тяжелейших условий, в которых трудится шанхайский пролетариат, вновь обращается к фамилиям Г. Войтинского и Бородина, заявляя, что он возмущается, что «такому великому делу уделяют так мало внимания и что руководить им дают таким недостойным людям, как Григорий и Бородин. «Первый, не имея ничего за душой, вытравляет все живое в этом деле. Мечется, как белка в колесе, интригует и фанфаронствует. Другой еще хуже делает. Он потворствует самому худшему виду оппортунизма, сеет неверие и способствует лишь победе Чан Кайши», — жалуется Альбрехт. [562]
Аналогичная ситуация происходит весной 1928 г. Сотрудник ОМСа Альбрехт 1 мая 1928 г. в письме Пятницкому в резких тонах жалуется на Ольгу Миткевич (Александрович. 1889–1943),[563] которая в 1927–1928 гг. была представителем Профинтерна в Китае. «Она (Ольга.
В 1927 г. в Шанхае осел некий мистер «Евгений Пик», который ранее работал в аппарате Бородина. Он был одной из наиболее ярких авантюристических фигур с десятком вымышленных имен: Кожевников- Хованский, Хованс, Пик, Клюге, Петров. Вот как он оказался в Шанхае. Сын астраханского купца, Е.М.Кожевников участвовал добровольцем в Первой мировой войне, был взят в плен. Вернувшись в Россию в 1918 г., он поступил в Красную Армию, примкнул к коммунистической партии и был назначен в школу ГПУ в Москве для прохождения офицерского курса. Одновременно он поступил учеником в одну из московских театральных школ и принял имя Хованского.
После окончания школы ГПУ Кожевников был послан вначале в Туркестан, затем на Украину в район польско-румынской границы. Одно время был прикомандирован к особой советской миссии в Турции и Афганистане. В 1925–1926 гг. Кожевников-Хованский состоял сотрудником ГПУ при советской военно- политической миссии Бородина и Блюхера в Китае.[565] Еще будучи на службе в советской миссии он установил связь с французской разведкой. Втершись в доверие части работников аппарата советников, он некоторое время подвизался в Ханькоу. Однажды он выкрал у Бородина его дневник и некоторые секретные бумаги и продал их французскому консулу. Позднее переход на работу к противнику он объяснял тем, что его семья пострадала от большевиков, отец был арестован и сидел в тюрьме, а брат его был расстрелян. Когда в советской миссии возникли подозрения в его предательстве, было решено его немедленно убрать. Его пригласили в один из иностранных домов Ханькоу, используемых секретно для нелегальных встреч резидентов. Там он был встречен двумя вооруженными китайцами. Чувствуя, что он попал в западню, Кожевников бросился бежать в сад, но был ранен китайским мечом в голову. В саду ему удалось добраться до каменной стены и через силу перелезть через нее на улицу. На его вопли и крики о помощи отозвались проезжавшие мимо иностранцы, которые и отвезли его в госпиталь.
Затем он с помощью англичан сбежал из Ханькоу в Шанхай, где стал открыто сотрудничать с английской контрразведкой. Он опубликовал серию статей в английской газете «Норд Чайна Дэйли Ньюз» о работе советских разведывательных органов в Китае. Статьи он подписывал псевдонимом Евгений Пик. Эти статьи были перепечатаны некоторыми китайскими газетами. Почти одновременно с публикацией его статей полиция Шанхая получила пространное письмо, подписанное буквами Н.Н., в котором сообщались имена 62 русских агентов, якобы прибывших и работающих в Шанхае. Полиция установила, что это было написано Кожевниковым.[566] В августе 1927 г. вышла его брошюра на английском языке «Китай в когтях красных».[567]
Его статьи, письмо в полицию и брошюра создали ему репутацию человека, хорошо осведомленного в советских интригах в Китае и хорошего осведомителя о советских резидентах. Его услугами пользовались как французские, так и английские власти в городе. Кожевников-Хованский создал себе репутацию незаурядного актера и режиссера. Его фигура с головой, прикрытой татарской тюбетейкой, чтобы скрыть шрам, полученный при бегстве, и лицо с лисьим выражением в глазах, стали хорошо знакомы русским театралам.[568]
Вот что об этом «артисте» вспоминал генерал-лейтенант, военный советник в Китае в 1925–1927 гг. А.В.Благодатов в своих «Записках»: «В Шанхай мы приехали днем (июль 1927 г.-
Мошенническое нутро Кожевникова вскоре раскрылось уже на китайской «почве». В 1928 г. он совместно с Морисом Левитским и Городиным нашел богатого китайца, который собирался открыть игорный притон. Кожевников выдал себя за начальника уголовного отдела Шанхайской муниципальной полиции (пригодилось театральное образование), а Левитского — за служащего американского генерального консульства. Кожевников получил от китайского предпринимателя задаток в 15 тыс. долларов, из которых выделил своим сообщникам по небольшой сумме, сказав им, что получил гораздо меньше, чем ожидал, и уехал в Мукден. Через год он вернулся в Шанхай, был арестован и присужден к нескольким месяцам тюремного заключения. Однако на этом его злоключения не кончились. Выйдя из тюрьмы, он восстановил связь с иностранными разведками и связался с МИД Китая в качестве агента разведки и вербовщика русским эмигрантов на службу для китайской армии. С тем же напарником Левитским он провел еще одну аферу. Они выдали себя за офицеров немецкой армии, назвав себя — первый капитаном К.Клюге, а второй — майором Левиц, и стали вести переговоры о приобретении контрабандного оружия для китайского националистического правительства на сумму около двух миллионов долларов. В эту аферу было также втянуто несколько других лиц. Одним из них оказался английский делец Р.К.Рафаэль, другим — богатый китайский коммерсант, который должен был финансировать сделку и у которого Кожевников выманил 70 тыс. американских долларов. Однако и эта афера вскоре вскрылась, и он был вновь арестован. На суде он отрицал свою вину, сваливая все на Рафаэля, как на человека, давно подозреваемого в контрабандной продаже оружия китайским коммунистам. Кожевников и его сообщники были присуждены к тюремному заключению. Однако и на этом он не остановился. Следующим громким делом Кожевникова-Пика было вымогательство и шантаж. Теперь он связался с неким Адольфом Бомонтом, выдававшим себя за бельгийца румынского происхождения, настоящее имя которого было Израелевич. Дело касалось американки Кенеди, содержательницы публичного дома, и ее девицы Ани Залевской. Последняя вчинила первой иск на 18 тыс. долларов, которые она по получению должна была поделить с Бомонтом. На каком-то основании Кожевников потребовал часть этих еще не полученных денег с Залевской и Бомонта. На отказ Бомонта отдать деньги Кожевников ответил тем, что собрал против него компромат и передал прокурору
