совсем уже было решил еще разок прибегнуть к Митирогнозии, но тут в камин вбежал испуганный слуга и доложил, что один из деревянных телефонов в королевском кабинете трезвонит как оглашенный. Востромырдин дал знак Калидору следовать за ним в кабинет.
Действительно, самый большой красный телефон, без диска, с гербом, аж подпрыгивал на полированной столешнице. Виктор Панкратович сорвал трубку и согнулся.
– Востромырдин на связи!
В трубке раздался наглый голос:
– Какой такой Востромырдин? Это «Исламстройдеталь»? Мне Демоницкого Рудольфа Тулубеевича!
– Номер надо правильно набирать! – рявкнул Виктор Панкратович и с грохотом бросил трубку. Потом рухнул в кресло и обхватил голову руками, поняв, что натворил. Ведь это же был пароль! Да пусть и не пароль, а ошибка в соединении – все равно надо было воспользоваться возможностью выйти на Мир и дать о себе знать. Король застонал. Телефон безмолвствовал. Напрасно Виктор Панкратович крутил его, вертел и даже треснул об стол. Потом вспомнил, что за ним присматривают телекамеры, и выказал на лице почтительное ожидание. Сволочи бароны! Попробовали бы они на правдашнем пленуме так демонстративно и организованно кемарить! Вон как заливаются на сорок четыре колена, а некоторые даже кричат во сне, да так жалобно...
– Не ходи, государь, – неожиданно сказал Калидор и положил королю руку на плечо, не давая подняться. – Там и без тебя управятся. Я-то видел, каких трудов стоило тебе навеять на эту банду заговорщиков Смертный Сон. Остальное довершит тайная стража. Не уйдет ни один. Мы с графом разгадали твой высокий замысел. Враг повержен подобно троцкистам и бухаринцам, о которых ты нам столько рассказывал. В Листоране должен быть только один хозяин...
Виктор Панкратович оттолкнул старика, вскочил и выбежал в зал. Тошнотворный запах беды стоял в воздухе. Среди опрокинутых лавок лежали, сверкая окровавленными доспехами, те, кто только что представлял собой цвет листоранского дворянства. Между закованными в металл телами бродили люди в черном, добивая раненых какими-то жуткими двузубыми вилами – в глаза. Кровь подтекала к ботинкам короля.
– Вот и все, повелитель, – ласково сказал граф Ливорверт, вытирая галстуком широкий нож. – Не один твой предшественник мечтал об этом дне. С первой победой тебя, король...
Виктор Панкратович закрыл глаза и начал блевать.
ГЛАВА 10
Дорога все шла лесом, но уже стали попадаться явные признаки человеческого жилья: огороженные жердями поляны, на которых произрастали всякие вкусные вещи, тележное колесо – треснувшее, но искусно вырезанное из цельного куска, а потом дорогу пересекла, позванивая колокольчиком, какая-то скотина, по своим тактико-техническим данным вплотную приближавшаяся к корове. И наконец, навстречу полковнику с капитаном вышла древняя старушка, проводящая поиск пропавшей скотины. Старушка похвалила военнослужащих за бравый вид, горячо поздравила со славной победой над зубастым голяком и сказала, что всего три дня тому назад встретила на этой же дороге двух весьма прекрасных принцев, отягощенных, по всей видимости, военной добычей. Принцы говорили с ней, как с благородной дамой, и даже угостили конфетой, после чего двинулись дальше, распевая песню, да такую душевную, что деревья ходили ходуном и выворачивались с корнями.
Деряба и Шмурло не менее вежливо попрощались со старушкой и только потом сообразили, что она ведь была первым встретившимся здесь человеком и ее по такому случаю следовало допросить с пристрастием и, может быть, даже с нарушением ленинских норм.
Победители голяка положили себе, что уж следующего-то «языка» они не упустят, не пальцем деланные! Но следующим, к сожалению, оказался совершенно пьяный детина, почивавший на обочине. Детину трясли, били по щекам, ставили на ноги, но он упорно возвращался в прежнее покойное положение. Зато там же, на обочине, удалось обрести десятка полтора окурков от сигарет «Мальборо» и три пластмассовых стаканчика одноразового пользования. Из этого неопровержимо следовало, что набирался детина не один, а под компетентным руководством Рыло и Гидролизного. «Сколько же он здесь валяется?» – удивился Деряба и подумал, что со временем тут нечисто.
Шмурло и Деряба присели рядом с пьяным телом и задымили, прикурив от выдернутой травинки. Внезапно Деряба встрепенулся и потащил полковника с обочины в кусты. Через минуту и Шмурло услышал конский топот. Из-за поворота выехал всадник в черных с золотом доспехах. На верхушке причудливого шлема трепетал небольшой флажок. Длинным копьем всадник пошевелил детину, но быстро убедился в тщете своих усилий.
– Мир, дружба! Мир, дружба! – вышел из кустов, повинуясь тонкому Дерябиному плану, полковник Шмурло.
– А, очень хорошо! – обрадовался полковнику госбезопасности рыцарь. – Ну-ка, хамская морда, ступай впереди коня и возглашай поминутно: «Берегитесь, люди знатные и простые, едет маркграф Миканор, Соитьями Славный!»
– Товарищ военнослужащий, мы здесь с дружественными намерениями... – начал было Шмурло.
– Ну какой я тебе, псу, товарищ? – весело спросил рыцарь. Голос был молодой, слегка приглушенный металлом шлема. – Я ведь тебя, бродягу безродного, на службу к себе принимаю.
– А какой оклад денежного содержания положишь? – поинтересовался Деряба, неведомо когда и как очутившийся на другой стороне дороги.
– Прекрасно! – вскричал рыцарь. – Вас двое! Значит, сможете возглашать непрерывно, как и указано... Что же касается жалованья, то не довольно ли и той награды, что я сохраню презренные ваши жизни?
– Вот козел! – обиделся Деряба и прыгнул. Бывший японец мог гордиться своим учеником, потому что удар Дерябиной пятки, именуемый «чугуна-гиря», пришелся всаднику в голову. Тот покачнулся, но в седле усидел, молниеносно отбросил в сторону длинное и неудобное копье и выхватил из-за спины зазубренный меч. Лезвие разрезало воздух над головой капитана, который немедленно прыгнул вторично, нанеся в грудь рыцаря смертельный удар «ваши-мамаши». Так повторилось несколько раз. Плащ Дерябы покрылся многочисленными порезами, а доспехи всадника – вмятинами. Стратегическое равновесие попытался нарушить полковник Шмурло, коварно подкравшийся к рыцарю сзади, чтобы огреть его поперек спины своим посохом. Но рыцарский конь так наподдал полковнику копытом, что тот отлетел в сторону и улегся рядышком с детиной.
Наконец Деряба устал прыгать и пинать рыцаря, а тот замучился махать мечом. Несколько мгновений
