он случайно на съемочной площадке шанхайской кинофабрики познакомился с Цянь Чжуанфэем. Тот предложил устроить Ли Кэнуна в управление радиотехники и радиосвязи в качестве редактора программы новостей, передаваемой по радио. Для этого необходимо было сдавать экзамен, Ли Кэнун, серьезно подготовившись, блестяще его сдал. В декабре 1929 г. он был принят на указанную должность.
В конце декабря 1929 г. Сюй Эньцзэн был повышен в должности, став начальником сектора общих дел орготдела ЦИК Гоминьдана и одновременно начальником сектора расследований. Он как-то сообщил Цянь Чжуанфэю о плане расширения системы спецслужб для усиления борьбы против коммунистов, который предусматривал подготовку и засылку провокаторов в ряды партии, переподготовку и использование предателей. По этим вопросам он хотел использовать Цянь Чжуанфэя. Тот дал согласие.
По приказу Чэнь Лифу Сюй приступил к созданию целой системы специальных карательных органов в долине Янцзы и по всей территории, входящей в сферу влияния Нанкинского правительства. В Нанкине были созданы оперативный штаб и секретная радиостанция для руководства разведывательной и подрывной работой не только против КПК, но и против всех имеющихся оппозиционных партий и группировок. Сюй Эньцзэн назначил Цянь Чжуанфэя на должность своего секретаря в этом высшем органе секретной службы. Первым делом Цянь приступил к созданию сети легальных информационных агентств для выполнения секретных осведомительных заданий. Так возникло агентство информации «Миньчжи» в Нанкине, начальником которого стал Ху Ди. Агентам КПК удалось достать секретные шифры гоминьдановской разведки и передать их сотрудникам Коминтерна.[617]
Порядок передачи нужной информации был таков: Цтянь Чжуанфэй из Нанкина передавал сообщения Ли Кэнуну в Шанхай, а последний держал постоянную связь с Чэнь Гэном, который докладывал обо всем У Хао и ЦК.
Такие действия коммунистов вынудили гоминьдановские власти пойти на более тщательную организацию и усиление своих разведывательных органов. В конце декабря 1931 г. Чан Кайши принял решение создать новую разведывательную организацию во главе с Дай Ли, так называемую «Группу десяти»: Группа расследований и комуникации при военном комитете Гоминьдана (Group of Investigation and Communication of the KMT Military Committee).[618] В 1934 г. Чан Кайши официально назначил директором «отдела раследований» (
С ноября 1928 г. в Шанхае осел японский корреспондент редакции «Осака асахи симбун» Одзаки Ходзуми,[620] владеющий китайским и английским языками, который через два года стал другом и соратником Рихарда Зорге.
Осенью 1929 г. в будущую группу Зорге приезжает Макс Клаузен, бывший радист германской службы связи в Первую мировую войну.е. Вначале он побывал в Харбине, где в отеле «Модерн» встречался с совесткими резидентами в Харбине, затем приехал в Шанхай и сразу же связался с Константином Мишиным,[621] в мастерской которого он сконтсруировал мощную портативную радиостанцию. Позже с помощью клаузеновских радиотрансмиттеров передавали регулярно зашифрованную информацию от Зорге на станцию Висбаден (условное название мощной радиостанции в окрестностях Хабаровска).[622]
Вскоре из квартиры Мишина в шанхае он перебрался в пансион, повстречался в вдововй Анной Валлениус, на которой и женился. Когда Зорге появился в Шанхае, Клаузен стал главой радиосвязи, а его жена курьером по доставке микрофильмов из Токио в Гонконг.[623] Дальнейшая судьба К.Мишина неизвестна.
Летом 1929 г. Чжоу Эньлаю удалось создать надежное конспиративное место для встреч руководства партии, использовав для этой цели больницу в Шанхае. Им нелегально были открыты в городе курсы подготовки военных и военно-политических кадров, выпускники которых уже в сентябре были направлены в советские районы для передачи опыта.[624]
В мае 1931 г. на руководящую работу в Особый отдел ЦК КПК был переведен двадцатилетний Пань Ханьнянь, до этого заведущий отделом пропаганды парткома провинции Цзянсу, где он проработал до 1933 г. Он стал исполнять обязанности заведующего вторым сектором сбора информации, полностью переключившись на подпольную деятельность. Его одной из наиболее часто употребляемых подпольных кличек была «Сяо Кай».[625] С ним работали такие деятели как Ли Имин, Ся Янь, Ян Ду, Яо Пэнцзы, Мэй Гунбинь.[626] Несколько раз он был на грани провала, но умело выходил из трудных ситуаций. Однажды Пань Ханьнянь возвращался домой и когда уже подходил к входной двери, то заметил, что за ним идет «хвост». Менять направление было уже поздно. Тогда он большими шагами вбежал внутрь, громко крича имя жены: «Сю Юйвэнь! Сю Юйвэнь! Я страшно голоден, быстрее готовь яишницу, я хочу есть». Он взлетел на третий этаж дом, вышел на балкон, нашел ранее приготовленный для конспирации большой иностранный зонт, с его помщью перепрыгнул на балкон соседа и исчез.
В другой раз он шел по улице и неожиданно обнаружил, что несколько довольно станных людей следуют за ним. Он немедленно вошел в ресторан, делая вид, что ищет свободное место. Двое за ним также вошли в ресторан. Тогда он в мгновение ока пршел внутрь на кухню, быстро снял свой наглаженный пинжак, надел рабочую одежду повара, повязал на рот белую повязку от пыли, взял поудобнее в руки разносочный поднос и пройдя через залу вышел на улицу.[627]
С начала 30-х годов вновь усилились репрессии против китайских коммунистов и им сочувствующих.
21 июня 1931 г. на французской концессии в Шанхае был арестован генеральный секретарь ЦК КПК Сян Чжунфа, когда он, выйдя из дома, пытался взять такси. Причем его выследила французская полиция, потому что гоминьдановцам запрещалось заниматься такой деятельностью на территории концессии.[628] Как только было получено сообщение об аресте Сян Чжунфа, в ЦК КПК решили, что Особый отдел должен предпринять все необходимые меры, чтобы спасти его. Было решено подкупить с помощью взятки французскую полицию, чтобы не дать ей передать Сян Чжунфа местным китайским властям.[629] Однако эта операция не удалась, и вскоре он был расстрелян. Вместе с ним были арестованы несколько работников аппарата ЦК и провинциального комитета КПК Цзянсу. В июне 1931 г. были арестованы руководящие работники отдела пропаганды ЦК КПК Ло Циюань, Юань Баоань и около 20 коммунистов, ведавших распространением партийных документов, печати и типографиями; в августе — руководитель боевых дружин Особого отдела ЦК Ван Шидэ.[630] В 1931 г. были арестованы также кандидаты в члены политбюро ЦК КПК Гуань Сянинь, члены КПК Лин Цзухань, У Юйчжан и Се Цзюэцзай. Хорошая взятка, переданная в руки французской полиции, спасла их от передачи в руки Гоминьдана. Они были освобождены и без шума уехали в советские районы.[631] Провалы и интенсивная слежка полиции за членами КПК создали труднейшие условия для подпольной работы и самого положения руководящих органов партии в Шанхае. Как руководство КПК, так и Москву беспокоили эти провалы и аресты. Встал вопрос о перестройке работы Особого отдела в новой ситуации, сложившейся в Китае.
Советники и резидентура в Кантоне
Начиная с 1920 г. Коминтерн устанавливает непосредственные связи с Гоминьданом. В 1920–1921 гг. посланцы Коминтерна Г.Н.Войтинский, Г.Маринг, К.Н.Соколов-Стахов встречались с Сунь Ятсеном и другими лидерами Гоминьдана. Судя по имеющимся отчетам, общее впечатление от встреч с гоминьдановскими представителями было благоприятным и выявило взаимную заинтересованность в постоянных связях и обмене информацией. Для этих целей в августе 1920 г. в Кантон под видом корреспондента Российских телеграфных агентств ДАЛЬТА (Дальневосточное телеграфное агентсво) и РОСТА, которые официально открылись в 1921 г., был направлен К.А.Стоянович. Агентства знакомили советских людей с положением в Южном Китае и снабжали Сунь Ятсена и южно-китайскую печать информацией о России.
Вот как описывает свою встречу 22 апреля 1922 г. в Кантоне со Стояновичем представитель Коммунистического Интернационала Молодежи и Дальневосточного бюро Коминтерна С.А.Далин, кстати, он
