засела в его памяти.
Царь Борис отворил дверь в главное книгохранилище. В библиотеке работал его сын Федор.
Склонившись над огромным, словно литым письменным столом, Федор чертил большую цветную карту Русии. Ему помогал капитан шотландских наемников Габриель Барнс. Подручную работу делал дядька – боярин Иван Чемоданов.
Все столы, все скамьи вокруг были завалены картами и свитками с описаниями границ государства.
Федор рисовал первую полную карту Русии. Работа была тщательная, долгая и совершенно необходимая для выздоравливавшей после иваногрозновских забав страны.
Царь жестом выставил шотландца и дядьку из комнаты и постучал перстнем по столу, чтобы привлечь внимание сына.
– Что ты желаешь, отец?
– Я в жутком бешенстве, – отвечал царь. – Поди скажи лекарю, чтобы подал что-нибудь дурманящее. Боюсь, меня удар от злости хватит.
Царевич вышел, дал нужные распоряжения и быстро вернулся.
– В чем дело, государь? Что с тобой?
– Самозванца против меня готовят.
– Кто это?
– Друзья мои – Никитичи. Всех бы сейчас мечами велел заколоть, как царь Иван заколол того слона персидского.
Вошел лекарь Роберт Якобе с питьем. Пощупал пульс у государя. Осмотрел его зев. Борис выпил напиток, и злобная нервность быстро ушла с его лица. Взамен появилась многодневная усталость.
Лекарь, поклонившись, вышел. Борис сказал сыну:
– Власти у меня достаточно. Мне бы жестокостью царя Ивана овладеть. Он ничего не боялся, а я все боюсь невиновного перед Богом погубить.
Борис помолчал.
– Ну, ничего, они скоро меня научат, натаскают, добьются своего.
– А что было со слоном, государь? – спросил Федор, чтобы отвлечь внимание родителя.
– Очередной кровавый бред царя Ивана… Шах персидский Тамас или Годабенд, точно не помню, прислал ему слона в подарок. Слона вели в Русию из Персии не меньше полугода. Привели.
Годунов замолк, видно, память его отключилась на что-то.
– Ну и что? – спросил сын.
Борис продолжил:
– Слон был выучен на колени становиться. А перед Иваном не встал. Как погонщики ни бились. Царь взбеленился, пена у него изо рта пошла, и велел слона изрубить мечами.
– Как изрубить?!
– А так, взять и изрубить.
– Но слон же огромный. Может растоптать.
– Может. Только царь наш не дурак был в казнях. Десять человек с мечами разом накинулись. Кто в живот меч воткнул, кто хобот стал рубить, кто в глаз мечом ударил. Слон заметался, двоих придавил как мух. Но истек кровью и умер. Иван Васильевич от радости пир закатил. Из слона котлеты делали.
Борис замолчал, потом продолжил:
– Я перед нашими боярами порой себя вот этим самым слоном чувствую. Хочется их, как мух, давить. Да вот зацепиться не за что.
Федор решил снова переключить отца:
– Отец, давай обо мне поговорим. Я в одном деле давно хочу разобраться.
– А что такое?
– Ты ведь хочешь, чтобы я вникал в государственные дела.
– Хочу.
– А когда я вникаю, мне твои ближние говорят: в это дело не лезь и в это тоже не лезь. Ни во что не допускают.
– Куда это тебя не допускают?
– Пожалуйста. Семен Никитич говорит: «В следственные дела не лезь. Ни за кого не проси. Я и отцу твоему отказываю».
– Он и мне отказывает, – согласился Борис.
– Щелкалов Василий говорит: «В посольские дела не лезь. Ты ничего не знаешь. Одним неосторожным словом можешь многолетнее дело испортить».
– Можешь, – сказал Годунов.
– В какой я приказ не приду, ни одного повеления сделать мне нельзя. Все-все, все дела в тебя, отец, упираются.
– К сожалению, ты прав. В нашем государстве так уж установилось, что все на одном гвозде висит. Ну, а что ты хочешь сделать? Что изменить? Скажи, например.
– Мне городские воеводы жалуются: присылают их служить обычно на год. Всего лишь на один год. Только войдут в дела города, поставят своих людей, только начнут с кровососами разбираться, стены башни строить, их уже в другое место переводят. Надо бы срок удлинить.
– Хороший пример, – сказал Борис Федорович. – И просьба правильная. При том условии, что воевода хорош, и становые, и приставы, да и дьяки в городе не жулики. А то бывает, воевода неграмотен, да пить горазд. Посади такого на пять лет. Его грамотные дьяки окрутят, взятками запутают. И из города такую вотчину сделают, в такой клубок сплетутся, что никакой государь не разведет. А новый воевода на каждый год – это все-таки свежий взгляд.
– А ты знаешь, отец, какие взятки твоим приказным дают за назначение на воеводство?
– Знаю. Из пыточного приказа ко мне все их признания приходят. Только этот порядок на сегодняшний день лучший.
– Хорошо, давай о купцах поговорим.
– Давай поговорим.
– Почему английские купцы всю страну вдоль и поперек исходили, пошлины не платят, а нашим русским от каждого рубля половину отдавать приходится, и за рубеж им выезжать нельзя. И своих кораблей у них нет, не разрешаются.
– Ну, кое-кому разрешаются. Кое-кто ездит. Это раз. Во-вторых, не все англичане привилегиями пользуются, а только из одной кампании – Московской. Я по личной просьбе посла королевского такое разрешение дал.
– Почему? Зачем?
– А затем. Английская Елизавета ох как может нам понадобиться. Не зря даже царь Иван с ней заигрывал, хотел бежать туда в случае чего. А потом, выпусти наших купцов за границу – они все там останутся. Сами не останутся, так капиталы оставят. Там возможностей меньше, зато жить безопасней. Вот на прежних годах отправил я в Европу восемнадцать человек учиться. Сколько из них вернулось?
– Сколько? – спросил царевич.
– Ни одного.
– Почему иностранные гости у нас своего производства не строят? Нельзя их заставить?
– Нельзя. Ты не помнишь, случаем, как царь Иван у нас с иностранцами обращался? Как любил с мучениями казнивать? Они на много лет запомнили.
– Отец, – решил закончить разговор Федор, – люди думают, что ты ничего не знаешь, а ты абсолютно в курсе. Кто же им поможет?
– Бог поможет, – ответил Годунов и перекрестился.
Он вышел из библиотеки и тут же вернулся:
– Там приехали казаки из Сибири порох просить. Они до Амура дошли. Возьми у них описания для своей карты.
Пыточных дел мастера мало чего добились в Пишалине. Юрия Копнина пытали долго, не торопясь. Жгли железом, подвешивали на крюк.
