управления. Инструктор должен, тем не менее, первоначально получить согласие «резидента». Он может послать свои образцы без заранее полученного разрешения только в случаях, когда они могут быть получены бесплатно.
6 сентября 1926 г.
Пекин»[656]
Подлинность этого документа подтвердила российский историк-китаевед, долгое время занимающаяся изучением биографии Блюхера, А.И.Картунова, которая нашла проект данной инструкции в нашем архиве и готовится его опубликовать.
Летом 1923 г. в Южный Китай была направлена первая группа советских военных специалистов — слушателей Академии Генерального штаба РККА в составе пяти человек: Я.Г. Герман,[657] В.Я. Поляк, А.И.Черепанов, Н.А.Терешатов, П.И. Смоленцев (последний в 1925– 1928 гг. — на работе в Разведывательном управлении Штаба РККА).[658]
16 апреля 1924 г. М.Бородин и Л.Карахан телеграфировали в Москву:
«1. Необходимо командировать в Кантон группу активных военных работников в количестве 50 человек. 2. Возглавить ее товарищем, имеющим большой боевой опыт и в то же время способным импонировать Сунь Ятсену».[659]
В начале октября 1924 г. туда прибыли во главе с В.К. Блюхером (Галиным) (вместо погибшего П.А. Павлова) другие военные специалисты и политработники — Т.А. Бесчастнов (артиллерийский советник), В.П.Рогачев (1892 г. рождения, окончил Военную академию РККА, в 1925–1926 гг. заместитель начальника Южнойкитайской группы военных советников в Кантоне, в 1926–1927 гг. помощник военного атташе посольства СССР в Китае, в дальнейшем на службе в РККА), Г.И. Гилев (военный советник Гуанчжоуской группы, преподавал в школе Вампу, участвовал в боевых операциях в Гуандуне в качестве советника по артиллерии), М.Я. Гмира (1900 г. рождения, выпускник Киевского военного училища, был слушателем филологического факультета Ленинградского университета), И.Я.Зенек, [660] Ф.Г.Мацелик,[661] И.Н. Зильберт,[662] Я.Полло[663] (1896 г.), А.И. Черепанов (1896 г.), П.И.Смирнов (Светловский, советник по делам флота), Н.А.Шевалдин (Прибылев, пехотный советник, 1892 г.), Е.А. Яковлев (инженерный советник (1880–1951 гг.), Реми (Д.Угер), М.Чубпрева (Сахновская), М.Г.Снегов (Светов -1893 г.), М.Ф.Куманин (Зигон — 1897 г.), военный разведчик В.Н.Панюков.[664] Заместителем начальника группы был М.Г.Ефремов.[665] При Бородине некоторое время работали Тарханов (Эрберг),[666] несколькими годами раньше работавший генеральным секретарем комсомола, с женой Милкой Зубиетовой, Е.С. Йолк,[667] покинувший Институт востоковедения в Ленинграде с женой-китаисткой Тамарой Владимировной, М. Волин (настоящая фамилия Беленький С.Н., 1896 г. рождения, сотрудник аппарата Бородина, корреспондент ТАСС в Кантоне, в 1927–1929 гг. директор НИИ по Китаю), которые одно время выпускали на русском языке журнал «Кантон», где печатались статьи, суммировавшие опыт работы советников в Китае. Всего в 1920– 1927 гг. вышло десять номеров журнала, печатавшегося на ротаторе в нескольких десятках экземпляров.[668]
Главным военным советником вначале был назначен комкор П.А. Павлов.[669] 18 июля 1924 г. он выехал из Гуанчжоу на юго-восток Гуандуна в Шилун для изучения положения на фронте и при переходе с лодки на пароход на реке Дунцзян трагически погиб.
По распоряжению Сунь Ятсена в Кантоне были устроены торжественные похороны, на которые Сунь прибыл в сопровождении ЦИК Гоминьдана. Сунь Ятсен прочел надгробное слово Павлову. Похороны были очень торжественны. Этим Сунь Ятсен пытался дать понять ведущим капиталистическим странам, которые отказали ему в помощи, что он не боится империалистов и что у его правительства с Советским Союзом складываются особые доверительные отношения. Сунь Ятсен отправил Советскому правительству телеграмму: «Глубоко горюю о потере генерала Павлова, который является первой жертвой России ради Китая в его борьбе за свободу…»[670]
Правительство Сунь Ятсена обратилось с просьбой к СССР заменить безвременно погибшего П.Павлова другим видным военным деятелем. Уже 2 августа 1924 г. в Москве было принято решение направить в Кантон с ответственной миссией начальника Южнокитайской группы советских военных советников В.К.Блюхера (под псевдонимом Галин).[671] Узнав о решении откомандировать Блюхера в Кантон М.Бородин, внимательно следивший за тем, кого ему планируют направлять из Москвы, выражая сомнение в правильности выбора, писал 20 августа 1924 г. полпреду СССР в Пекине Л.Карахану: «Окажется ли Блюхер на своем месте, несмотря на его колоссальный опыт, энергию и способности, — вопрос сильно меня занимает. Нам необходимо помнить, что военная работа в Кантоне одна из главных. Человек на своем месте может очень много сделать. Посмотрим».[672] Как показала практика, Блюхер оказался «на своем месте», а авторитет его в Китае был огромен.
В августе 1924 г. Стоянович вдруг заявил, что по состоянию здоровья ему надо покинуть миссию Бородина в Кантоне и перебраться в Шанхай. Хотя действительно здоровье Стояновича было неважным, он страдал болями желужка, но причиной его отъеда из Кантона скорее всего было другое. Как считает автор книги о Стояновиче А.Н.Авдонин, ему стало известно о приезде на место главного военного советника В.Блюхера, а он во время гражданской войны на Урале, будучи командующим П армией на Восточном фронте, по неизвестным для нас причинам, сместил В.Блюхера. Тогда В.Блюхер вместе с Кашириным,[673] объединив многочисленные партизанские вооруженные отряды, вынужден был совершить свой легендарный рейд по тылам белых армий и сейчас, в ореоле военной славы, прибывал оказать военную помощь Китаю. Ничего хорошего встреча с Блюхером для Стояновича не обещала, тем более что никто из окружающих не знал прошлого Стояновича — Яковлева, а Блюхер знал и мог нарушить конспирацию. Поэтому в августе, за несколько дней до прибытия в Кантон В.Блюхера, Стоянович перебрался в Шанхай.[674]
27 сентября 1924 г. Блюхер прибыл в Пекин, а через несколько дней он выехал в Кантон, куда прибыл в конце октября. Вместе с Блюхером была его жена Галина Кольчугина. Она выросла в Харбине, там получила среднее образование, училась вместе с Казаниным.[675]
Первая, длившаяся несколько часов, беседа Блюхера с Сунь Ятсеном состоялась в начале ноября на борту советского учебного военного судна «Воровский». В заключение беседы Сунь Ятсен обратился к Блюхеру с просьбой: «Останьтесь здесь и помогите своим опытом нашему делу. Я верю Вам и уверен в Вас».[676] Главные усилия Блюхера на первом этапе работы были направлены на укрепление обороны Кантона и строительство армии Южнокитайского правительства. Блюхеру «с самого начала удалось взять правильную линию поведения», по словам военного атташе А.Геккера, как по отношению к советским военным работникам, так и по отношению к китайским военным.[677]
По прибытии в Кантон Блюхер внимательно оценил обстановку, сложившуюся там, затем сделал вывод в телеграмме от 7 декабря 1924 г. на имя Карахана, что «опираясь лишь на рабоче-крестьянское движение и прогрессивную часть купечества, удержать Кантон под нашим влиянием надежды мало. Продолжительный период основной, решающей судьбу Кантона силой будет военная». Он считал, что необходимо «срочное окончание формирования дивизии Чан Кайши и создание крепкого ядра кантонской армии, для чего в ближайшие месяцы нужна наша серьезная помощь». Причем здесь он имел в виду «массированную военную помощь». В уже упомянутой телеграмме Блюхер представил перечень видов оружия и боеприпасов, а также другой военной техники и денежных средств, необходимых для создания дивизии Чан Кайши и крепкого ядра кантонской армии. В телеграмме были названы даже адреса, где находится просимое им оружие.[678]
Л. Карахан, отреагировав на полученную телеграмму 20 декабря 1924 г., пишет Г.Чичерину: «Посылаю Вам телегр. Блюхера. Я целиком присоединяюсь к его просьбе и прошу ее поддержать в военведе. В Москве. я надеюсь, ни у кого нет сомнения, что мы здесь недаром бросаем нашу помощь и что результаты ее ощутимы уже сейчас. Мы должны продолжать [помощь] с той же энергией”.[679]
