паршивый щенок, на куче вонючих тряпок. Мать торговала пирожками. Раз или два в месяц наступал запой, и она пропивала всю выручку. Умерла от белой горячки где-то в общественной больнице. А Кольку взяли в приют. Он сбежал оттуда и пристроился к старому одинокому скорняку, который хотел вырастить наследника, передать ему свое дело. Но Кольке такая работа не понравилась. Нанялся в кинематограф - проверять входные билеты. Ребятишки звали его «вышибалой».
Когда подошло время служить, попросился на флот: прельстила красивая форма...
Вот и трактир. Колька условленно постучал в оконце. Зойка открыла, не спрашивая. Прильнула к нему. Он поцеловал ее, велел плотнее задернуть шторку и зажечь лампу. Поставил возле кровати винтовку, рядом положил на стул тяжелые подсумки с патронами. Небрежно бросил смятый комок ассигнаций. Швырнул кольцо. Оно покатилось, Зойка ловко прихлопнула его ладонью. Примерила на палец:
- Велико... Ничего, обжать можно!
- Как хочешь, - ответил Колька, вытаскивая из портсигара духовитую папиросу.
6
Это форменное безобразие! Ни один самостоятельный крестьянин не запустил бы так хозяйство, как господа, заседавшие в прежней думе! Поздно их разогнали, надо было вытурить раньше, пока не успели разбазарить городскую казну. Понятно теперь, почему первым покинул службу старший бухгалтер!
Сидел Михаил Иванович, выписывал на листок цифры и диву давался полной беззаботности Шрейдера. Вот краснобай! Большую политику вершить нацеливался, языком работал без устали, а в конкретные дела не вникал. Оставил обширное столичное хозяйство без средств, без материалов.
На первое декабря в кассе городского казначейства имелось всего лишь 40 тысяч рублей. Мизерная сумма! Три месяца петроградской милиции жалованья не платили - нечем. Милиционеры бросают службу, радуя жуликов и грабителей.
Дефицит по смете 1917 года достиг 108 миллионов рублей да плюс еще 44 миллиона рублей общегородской задолженности. И при всем этом крупных поступлений в петроградскую казну не предвиделось.
Какую отрасль городского хозяйства ни возьмешь - из рук вон плохо. Газовые заводы не покрывают своих расходов. Канализационная система так запущена, что требует большого ремонта. Или водопровод - 32 тысячи рублей убытка каждые сутки. А ведь пользуются водопроводом главным образом жители центральных районов, люди вполне обеспеченные. Почему не потребовать с них дополнительную плату? По своему карману думцы бить не хотели. Хуже, чем частник или акционерное общество - те бы по крайней мере с убытками не мирились. А думцам все равно какой доход-расход, лишь бы собственный бюджет не страдал. Такие они избранники народа!
Трамвайное хозяйство - хуже не придумаешь. Ежедневный убыток до 100 тысяч рублей. В кассе трамвайного управления имеется 807 тысяч рублей, а на выдачу заработной платы рабочим требуется в один раз 4700 тысяч. Где же их взять? К трамвайщикам надо нынче съездить самому.
Послезавтра - заседание новой городской думы. Необходимо не только объяснить членам думы, какова обстановка, но и внести предложения. Прежде всего - по бюджету. Бухгалтер из Лесновской управы дал толковый совет: выпустить городской заем на 20 миллионов рублей. Такую же сумму можно занять у кредитных учреждений. Этого достаточно, чтобы покрыть городской долг. А для текущих расходов следует прежде всего ликвидировать налоговый недобор. Затем - как следует потрясти богачей. Прежняя дума не решалась притронуться к ним. За все время своего существования только и сделала, что повысила на один процент оценочный сбор с недвижимого имущества. Это дало 7 миллионов рублей в год. Основную же налоговую тяжесть нес на себе, как и при царе, трудовой люд. С этим пора покончить. Пусть раскошеливаются промышленники, торговцы. А невыгодно им станет, начнут свертывать производство, закрывать магазины - можно будет другие меры принять.
Михаил Иванович придавил бумаги тяжелым пресс-папье и откинулся на спинку кресла, чтобы малость передохнуть. Мельком посмотрел на часы: нет, отдыхать некогда. Как там на улице, все еще свирепствует злодейка-метель?
Подошел к окну. За стеклом - стремительная белая круговерть. Только в затишье, под карнизом, белые хлопья кружатся медленно и торжественно.
«Царь небесный не с нами, - усмехнулся Калинин. - На руку буржуазии старается, хочет весь город в сугробах похоронить».
Сколько помнил Михаил Иванович, никогда зима не начиналась в Питере так резко и ожесточенно. За несколько дней снега навалило выше колен, замело подъезды к дровяным складам. На санях пытались пробиться, на грузовиках - не получалось. Пришлось опять обратиться к рабочим. С заводов и фабрик прислали группы для расчистки дорог. Все трамвайщики двое суток только тем и занимались, что расчищали пути. Привлекали к этому делу служащих, мобилизовали нетрудовой элемент. Работа двигалась, но снег все валил и валил. Чтобы не замерзнуть, оставшись без дров, жители ломали заборы и сараи.
В кабинет, постучав негромко, вошел узкоплечий старик в потертом костюме-тройке. Представился церемонно, с поклоном:
- Фельдшер Протоиерейский. Меня направили сюда работать с Васильевского острова, однако используют не по специальности, да-с. Но я не жалуюсь и делаю то, что требуется. И вас беспокою по другим, весьма прискорбным обстоятельствам. В городе тиф.
- Мне говорили.
- Тиф - это очень серьезно, - старик пожевал губами и повторил: - Да-с, очень и очень серьезно. Где голод, холод и грязь, там вши. А где вши, там свирепствует эта болезнь. В городе сейчас все условия для эпидемии. Болезнь охватила окраины, как всегда начала с бедняков.
- Вы пришли только для того, чтобы сообщить мне об этом? - не сдержал свое нетерпение Михаил Иванович.
- В свое время мне довелось участвовать в борьбе с эпидемией...
- Слушаю вас.
- Бани работают с перебоями. К тому же они в весьма дурном состоянии, да-с. Там скорее заразу получишь, нежели с пользой помоешься. И мыла нет. Просто поразительно - во всем городе нет запасов мыла, я специально навел справки. Но пока тиф не распространился, мыло надо сыскать. И принять другие меры.
- Какие именно?
- Я почел бы полезным теперь же муниципализировать бани и навести в них порядок. Доставлять туда дрова в первую очередь. При каждой бане обязательно устроить дезинфекционную камеру, хотя бы самую примитивную.
- Вы возьметесь за это?
- Я приму самое горячее участие. Но как организатор я никуда не гожусь, да-с. Для этого нужны молодость, энергия и, вероятно, определенная доза наглости. Извините, конечно, за откровенность.
- Охотно извиняю, тем более что вы смешиваете два понятия: наглость и решительность. И скажу вам по секрету, что людей, которые стремятся руководить и возглавлять, всегда находится достаточно. Я больше уважаю тех, кто умеет добросовестно и с любовью выполнять свою работу. Малую или большую - все равно.
- Не стану возражать, - согласно кивнул Протоиерейский.
- Значит, договорились. Связывайтесь с районами, берите на учет бани, подбирайте людей, которые будут работать вместе с вами. Предложения ваши обсудим в думе и, уверен, примем их. Секретарь подготовит вам соответствующий документ.
Старичок ушел, а Михаил Иванович взял наброски своей речи, которую намеревался произнести на заседании думы. Записал мысль, показавшуюся ему особенно правильной после разговора с фельдшером:
«Саботаж растет и вредит нам в данное время. Но,с другой стороны, этот процесс самоочищения имеет положительные стороны, заставляя нас строить совершенно новые формы муниципального дела.
