Эдуард Успенский
КЛОУН ИВАН БУЛТЫХ
ГЛАВА N
(Про интеллигентность)
А сейчас в комнату войдет моя бабушка и скажет:
— Ну что, бестолочь, опять бездельничаешь? Весь век бы тебе из себя шута корежить, идол ты стоеросовый.
А я кувыркнусь на туго натянутой проволоке и отвечу:
— Бабушка, бабушка, Вера Петровна! Ну, зачем ты так ругаешься, надрываешь мое бедное интеллигентное сердце?
— Чего? Чего? — закричит она и даже захлебнется от возмущения. — Да какое отношение ты имеешь к этому виду человечества?
А что она дальше скажет, трудно угадать. Что-нибудь ядовитое и вредное. Она за словом в карман не лезет. Ни в карман, ни в словарь. Даже более того, она сама могла бы мгновенно составить «Словарь ругательных слов и выражений трудовой интеллигенции и крестьянства» любой области или края нашей необъятной родины.
Но ничего, пусть ругается. Сегодня у меня тоже запасен для нее сюрприз.
Итак, вот она. И точно:
— Ну что, горе семейное, опять на жердочке сидишь? Петушок Курыханович! Всю бы жизнь тебе дурака валять!
— Бабушка, бабушка, Вера Петровна! Ну, зачем ты так ругаешься, надрываешь мое бедное интеллигентное сердце? Ведь мы, настоящие интеллигенты, просто болеем от всякой грубости.
— Что? Что? — кричит бабушка. — Да какое отношение ты имеешь к интеллигенции? Писать, считать выучился? В институт пять лет ходил по вечерам?! С лифтершей здороваешься?
— Да. А что, по-твоему этого мало?
— Для тебя более чем достаточно! Эх, ты, питекантроп от интеллигенции!
Да, она может составлять словарь ругательных слов и выражений. И не просто словарь, а сразу издание второе, улучшенное и дополненное.
— Ну, хорошо, Вера Петровна, а с кого мне брать пример по интеллигентности? Кто является образцом в нашем Фили-Мазиловском районе?
Бабушка притормозила:
— Если бы я знала не два языка, а пять, кончила два института, а не один, и сделала бы втрое больше полезного для детей, тогда пример был бы рядом.
— Вот тогда, бабушка, ты бы и делала мне замечания… (Пауза.) Но все равно спасибо за лекцию. Мой запас знаний в этой области увеличился вдвое. Теперь мне гораздо легче морочить людям голову и изображать из себя то, чего ты, бабушка, так и не достигла.
— Тьфу ты! — сказала она.
— А можно, бабуся, дополнительный вопросик? Скажи ты мне, моя драгоценная, а должен ли интеллигентный человек быть наблюдательным?
Вместо ответа она внимательно огляделась. А по стенам красовались плакаты:
— Это еще на какую высоту? — спросила бабушка. — Может, нам потолки подметать?
— Зачем потолки? Вон на полках сколько пыли собралось.
— Ладно, — согласилась бабушка. — Но, если я еще что-нибудь про котлетоподгораемость услышу, придется тебе столовопосещаемость повышать. — И она повернулась, чтобы уйти.
— Стой, бабушка, — окликнул я. — Подожди. Вот, прочти это.
И я протянул ей нижеследующий документ:
Главному редактору Циркконцерта тов. Тихомирову А. С. от клоуна Ивана Бултыха.
Копия: в центральную газету.
Потому, что Вы совсем не разбираетесь в специфике цирка, лишены чувства современного юмора, боитесь всего нового и непривычного, то есть классически не соответствуете своему месту, предлагаю Вам подать заявление об уходе с работы по собственному желанию.
Ваша деятельность нанесла много вреда нам и зрителям. Лучше всего Вам заведовать ценными материальными ценностями или противопожарной безопасностью. Я, со своей стороны, обещаю Вам найти такое место. Причем Вы почти ничего не теряете в зарплате, но зато начнете приносить пользу.
Май. Фили-Мазилово.
Сейчас я объясню, откуда взялась эта странная бумага. По профессии я — Иван Бултых. Фамилия моя — клоун. То есть, наоборот. И сейчас я пытаюсь свалить нашего завлита — Тихомирова Афанасия Сергеевича.
В каждой организации нашего типа всеми делами обычно заправляют три человека. Это — директор, главный режиссер и завлит. Директор отвечает за всю организацию в целом. Завлит — за репертуар, за тексты, в общем, за все то, что произносится со сцены. А главный режиссер ставит программы и спектакли. Короче, доносит до зрителя тексты, полученные от репертуарного отдела.
Должности эти — приблизительно равные, и в каждом зрелищном деле заправляет обычно тот человек из троих, который опытнее, энергичнее и волевее.
Афанасий Сергеевич Тихомиров не заправляет ничем. Но мешает всему. Если что-то смешное получилось у нас, значит, он просто недосмотрел, не успел испортить или запретить.
А вдруг новый номер не понравится руководству? А если из-за этой песенки будут неприятности? Не нужно нам ничего особо нового. Давайте работать по старинке, как деды и отцы.
Прихожу я к ним в отдел три месяца назад.
— Я рассказ принес из «Литературки» Хайта и Курляндского. Про Диогена. Хочу сценку сделать.
— О чем рассказ?
— О том, как человек бочку нашел и решил в нее залезть, подумать спокойно. А ему все мешали. Мол, зачем бочку украл? Что о тебе иностранцы подумают? А ну, вылезай!
— Ну, а ты при чем?
— Я тоже бочку на сцену выкачу. Залезу в нее. А шпрех будет меня выживать.
— И что ты хочешь сказать этим?
— Что у нас столько блюстителей всяких развелось, что диогенам и места нет.
— Эге, куда завернул, — говорит Тихомиров. — Выходит, в нашей стране диогенам житья не дают?
— Не в стране, а в цирке. И не диогенам, а клоунам. Разница есть?
