иной мере недовольный политикой японцев.
Любопытно, что после побега летом 1938 г. во время хасанских событий из СССР в Маньчжурию главы дальневосточного отдела госбезопасности Люшкова [198], туда же бежала большая группа советских сотрудников дальневосточных отделов госбезопасности (по японским, несомненно, преувеличенным сведениям свыше 300 человек [199]), которые спасались от сталинских чисток и репрессий партийного аппарата. Они были приняты японскими властями, тщательно проинтервьюированы, пропущены через японскую разведку, выудившую у них все, что ей было нужно, и затем отправлены в лагерь Пиньфань, где и были ликвидированы.
Отправкой заключенных в лагерь Пинфань ведала харбинская военная миссия. Сопровождали заключенных обычно японские жандармы.
Обычно живыми из лагеря никто не выходил. Так как исследования велись главным образом с целью изучения способа увеличения токсичности смертоносных бактерий различных инфекционных заболеваний и применения их на живых людях, заключенных подвергали заражению, изучали процесс болезни, лечили, пробуя различные методы. Подопытных нормально кормили и если они выздоравливали – это их не спасало от повторных опытов, подвергали другим видам заражения до тех пор, пока он не умирал от заражения.
Над заключенными производились также опыты по обмораживанию при низких температурах либо на дворе отряда, либо в специально устроенных помещениях. Подопытных выводили в теплой одежде, закованных в ножные кандалы, оголяли им руки и ноги, опускали в воду, после чего выставляли на ветер или под вентилятор для ускорения обмораживания. Время от времени производивший опыт ударял по обмороженным рукам и ногам палочкой, чтобы по звуку убедиться в степени обмораживания. Затем подопытных вели в комнату и заставляли опускать конечности в теплую воду, температура которой постепенно повышалась. Неслучайно поэтому среди заключенных в лагере Хогоин было немало людей с ампутированными конечностями, с обнаженными костями рук и ног, с гангренозными конечностями. Трупы умерших сжигались в собственном крематории отряда. Тех, кто был уже ни на что не годен, обессилев от опытов, травили ядом или расстреливали.
Пытаясь скрыть свои преступления от мировой общественности перед самым концом Второй мировой войны японские отряды бактериологической войны упразднили, а личный состав их был эвакуирован в Корею. 11-12 августа 1945 года, чтобы не оставить за собой улик, японцами были сожжены все служебные и жилые помещения, высококлассные лаборатории, камеры заключенных, ценное оборудование, материалы, документы, фильмотека и т.д. Однако существование японского бактериологического лагеря «Приют» и отряда № 731 было подтверждено позднее многими бывшими заключенными, которым чудом удалось выжить.
После выхода из тюрьмы и его перевоспитания, власти КНР специально возили Пу И в район отряда № 731, чтобы он наглядно убедился в зверствах японцев, которые они совершали на территории Маньчжурии в годы его правлении.
Несмотря на занятую Москвой позицию нейтралитета и невмешательства в японо- китайский конфликт в Маньчжурии, Советский Союз неизбежно оказывался втянутым в него. Газеты «Правда» и «Известия» опубликовали статьи, в которых осуждалась японская агрессия. «Трудящиеся СССР следят за борьбой в Китае с величайшим вниманием, – говорилось в передовой статье „Правды“ от 25 сентября 1931 г. – Их сочувствие на стороне китайского народа» [200] .
12 декабря 1932 г. были восстановлены дипломатические отношения между СССР и Китаем, прерванные в 1929 г. вследствие развязанного китайской стороной конфликта на КВЖД [201]. А японо-советские отношения постепенно обострялись. Характерный пример – ситуация с армией Су Бинвэня. 27 сентября 1932 г. «армия спасения Родины» под командованием Су Бинвэня, расположенная в северо-западной части Маньчжурии, выступила против японских войск и властей Маньчжоу-Го. Японцам удалось подавить выступление. Войска Су Бинвэня 5 декабря 1932 г. были вытеснены на территорию СССР. В переданном советскому консульству в г. Маньчжурия письме генерал Су сообщал советскому правительству, что «вынужден отступить на советскую территорию, разоружился добровольно и просит Советское правительство разрешить всем эвакуироваться через СССР в Китай» [202]. Всего на территорию СССР перешло 2890 военных и 1200 гражданских лиц (в том числе женщины и дети). Все они были интернированы и, в основном, содержались в районе Томска. В начале января 1933 г. из Маньчжурии перешло еще 5 тыс. китайцев с генералами Ли Ду и Вань Дэминем во главе. Затем в СССР появился и генерал Ма Чжаньшань [203].
В декабре 1932 г. японцы просили советские власти выдать генерала Су и всю его армию японским военным властям.. Л.М.Карахан заявил об официальном отказе советского правительства и выразил возмущение подобной просьбой Токио, напомнив, что СССР никогда не требовал выдачи «десятков тысяч вооруженных белогвардейцев, борющихся на территории Маньчжоу-Го против СССР» [204]. Китайское командование во главе с Су Бинвэнем было приглашено в Москву. На столичном вокзале китайским войнам-патриотам была устроена торжественная встреча. В феврале-марте 1933 г. интернированные китайцы были по решению Политбюро ЦК ВКП(б) [205] репатриированы в Китай: гражданские лица – пароходом через Владивосток, военные –через Среднюю Азию в Синьцзян, генерал Су – выехал в Китай через Европу. Репатриацией китайцев из СССР в Синьцзян на границе в качестве переводчика и связного занимался отец известного китаиста, доктора исторических наук, специалиста по конфуцианству Л.С.Переломова, знавший китайский, английский и русские языки, сотрудник ОГПУ Цзи Чжи [206].
Япония стала устраивать провокации на КВЖД и проводить аресты советских граждан. Так, 31 марта 1932 г. некто Базанов был арестован на Харбинском вокзале с полным чемоданом, по утверждению местных властей, взрывчатых веществ. На допросе он якобы сознался, что прибыл в Харбин из Владивостока с целью создания «беспорядков в Северной Маньчжурии» [207]. Затем японская агентура попыталась взорвать железнодорожный мост на Сунгари, предприняла ряд других провокаций, намереваясь таким образом «обосновать развернувшиеся репрессии против советских граждан и парализовать коммерческую деятельность КВЖД. 8 апреля 1932 г. в Харбине были арестованы 9 служащих и рабочих КВЖД. Генконсул СССР в Харбине М.М.Славуцкий передал в НКИД: „Полиция нам „дружески“ сообщила, что арест произведен в связи с делом Базанова по распоряжению японской жандармерии, помимо полицейского управления“.
Действовали на территории Маньчжурии и китайские коммунисты. Весной 1932 г. в уездах Яньцзи, Хэлун, Ванцин, Цзюньчунь (Восточная Маньчжурия) ими были созданы партизанские отряды. В апреле 1932 г. на севере Маньчжурии, в районе Паньши – р. Хама член КПК Ли Хунгуан (кореец) организовал корейско- китайский партизанский отряд, успешно боровшийся с оккупантами [208].
С середины 1932 г. маньчжурские власти начали захватывать собственность КВЖД, тем самым, нарушая имущественные права СССР в Маньчжурии. 7 июля 1932 г. была захвачена перевалочная пристань КВЖД. Эта операция была проведена отрядом японских военных и китайских полицейских. Начатые переговоры о новом соглашении по пристани были фактически сорваны властями Маньчжоу-Го в конце 1932 г. А 11 апреля 1933 г. японские военные чины заняли контору перевалочной пристани, вывесили над зданием японский флаг и поставили японский караул.
Япония рассматривала Маньчжурию как хороший плацдарм для дальнейшей войны против СССР (оперативный план войны против Советского Союза был разработан штабом армии Японии еще в 1940 г.). Для этих целей здесь создавалась мощная военная группировка. 7 июля 1941 г. император Хирохито дал свое согласие на мобилизацию в секретном порядке полумиллиона подданных и использование судов для транспортировки в Маньчжурию военных грузов. Командование Квантунской армии получило директиву № 506 от 11 июля о проведении «специальных маневров Квантунской армии» («
