— Какой звук говорят пчелы, когда летают вокруг?
— Звук Ж-Ж-Ж! — ответила Бабешка.
— Звук Ж-Ж-Ж! — согласился Кощейчик.
— Сейчас я послушаю, — сказал Емеля, поймал пчелу и стал слушать.
— Ну так что же она говорит? — спросила учительница.
— Ой, ой, матушка моя! — завопил Емеля. — Больно!
— Что-то ты преувеличиваешь! — удивилась Ирина Вениаминовна. — Пчелы не могут говорить так много звуков.
— Это не пчелы говорят так много звуков, это я говорю так много звуков, — сказал Емеля. — Потому что она меня уж-ж-жалила.
— Я думаю, — сказала Ирина Вениаминовна, — что наш Емеля долго будет помнить этот звук Ж-Ж- Ж-Ж-Ж-Ж. Часа три, не меньше.
— Почему часа три? — спросил Емеля.
— Столько времени действует укус пчелы, — объяснила учительница и продолжила — Звук «Ж-Ж-Ж» записывается так.
Она написала на трубе «Ж».
— Это очень легкий звук. Он и жужжит и похож на жука. А какие звуки вы еще слышите? — продолжила она.
— Я слышу звук «МУ», — сказал Емеля.
— А я звук «ME», — сказала Бабешка.
— Это, наверно, корова мычит и козленок мекает, — объяснила Ирина Вениаминовна.
А это два пьяных разговаривали. Один говорил:
— Му-ладец ты, Петя. Ты очень му-му-дрый.
А другой отвечал:
— Я очень му-ладец. Очень мудрый. Ме-меня каждая собака знает. Ме-ме-ня сам председатель муладцом зовет. Он говорит, ты, Петя, большой му-му-му-ладец, ме-ме-жду прочим.
— Так вот, — объяснила Ирина Вениаминовна. — И «му» и «ме» начинаются со звука «М». С этого же звука начинается слово «МАМА».
— И слово «МЕРСЕДЕС», — закричал Емеля.
— Вот как этот звук записывается, — сказала Ирина Вениаминовна и написала букву «М».
Буква «М» очень понравилась нашим ученикам.
В избушке на курьих ножках беседовали тов. Кнопкина и тов. Хрюкина. Тов. Кнопкина говорила:
— Ой, как я природу люблю! Поля, фонари, асфальт.
А товарищ Хрюкина отвечала:
— А по мне этой бы природы хоть бы и не было. Я производственные совещания люблю.
Тут как раз печка встала как вкопанная, дрова кончились. Избушка даже на печку налетела. И дядя Коля Рабинович снова из окна на дорогу выпал.
Он стал на Емелю русскими народными ругательствами ругаться:
— Чтоб у тебя хвост на лбу вырос!! Чтоб тебе век счастья не видать! Чтоб тебе ни дна ни покрышки!
Товарищ Кнопкина стала его ругательства записывать и вопросы задавать:
— Товарищ народный кузнец, какой хвост вы имеете в виду, собачий или кошачий? Какое счастье ему век не видать — личное или общественное? И зачем ему покрышка, если у него печь на кирпичах по дороге едет? Покрышки ведь автомобилям нужны.
Дядя Коля Рабинович оторопел, потом стал отвечать, что хвост он имел в виду не кошачий и не собачий, а свинячий. Счастье он подразумевал личное. Это только туалеты бывают общественные. А зачем Емеле покрышка нужна, он и сам не знает. Просто так его бабушка — тетя Глаша Рабинович всегда ругалась. А автомобиля она в глаза не видела.
Емеля тем временем начал щепочки и бревнышки на дороге собирать, чтобы печку заправить, и все на землю спрыгнули ноги размять.
Старший педагог Хрюкина к двум пьяным подошла тоже про фольклор спрашивать.
— Товарищи пьяные, знаете ли вы народный фольклор? Особенно частушки. Прошу высказываться.
Пьяные товарищи на нее глаза вылупили:
— Это еще что за чудо в перьях… с бугра сорвалось!
— А ну вали отсюдова, бабуся! Прихрамывай!
Товарищ Хрюкина обиделась и как закричит:
— Сам ты чудо в перьях, дурак набитый!! Сам вали отсюда, дубина стоеросовая! Я тебе такую бабусю с бугра покажу, закачаешься!
Между прочим, этот дяденька и так качался, потому что совсем пьяный был.
Товарищ Хрюкина про себя подумала:
«Ой, у меня самой народные ругательства получаются. Не хуже, чем у этих алкоголиков! Надо записать их в блокнотик для любимого начальника товарища Коридорова».
У них с товарищ Кнопкиной целая коллекция получилась.
Светило себе солнце, светило. Ехала себе печка, ехала. И бежала себе избушка, бежала. Все меньше становилось нарядных «Волг», все больше появлялось старых «Запорожцев». Все хуже становился асфальт. Приближались уже Брянские леса.
Вот появилась надпись «Брянский лесоповал». И указатель указывал прямо в лес.
— Смотрите, — сказала Ирина Вениаминовна, — там же одни пеньки да ухабы. Туда же ни одна машина не проедет.
— Машина не проедет, а печка «Тойота-Мерседес» проедет, — гордо сказал Емеля.
— И избушка-вездеход проедет, — сказала Бабешка.
И верно, печка пошла по этим ухабам еще пуще, чем по асфальтовой дороге. Избушка побежала по кочкам значительно веселее, чем прежде. И все стало меняться вокруг: лес становился зеленее, цветы душистее, небо словно синькой покрасили.
Но что было самым интересным — изменились наши герои. Ирина Вениаминовна похорошела. У нее появилась длинная коса, на голове кокошник, глаза стали синие-синие, как в мультипликации. Ни дать ни взять из нее получилась русская красавица.
Дядя Коля Рабинович в плечах раздался, стал очень похож на средних лет и среднего качества богатыря. Какого-нибудь Ивана Быковича или Ивана Акульего сына. У него даже кольчуга появилась на плечах из водопроводных гаек.
Кощейчик, Бабешка и Емеля почти совсем не изменились. Только Кощейчик еще большей силой налился, а Емеля покрылся веснушками.
А товарищи Кнопкина и Хрюкина оборотились в две бюрократические болотные кикиморы. Носы у них вытянулись, глаза уменьшились, а кожа и волосы стали зеленого цвета.
Посмотрели товарищи Кнопкина и Хрюкина друг на друга и стали смеяться и пальцами показывать. Потом посмотрели каждая на себя, поняли, что с ними случилось, обнялись и дружно заплакали.
— Ой, — сказала Ирина Вениаминовна, — что это с нами произошло? Почему мы все так изменились?
— Мы в сказочное царство въехали, — объяснила Бабешка. — В сказочном царстве у каждого свое место есть и своя роль.
— Интересно, — сказала Ирина Вениаминовна, — и какое же место у меня и какая роль?
— Я думаю, вы будете здесь как Василиса Премудрая.
— А я? — спросил дядя Коля.
— А вы будете здесь богатырем, — ответил Кощейчик. — Вы будете с моим папой сражаться.
