дальше. Прижимаясь к его груди, я слышала медленно бьющееся сердце. Его стук смешивался со стуком колес, и мне казалось, что не поезд несет меня, а я плыву по реке с названием Нежность.
— Извините, что так получилось… — В присутствии Лео я теряла не только волю, но и способность внятно говорить.
— Пусть она уйдет! — крикнула нам в спину Маринка. — Иначе уйду я!
Лео продолжал вести меня к дому.
Сзади послышалось недовольное рычание. Я обернулась. Маринка стояла, сжав кулаки, глаза ее потемнели. Сейчас она в два прыжка догонит нас и вопьется клыками мне в шею…
— Идемте, идемте! — подогнал меня Лео.
Краем глаза я заметила, как Макс черной молнией проносится между нами и Маринкой, и вот уже белая фигурка стремительно удаляется прочь.
Заметно стемнело, короткий невзрачный день заканчивался, но белый снег еще давал свой отсвет, поэтому сумерки задержались, и Маринка какое-то время еще была видна.
— У тебя новая игрушка, Лео? — Макс возвращался.
— Поговорим об этом позже, — холодно ответил тот и снова повернулся ко мне. — Маша, вы, вероятно, устали?
Только сейчас я поняла, что бесконечное бегство действительно вымотало меня. Не привыкла я к таким перегонам. Для меня одна поездка на самолете уже была целым событием. Бежать без остановки, непонятно куда, непонятно зачем мне надоело.
— Устала. — Рядом с Лео можно было не врать и не прикидываться железной.
— Сейчас мы вас согреем. — Обещание из уст холоднокровного существа звучало зловеще.
За порогом дома начиналась небольшая чистая кухня. Ни крошки, ни соринки, ни забытой чашки, ни повешенного на стул полотенца. Здесь не ели, не пили. Озноб пробежал по спине, шевельнул волосы, холодной рукой забрался за шиворот, сжал сердце.
— Еды у вас с собой, конечно же, нет. — Лео развернул в мою сторону стул.
Я упала на него, обнялась с рюкзаком. Макс похлопал себя по карманам, словно из них, как из волшебной сумки Мэри Поппинс, можно было достать все, что угодно, включая пианино.
— Я сейчас… — Макс пошел к двери.
— Вряд ли Маше будет приятно остаться одной.
Лео изучал содержимое шкафов.
— Кофе у нас есть. — Жестяная банка со стуком опустилась на стол. — Возьмите.
Передо мной положили знакомую плитку шоколада в фольге без обертки. Я хорошо помню вкус этого шоколада. Сколько прошло с того вечера в мастерской? Два месяца? Один?
— Он придаст вам сил.
И такие слова тоже тогда были произнесены.
— Я не думал… — начал Макс, но Лео резко перебил его:
— Ты вообще не думал! — И совсем другим голосом обратился ко мне: — Подождите немного, сейчас станет теплее.
Из нижнего шкафа появилась турка. Ручная деревянная кофемолка с явным нежеланием вспомнила, зачем ее придумали. Вскоре по кухне разнесся знакомый запах. Я спрятала глаза. В первую очередь запах напомнил мне то утро с Максом, на кухне, у меня дома. У меня дома… Вздох подавить не удалось. Я провела пальцем по шуршащей фольге. Макс неслышно подошел сзади, положил мне руку на плечо.
— Я помню этот шоколад, — пробормотала я, чтобы вырвать себя из потока воспоминаний. — Он вкусный.
— Армейский, — уточнил Макс. — Такой давали во время войны. У Лео до сих пор есть его тайный поставщик.
Я кивнула, соглашаясь. Конечно, во время войны давали шоколад… Подождите, какой войны?
— Второй мировой, — хмыкнул у меня над гоповой Макс. — Лео был летчиком.
