рек переименованием. Может быть, просто реку труднее перекрестить по-новому: ее имя так же длинно, как она сама; оно течет вместе с нею через области и страны; поди замени его на всем протяжении его пути! Так или иначе — великие водные дороги всюду и везде постоянно носят и сегодня имена, созданные в глубочайшей древности. Они переходят от народа к народу, от эпохи к эпохе. Первоначальный их смысл забывается тысячекратно, а они все живут.
Не всегда имя реки значит «вода». Очень часто его следует перевести как «река». «Назовем кошку — Кошкой!» — странное обыкновение, тем не менее мы его наблюдаем очень часто.
Вот, к примеру, священный Ганг — если не самая большая, то, конечно, самая прославленная река Индии. Ее овеянное легендами имя Гунга (Ганг — чужеземное произношение) так и значит: Река.
Вот, ближе к нам, воспетый целым хором западных поэтов германский Рейн. Не думайте, что это имя связано с немецким прилагательным «rein» — «чистый». Это древнее, еще догерманское, вероятно, кельтское слово: у кельтов оно звучало: «Ринос» — «река». {78}
А в более понятных нам славянских языках тоже встречаются такие названия? О да! На севере Адриатического моря впадает в него небольшая речка. На картах, составленных до второй мировой войны, вы могли бы прочесть ее итальянское название: река Фиумара; это слово означает «горная река». Теперь, когда земли эти, долго переходившие из рук в руки, вернулись к их исконным хозяевам — славянам, югославам, вы увидите на картах другое имя: река Речина. Но ведь «речина» как раз и значит «река»... Поистине опять: «Назовем кошку — Кошка!»
Эта странность как раз и говорит о великой древности таких названий. Они создавались во времена, когда люди мало и редко путешествовали, видели и знали лишь неширокое пространство вокруг себя. Его главная река оставалась для них рекой всех рек, единственной важной рекой мира: зачем же ей другое имя: Река, и достаточно!
Да что там глубокая древность! В дни гражданской войны я попал в глухой угол страны, в пинское Полесье. Полещуки, особенно женщины, потрясли меня: они всерьез спрашивали нас, солдат: «Товарищ, а товарищ? А неужто и за Гомелем люди ё?» Конечно для них их Князь-озеро было просто озером, река Припять — просто Рекой. Других-то они и не знали...
Подумайте, как часто старожилы, особенно в маленьких городках, живя на окраине, говорят, собираясь отправиться в центр своей Чухломы или Вытегры: «Давай съездим в город...» Древние римляне постоянно именовали свою столицу не Рома, как полагалось бы, а именно Урбс, то есть тоже Город: она была в их глазах самым главным, единственным городом Земли, несравнимым с другими. Не называете же вы вашего отца Петром Никитичем, а зовете просто «отцом». Этого для вас вполне достаточно.
Величайшие горы мира тоже нередко носят доныне имена, родившиеся в туманной древности и означающие только «гора», «горный хребет». Пеннины в Англии, Апеннины в Италии получили свои названия от кельтов: слово «пен» у кельтов означало «голова, вершина, гора». {79}
Карпаты, по мнению некоторых ученых, — слово того же корня, что и «хребет», и значило когда-то «горная цепь, горы» (есть, правда, и другие объяснения).
Слово «Альпы» связано с кельтским «alb» — «гора, высота». Имя Балканы восходит к тюркскому «balak», которое тоже значит «гора». Даже имя Арарата — живущие у его подножия армяне именуют его совсем другим словом — Масис — связывают с древними корнями этого же самого значения; хотя — в топонимике это постоянное явление — далеко не все ученые согласны с этим.
Вдоль самой длинной горной цепи мира, по всему Американскому континенту, змеится надпись: Кордильеры. Иногда ее же зовут: Анды. Истинное имя ее сложно: Кордельерас Де Лос Андас, то есть «Хребет медный». Совершенно ясно, что определение «медный» приросло к названию позднее, когда свирепые покорители Южной Америки успели уже ознакомиться с ископаемыми богатствами гор, сначала названных попросту «горами», «горной цепью» — Кордильерами.
Можно все это повторить и в применении к великим пустыням мира.
Сахара — слово арабское; оно означает «пустыня». Мы говорим: «Пустыня Гoби»; наши поэты тоже называют так этот гигантский лишай на теле планеты, но монголы произносят слово «гоби», считая его именем нарицательным, равносильно нашему «пустыня». Они говорят о «каменной гоби», о «песчаной гоби», «заилийской гоби». Сочетание слов «пустыня Гоби» значит «пустыня пустыня», только на двух разных языках...
Индейцы Америки называют свою пустыню Аризона — «место, где нет ручьев». Калахари Южной Африки в переводе — «место жажды»: вероятно, если бы каждый народ всегда жил на одном месте, никому его не уступая и не захватывая чужого, все имена походили бы на эти — были бы понятными, ясными, точно описывали бы самый предмет названия. Но такого не бывает или бывает очень редко. Нам приходится иметь дело с землями, над которыми множество племен пронеслись, словно тучи. Дождь географических имен изливала каждая из этих туч, и теперь почти во всех странах мира мы сталкиваемся с их самым причудливым сме-{80}шением. Может быть, только в пустынной Монголии или в холодной Исландии народы, живущие там сегодня, не знают и не помнят предшественников. Большинство тамошних имен мест понятны каждому жителю этих стран и чаще всего точно описывают на древнем языке ту или другую гору, озеро, перевал, речку. Но так бывает очень редко.
Я хотел поставить на этом точку, но сообразил вот что.
Большие реки носят имена, веющие глубокой древностью. А как же тогда мы видим в Африке, Америке, Австралии такие чисто европейские названия, как Амазонка, река Оранжевая [33]1. Рио-де-Ла-Плата (буквально: «река Серебра») или река Святого Лаврентия? Ведь они построены не из индейских или негритянских— из испанских, английских, греческих слов.
Да, конечно: люди почтительно относились к чужим именам в древнем, примитивном мире, где завоеватели и побежденные не слишком отличались друг от друга по своему развитию, по своей культуре... Разница в этом смысле между римлянами и галлами или между греками и скифами была не такой разительной, как между англичанином конца XIX века и зулусом или готтентотом. Для грека скиф был варваром, но таким же человеком, как он сам. А вот христианская европейская цивилизация принесла с собой отношение к «дикарям», как к полуживотным, невежественное презрение к обитателям далеких стран и ко всему, что те создали до встречи с пришельцами...
Исполнен грубого высокомерия самый термин «открытие новых земель». Белый человек стал считать как бы не существовавшими до его прихода страны, в которых обитали и которые великолепно знали люди других рас и племен. Он «открывал» страну Бенна в Африке, {81} где долгие века жили люди, создавшие свою, чуждую белым европейцам культуру. Он «открывал» давным-давно известные другим народам острова Тихого океана. И вел себя там так, точно пришел на пустое место, точно ни одна горная вершина, ни одна река там до него не была никем найдена и никем названа. Он считал себя вправе назвать их по-своему, не желая даже узнавать их исконные «нелепые», дикарские имена.
И все же это не всегда удавалось. Да, реку Оранжевую окрестили по-своему европейцы. Но имена Замбези, Луалабы даже они оставили нетронутыми.
Реки Святого Лаврентия или Святого Франциска были переименованы в честь сомнительных святых бледнолицых людей, о которых ровно ничего не знали истинные хозяева этих мест — индейцы. Однако имена Миссисипи, Миссури, Ориноко сохранились в неприкосновенности. По-прежнему Миссисипи значит «великая вода» по-индейски, и если Кордильеры — слово испанское, то Попокатепетль — «тот, кто курит», звучит, как и века назад, на том же языке, на котором «шоколад» — «чоколатль» и «томат» — «то-матль». Имя великого вулкана непонятно «белому господину», но он покорно повторяет его.
Впрочем, в топонимике больше, чем где-либо, нет правила без исключения. И в древности имя реки или горы не всегда сохранялось, когда менялись хозяева их. Привести этому примеры нетрудно.
В песне поется:
Волга, Волга, мать родная,
Волга — русская река...
А можете ли вы, русский человек, сразу сказать мне: что значит это имя: Волга?
