полковой комитет доверяет вам.
- Не отрекаюсь. Я считал и считаю, что самодержавный строй изжил себя, стал тормозом на пути развития страны. История убрала этот тормоз.
- Народ убрал.
- Царя арестовывал не абстрактный народ, а конкретные люди.
- Народ подготовил почву. Суть в общей обстановке, а не в исполнителях.
- Возможно, возможно, - отмахнулся Яропольцев. - Это прошлое. Царя нет, преграда убрана, что еще нужно?
- Очень многое.
- Что же именно, позвольте узнать?
- Крестьянам нужна земля. Рабочим - заводы и фабрики. Всем нужен мир, всем надоело длительное бессмысленное кровопролитие.
- Есть только одна возможность закончить войну с честью и пользой: напрячь все силы и победить.
- Мы вообще против войны и готовы закончить ее сегодня же.
- Кто это «мы»?
- Большевики.
- А, четвертый список! К счастью, сие от вас не зависит. Три года инвалиды и дезертиры подбирались в тылу к власти, в то время как лучшие люди России сражались с немцами и гибли во имя будущего.
- Во имя какого будущего? - поинтересовался Калинин, поправляя очки.
- Во имя могущества страны. Жизни не жалели за это. Три года лилась кровь, и вот теперь, когда Германия задыхается в кольце союзников, когда близка победа, вы предлагаете воткнуть штыки в землю. Слава и честь России для вас - пустой звук. Но вы же политики, практичные люди, вы должны понимать, что побежденная Германия возместит нам ущерб. Страна получит огромные суммы, территорию.
- Народ устал от войны. Народ требует мира.
- Какой народ? Сотрудники вашего учреяеде-ния? Или рабочие, у которых достаточно времени для митингов и демонстраций? Не мир нужен оппозиционным партиям - популярные лозунги нужны, чтобы больше избирателей на свою сторону перетянуть. Народ победы ждет, а вы боитесь победы, потому что она укрепит нынешнее правительство. Оппозиционные партии останутся на мели.
Побывал я на митингах, специально слушал ораторов и понял: сколько партий, столько и правд. Шрейдер в городской думе одно проповедует. Церетели и Чхеидзе в Таврическом дворце - другое. Гоц, Либер, Дан и иже с ними - о своих нуждах пекутся. А для меня существуют только интересы России. И эти интересы требуют сейчас победы над врагом, чтобы возместить понесенный ущерб, чтобы народ духом окреп.
Михаил Иванович внимательно смотрел в лицо Яропольцева, заметно побелевшее от волнения. Резко выделялись на нем темные брови.
- Знаете, - негромко произнес Калинин, - я кое в чем согласен с вами. Да, не удивляйтесь, пожалуйста. Лозунг о мире сейчас действительно стал модным, им спекулируют демагоги и соглашатели. Торгуются, разменивают на медяки интересы страны ради собственной выгоды. А мы, большевики, не торгуемся. Мы с самого начала, с самого первого дня заклеймили эту войну как антинародную, империалистическую. Еще в четырнадцатом году, еще в то время, когда все партии угорели от псевдопатриотизма. Нас проклинали и печатно и устно, нас преследовали, сажали в тюрьмы. И все же мы оказались правы. Теперь наши лозунги получили признание масс. И что же - именно теперь мы должны изменить точку зрения, отбросить то, к чему шли с великими трудностями?!
- В последовательности большевикам не откажешь.
- Спасибо и на этом, - усмехнулся Михаил Иванович. - И, к слову сказать, нам с вами, сидя в креслах, легко рассуждать о войне. А каково солдатам в грязных траншеях, под проливным дождем? Голод, холод, вши. И ежеминутно смерть стережет. Любопытно знать, разделяют ли окопные солдаты ваше мнение?
- Правильно, говорить должны прежде всего те, кто испытывает тяготы войны, а не те, кто наблюдает со стороны. Но ваш упрек принять не могу. Я не скрывался от фронта, не отсиживался в тылах, хотя имел такую возможность. В Петрограде оказался только после второго ранения. И не надолго. Завтра уезжаю в действующую армию. Добился разрешения. А нового командира в полку нет, полк без хозяина. Поэтому и пришел к вам. Комитетчики выносят решения, баня разрушается, казарму топить нельзя. Прошу вас к многочисленным заботам своим присовокупить, коли возможно, и эту.
- А вы уверены, что поступаете правильно, уезжая сейчас из столицы?
- Будущее страны решается на фронте, и мое место там. России нужна победа.
- России нужна новая революция, социалистическая революция. И она будет! - сказал Калинин, - А о людях не беспокойтесь, ремонт доведем до конца. Но у меня тоже есть просьба. В районе большая тяга в Красную гвардию.
- Знаю. Наши комитетчики выделили для нее командиров взводов из унтер-офицеров. Я не препятствовал.
- Упустили такую возможность...
- Нет, зачем же. Название этого формирования странное: фиолетовая гвардия, желтая, красная. Гвардия в пальто и кепках - парадокс... Но вреда от нее нет, даже польза. Милиция не справляется с бандитизмом, вооруженный народ помогает.
- Своеобразная точка зрения, - качнул головой Калинин. - Но дело в том, что Красной гвардии в районе не хватает винтовок.
- У вас их почти сто штук.
- И это известно?
- Я человек военный, не люблю неожиданностей.
- Уточняю: у нас восемьдесят четыре винтовки, этого мало. Людей значительно больше. Еще хотя бы сотню винтовок...
- Не имею возможности.
- Сложили свои полномочия? Или другие соображения?
- Для поддержания порядка в районе оружия у вас достаточно. А зачем еще? Я не знаю, против кого будут направлены эти винтовки. Против немцев? Но немцы далеко. Против законного правительства и войск, защищающих оное?
- Мы не скрываем, для чего нам оружие, - улыбнулся Калинин. - Революция не кончилась, нам еще бороться надо, чтобы установить рабоче-крестьянскую власть. А как же иначе?
- Достаточно русской крови льется на фронте, я не хочу содействовать тому, чтобы она лилась и в тылу.
- Думаю, оружие выделит нам полковой комитет.
- Вполне возможно. Но моя совесть будет чиста.
Он кивнул и надел фуражку. Проводив его взглядом до двери, Михаил Иванович сделал запись в памятной тетрадке.
Разговор интересный. Таких, как этот подполковник, среди офицеров немало. Нужно знать, о чем они думают, на что рассчитывают...
Бесшумно вошла Катя Алексеева, спросила, все ли в порядке. Он сказал ей:
- Свяжись с Потаповым, пусть завтра отправит в полк рабочих. Казарму и баню надо привести в порядок. Кто еще у нас? - Калинин посмотрел на часы. Катя перехватила его взгляд, заторопилась.
- Солдатка насчет пенсии. Церковный сторож. Мелкие дела, можно по отделам отправить.
- Нет, люди ждали...
Часа через полтора, поговорив с последним посетителем, Калинин попросил Катю никого не впускать к нему в кабинет. Открыл форточку. С улицы потянуло сыростью. Ветер гнал низкие облака, посвистывал в голых ветвях, срывал последние листья и бросал их в грязные лужи.
Редкие прохожие шли торопливо, подняв воротники. Вдали появилась из-за угла группа военных. Юнкера. И у них воротники шинелей подняты, винтовки закинуты за спины. В центре группы, понурившись, шагал какой-то человек без шапки, в долгополом пальто. Михаил Иванович поправил очки, всмотрелся. Нет, не знакомый.
