Успех делегации подтвердил важную истину: когда республики действуют вместе, они представляют собой грозную силу...
Автомашина свернула влево. Через несколько минут среди деревьев показался особняк с белыми колоннами - имение бывшего московского градоначальника Рейнбота. Поблизости от города много было просторных и роскошных дворцов, но Владимир Ильич категорически отказался отдыхать в них. Он и здесь- то первое время скромно жил в одном из флигелей, в комнатах с низкими потолками. Врачи еле добились, чтобы он перешел в особняк.
«Паккард» замер возле подъезда. Михаил Иванович потоптался около машины, разминая затекшие ноги. Услышав голоса, оглянулся. По аллее шли Владимир Ильич в кепке, надвинутой на самые брови, и Надежда Константиновна в белой панаме.
- Нуте-с, батенька, здравствуйте! - весело приветствовал гостя Ленин. - Я, знаете ли, здесь в заточении рад каждому человеку, а вам особенно. Как доехали, не растрясло?
- Я привычный, - улыбнулся Михаил Иванович. - Все время в пути.
Говорил, отвечал на вопросы, а сам исподволь, чтобы не выказать чрезмерного любопытства, вглядывался в похудевшее за время болезни лицо Ленина. Сдал Ильич, очень сдал. Побледнел, и от этого, вероятно, глаза его кажутся более темными, чем прежде. Седина проступила в рыжеватой бородке.
- Мы только что погулять вышли. По расписанию эскулапов, - сказал Владимир Ильич. - Пойдемте с нами? Если не устали, конечно.
- С удовольствием.
- А я оставлю вас, займусь хозяйством. Не возражаете? - спросила Надежда Константиновна.
- Хорошо, Надя. И не беспокойся, пожалуйста, о делах мы рассуждать не станем, - левый глаз Владимира Ильича лукаво прищурился. - Вы ведь знаете, товарищ Калинин, что говорить со мной о делах категорически запрещено?
- Знаю, - чуть смутился Михаил Иванович. Помолчав, добавил твердо: - Знаю и считаю такую установку совершенно правильной. До полного выздоровления.
- Иди, Надя, со спокойной душой. Ты обрела верного союзника, - Ленин вроде бы шутил, но в голосе его слышались грустные нотки.
- Не очень задерживайтесь, - Надежда Константиновна поднялась на крыльцо. - Скоро обед.
- Мы успеем, - кивнул Ленин.
Они медленно пошли по аллее, обсаженной могучими дубами, старыми липами, и Михаил Иванович обратил внимание: листва дубов еще совсем зеленая, не тронутая осенними красками. Позже других деревьев одевается дуб зеленью, зато и держит ее потом долго.
Впереди, залитая солнцем, приветливо светилась лужайка. Владимир Ильич спросил:
- Чем это вы на германского посла так подействовали? Граф Ульрих Брокдорф-Ранцау в Европе одним из лучших дипломатов считается. И в решительности ему не откажешь. Помните, в восемнадцатом году он возглавлял германскую делегацию, которая была уполномочена вести переговоры с союзными державами? И вот он, посланец побежденной страны, отказался признать условия Версальского договора, демонстративно подал в отставку. Для такой акции изрядное мужество требуется. А Кольцов пишет в газете, что у вас на приеме граф волновался невероятно, что он даже старинный прусский реверанс сделал, который ныне в дипломатическом мире признан совершенно необязательным. Было такое?
- Видит бог, я невиновен, - засмеялся Калинин. - Ума не приложу, - шутливо почесал он затылок. - Принял его просто, без всякой пышности, по-деловому. Может, он неожиданностей каких-нибудь опасался, каверз с нашей стороны. Ведь граф Брокдорф-Ранцау - первый посол из капиталистической державы в Советской стране. Ну и нервничал... Потом журналисты спросили его: почему, дескать, перед королями в мантиях не терялся, а перед Калининым спасовал?
- Да, да, - Ленин наморщил лоб, вспоминая. - А он ответил, что с королями ему действительно приходилось встречаться и еще хуже - довелось встретиться с победившим Клемансо. Но рабочие и крестьяне, которых представляет Калинин, управляющие своей страной так смело и независимо, - это самая большая сила, перед лицом которой ему пришлось стоять впервые за всю жизнь.
- Почти так, - подтвердил Михаил Иванович.
- А граф не дурак, батенька! Нет, не дурак! Он понял, что вашими глазами на него смотрит завтрашний день всего мира. Да, кстати, что слышно о тех двадцати тракторах, которые присланы нам из Америки?
- Машины отправлены в Пермскую губернию для демонстрации тракторной обработки земли.
- Это я знаю. Но на месте ли они? Как прошли по нашим скверным дорогам?
- Появилась у крестьян заинтересованность, и дороги стали хорошими, - улыбнулся Михаил Иванович. - В самый короткий срок их исправили, работали коллективно, целыми деревнями.
- Рад слышать. А вы, товарищ Калинин, книгу «Обновленная земля» не читали?
- Нет, не довелось.
- Настоятельно рекомендую. Написал ее американец Гарвуд, а перевел Тимирязев. Речь идет об успехах сельскохозяйственной науки в Америке. Нам есть чему поучиться, что взять для себя. Хозяйствовать нам надо по-новому, особенно в деревне. Ведь от того, с какой страстью будет развиваться сельское хозяйство, зависит развитие промышленности, финансов, культуры, зависит процветание страны. Я вот попросил сестру написать Горбунову[1], чтобы он связался с организаторами «Обновленной земли» и выяснил, можно ли получить от них семена. Хотелось бы некоторые растения из Канады переселить к нам. Климатические условия сходные, я думаю - приживутся.
- А ведь мы говорим о деле! - спохватился Калинин.
- Нет, мы беседуем о книге. Это, батенька, мне пока что не запрещено...
В голосе Ленина Михаил Иванович опять уловил печаль и, чтобы развлечь его, начал рассказывать, о чем думал по дороге в Горки: об урожае, о росте озимого клина. Владимир Ильич слушал не очень внимательно. Вероятно, все это он уже знал. Было такое ощущение, будто он ждет чего-то от Калинина и даже сердится на него за промедление. Когда солнечная лужайка осталась позади, Ленин произнес нетерпеливо:
- Если у вас есть ко мне что-нибудь важное, выкладывайте сейчас. Потом не позволят.
Михаил Иванович колебался. Может, спросить Владимира Ильича о, главном, что не дает покоя ему самому и многим другим товарищам? Еще 10 августа Политбюро ЦК постановило создать комиссию для подготовки решения по назревшему вопросу - об усовершенствовании взаимоотношений между РСФСР и другими независимыми советскими республиками. Вскоре комиссия была создана. Первым делом она рассмотрела так называемый план «автономизации». По этому плану предполагалось распространить власть высших органов РСФСР на соответствующие органы других республик, включить эти республики в состав Российской Федерации па правах автономных единиц. Все вроде бы хорошо. Но почему-то некоторыереспублики, сами стремившиеся объединиться, отнеслись к такому предложению без энтузиазма. Центральное бюро КП(б) Белоруссии высказалось за то, чтобы сохранить пока существующие отношения. ЦК грузинской компартии признал выдвинутую идею преждевременной. Общей линии не получилось. Это и беспокоило Михаила Ивановича. Создание единого Советского государства должно стать торжественным праздником для всех национальностей. Поэтому надо найти платформу, которая нн у кого не вызывала бы сомнений н колебаний.
«Какой должна быть эта платформа?» - вот о чем спросил бы он сейчас Владимира Ильича. Но и Ленин, вероятно, не смог бы сразу, немедленно дать ответ. К тому же Ленин не знал о подготовительной работе, которая велась без его участия, не был известен ему план «автономизации».
Владимир Ильич словно бы угадал мысли своего гостя, произнес с легким вздохом:
- Я понимаю, Михаил Иванович, раз нельзя, так нельзя.
Он, пожалуй, впервые за все время их долгого знакомства обратился к Калинину по имени и отчеству.
Аллея между тем кончилась. Владимир Ильич взял Калинина за локоть:
- Нуте-с, батенька, полюбуйтесь, каков вид!
Они вышли к некрутому откосу. Широкий простор распахнулся впереди. Под белесо-голубым, словно выцветшим шатром осеннего неба дремали темные массивы хвойных лесов с оранжевыми свечками берез на опушках. Бездымным ровным огнем горели рощи и лиственные перелески. Холодной сталью поблескивало
