По стеклу царапала ветка дерева, росшего за окном. Еще днем, осматривая комнату культурно- просветительного отдела, Калинин обратил на это внимание, но особого значения не придал. Звук был слабенький, еле слышный. А к вечеру ветер окреп, налетал порывами: ветка то скребла, то начинала постукивать по стеклу, и звук этот вселял беспокойство, напоминая об опасности.
Собравшиеся быстро привыкли к постукиванию и скрипу, перестали обращать на них внимание, только Михаил Иванович с досадой поглядывал на окно и ругал себя за непредусмотрительность. Уж хоть бы ветер утих, черт бы его побрал!
А Ленину, похоже, нравились эти звуки. Вот он сделал долгую паузу, послушал и заговорил снова, чуть подавшись вперед, сдержанно жестикулируя:
- Массы дали доверие большевикам и требуют от них не слов, а дел, решительной политики и в борьбе с войной и в борьбе с разрухой. Если в основу положить политический анализ революции, то совершенно ясным станет, что даже анархические выступления теперь подтверждают это...
От резкого выдоха качнулось пламя керосиновой лампы, заколебались на стенах тени. Света недоставало на всю комнату. Владимир Ильич осторожно передвинул лампу подальше от себя.
- В Европе, товарищи, революция еще труднее, чем у нас, но если в такой стране, как Германия, дело дошло до восстания во флоте, то это доказывает, что и там дело уже очень далеко зашло. Положение международное дает нам ряд объективных данных, что, выступая теперь, мы будем иметь на своей стороне всю пролетарскую Европу...
Михаил Иванович услышал на первом этаже чьи-то шаги. Глянул на часы-ходики: понятно, сменились с поста моряки. Как время-то мчится! Владимир Ильич говорит уже почти два часа. Заметно, что устал.
- Буржуазия, товарищи, хочет сдать Питер. От этого мы можем спасти, только взяв Петроград в свои руки. Ясен вывод, что на очереди то вооруженное восстание, о котором говорится в резолюции ЦК...
Дробно и четко, как пулеметная очередь, простучала по стеклу ветка. Ленин покосился на окно, кивнул одобрительно, повысил голос:
- Что касается практических выводов из резолюции, то их удобнее сделать после заслушания докладов представителей центров. - Владимир Ильич обвел взглядом сосредоточенные лица товарищей. Заключил: - Из политического анализа классовой борьбы и в России и в Европе вытекает необходимость самой решительной, самой активной политики, которая может быть только вооруженным восстанием!..
Едва смолк быстрый, напористый голос Ленина, сразу заговорил председательствующий - Яков Михайлович Свердлов. Старался потише, но слишком мала была комната для его мощного баса. На площади, на большом митинге - там Якову Михайловичу в самый раз. Калинин даже удивлялся несоответствию: в слабом на вид теле заключена огромная энергия и этакий вот голосище.
Свердлов сказал, что тоже хочет изложить свое мнение. Михаил Иванович понял: это правильный ход. Свердлову надо выступить именно сейчас, сразу после Владимира Ильича. Ведь Ленин стратег, он способен лучше других проанализировать политическую обстановку, сделать выводы, наметить путь борьбы. А Свердлов держит в голове тысячи фамилий, цифр, фактов, он может подтвердить жизненными примерами все то, о чем говорил Ильич.
Да, Свердлов так и начал - с положения на местах. Партия стремительно растет, в ней уже около четырехсот тысяч человек, усилилось ее влияние в Советах, в армии и на флоте. В Питере сила наша, нужно только сохранить инициативу и выступить первыми. В Москве выясняется возможность вооруженного восстания, массы московских рабочих требуют действия.
- Неужели везде дела так хороши? - спросил Шотман, воспользовавшись паузой.
- Нет, - повернулся к нему Свердлов. - Еще много трудностей. Контрреволюция проводит мобилизацию своих сил, особенно в Донецком районе, в районе Западного и Северного фронтов. Это очень опасно. Есть у нас слабые стороны и в подготовке самого восстания, но из этого следует только одно: нужно предпринять более энергичную работу.
А Шотман все о своем. Восстание, мол, еще технически не подготовлено, нужна хотя бы неделя... Ну, не сегодня же оно начнется. А вот, пожалуй, чрезмерная осторожность у Шотмана: буржуазия, дескать, имеет много сил, у нее войска, как мы будем бороться с войсками? А дальше что? Если и захватим власть, то какими силами сможем ее удержать?
- Дело не в вооруженных силах, дело не идет о борьбе с войском, но о борьбе одной части войска с другой, - Ленин отодвинул стул, быстро прошелся по комнате. - Силы на стороне буржуазии невелики. Факты доказывают, что мы имеем перевес над неприятелем. Так скажите мне, почему ЦК не может начать? Это не вытекает из всех данных. Чтобы отбросить резолюцию ЦК, надо доказать, что разрухи нет, что международное положение не приводит к осложнениям... - Ленин ушел в дальний угол комнаты, и Михаил Иванович не расслышал нескольких слов. Зато последующие фразы прозвучали отчетливо:
- Объективные условия доказывают, что крестьянство нужно вести; за пролетариатом оно пойдет. Боятся того, что мы не удержим власть, но у нас именно теперь особенные шансы удержать власть. И я хочу пожелать, чтобы дебаты велись в плоскости обсуждения резолюции по существу.
- Слово товарищу Дзержинскому, - объявил председатель.
Феликс Эдмундович полностью поддерживает резолюцию. Восстание назрело. Пора.
- Товарищ Калинин, вы? - спросил Свердлов. Еще слушая Ленина, Михаил Иванович решил, что говорить много не будет. Зачем? Владимир Ильич ясно обрисовал узловые моменты, повторять нет смысла. Только свое мнение по главному пункту:
- Резолюция, товарищи, не значит, что завтра выступать, но она переводит вопрос из политики в стратегию и призывает к определенному действию... Не нужно сходить на путь парламентской борьбы, это было бы неправильно. Ждать, пока нападут, тоже не следует, ибо сам факт наступления дает шансы победе.
- Да, да, именно из политики в стратегию, именно так, - кивнул Владимир Ильич.
Председатель назвал следующего оратора. Потом еще. Один за другим говорили Крыленко, Рахья, Скрыпник, Сталин, Лацис, Бубнов. Все высказывались за ленинскую резолюцию. Даже Троцкий не выступил против. Тихим голосом, морщась, словно от какой-то боли, он лишь посоветовал отложить восстание до Второго съезда Советов.
Поводы для оттяжки восстания можно находить бесконечно. Михаил Иванович настороженно поглядывал на вставшего Зиновьева, возле которого сидел Каменев. Ну конечно, этот дуэт опять возражает против решительных действий. Доводы их известны: резолюция о вооруженном восстании неосуществима и фактически она уже провалилась. Не нужны заговоры против власти, нужно давить на Временное правительство и добиваться того, что нам необходимо. Какое может быть восстание, если хлеба в Питере на один день? Надо ждать, пока соберется Учредительное собрание и решит вопрос с продовольствием. И вообще лучше занять оборонительно-выжидательные позиции.
Резкий стук заставил Зиновьева вздрогнуть. Он испуганно повернулся к окну, двинул рукой, будто отталкивая что-то:
- Безобразие... Нельзя ли убрать это? Михаил Иванович пожал плечами: как уберешь?
Не лезть же среди ночи с пилой по мокрым тонким веткам. И окно открыть опасно: мало ли кто может оказаться в этот час на улице?..
- Не волнуйтесь, - успокоил Зиновьева председатель. - Это всего лишь ветер.
И опять, в который уж раз, поднялся Владимир Ильич:
- Если бы все резолюции так проваливались, то лучшего желать нельзя было бы... Если говорить, что восстание назрело, то говорить о заговорах не приходится. Если политически восстание неизбежно, то нужно относиться к восстанию, как к искусству. А политически оно уже назрело. Именно потому, что хлеба только на день, мы не можем ждать Учредительного собрания. Предлагаю резолюцию подтвердить, к подготовке решительно готовиться и предоставить ЦК и Совету решить - когда.
- Слово товарищу Володарскому.
У этого голосище под стать Свердлову. К тому же разгорячился человек, возражая Зиновьеву.
Вроде бы и ветка перестала постукивать, царапать стекло. Пожалуй, пушка сейчас громыхнет за стеной, и то не услышишь.
Осторожно, стараясь не помешать оратору, вошла в комнату Катя Алексеева. На ногах сапоги, голова и плечи покрыты отсыревшим платком, щеки румяные. Наклонилась к Михаилу Ивановичу:
- Очень громкий товарищ.
