Вы скажете: ну да! Почему этому не случаться на краю света, в Декане или в Конго; там все возможно! Но нельзя ли подобрать подобные примеры и в языках ближайших наших соседей? Можно! Мы потому лишь не замечаем их, что часто плохо понимаем значение привычных нам имен: узнает человек, что «Федор» — это «дар божий», и спрашивает: «А что значит имя Лев?» А ведь лев и значит «лев», «царь зверей»; только спрашивающий никогда не обращал на это внимания.
Вам, может быть, приходилось встречать болгарское имя Вылко. По-болгарски Вылко значит «волк». Как! Человека зовут волком? А почему, собственно, Львом звать можно, а Волком — нет?
Можно звать и Волком! Имя это распространено и в соседней с Болгарией Югославии; только там оно, как и самое слово «волк», звучит несколько иначе: «Вук». Как и почему могло прийти человеку в голову назвать своего ребенка диким зверем? Выслушайте одну правдивую историю.
Жил в Сербии больше столетия назад славный ученый и пламенный патриот, языковед Караджич. Родился он еще в XVIII веке, за двенадцать лет до нашего Пушкина. У Степана Караджича, отца ученого, дети рождались часто, но все, как один, умирали еще крошками. Как помочь такой беде?
Старый сербин вспомнил старинное поверье: если твои сыновья не живут на свете, назови того, кто вновь родится, Вуком. Волки сильны и выносливы; волка и смерть не берет. От такого имени сын твой станет сам крепок, как волк, и горе отойдет от твоего дома. Крестьянин Караджич и его жена так и поступили. Когда появился у них еще один ребенок, они нарекли мальчишку Вуком. «И что же? — лукаво посмеиваясь в усы, говорил своим ученикам седовласый языковед лет шестьдесят спустя. — Как видите, старое средство помогло: „Волк“ жив до сих пор, и зубы у него еще не затупились!»
Такие же или похожие поверья встречались и у других славянских народов, и у всех их соседей. Во всяком случае, у многих мы видим похожие «волчьи» имена.
Вот старогерманское Рудольф. Теперь, употребляя его, немцы не задумываются над его значением: имя как имя, и достаточно.
Но дело не так-то просто.
Когда-то имя это означало то же, что современные немецкие слова roter Wolf,—«красный волк». Постепенно оно изменилось; теперь в нем от древнего «Вольф» остались только три последних звука. То же произошло и с именем «Ад-ольф»— «благородный волк» (впрочем, иные ученые возводят это имя к готскому Attaulf—«помощь отцу»). Как вам кажется, — велика ли разница между индейским «Ястребиным когтем» и древненемецким «Красным волком»? Сходство таково, что их легко счесть и одноплеменниками и современниками.
А эти два Волка в Германии — не исключение. Там и сегодня пользуется полным правом гражданства имя Вольфганг—«волчий ход» (Например. Иоганн Вольфганг Гёте.), в него тоже входит основа «Вольф». История сохранила память о первом христианском епископе германского племени готов: его звали Вульфила, или Ульфила. Это имя — уменьшительное от готского, то есть древнегерманского, Вульфс—«волк»; правда, оно чуть-чуть переделано на греко-римский лад. Но, во всяком случае, соплеменники «святого» человека понимали его имя как «Волчонок».
Из дали времен
У древних европейцев волк был в почете: он являлся хозяином леса; кто мог тогда поручиться, возьмут ли люди верх над серыми стаями? Сделать именем название такого страшного зверя казалось вполне почетным. А когда слово становится именем, оно остается им надолго, даже если мир вокруг меняется и причины, которые возвысили имя, исчезают.
Этого мало; наши предки относились к имени не так, как мы с вами. Что оно для нас? Простая кличка, и только. А они верили: имя, данное человеку, не просто прилеплено к нему случайной прихотью родителей, оно срастается с человеком; кто скажет, что важнее — человек или его имя?
Это было естественно: тогда и каждое слово еще расценивалось как заклинание, обладающее опасной таинственной силой.
Вот, например, живет в лесу самый страшный, самый сильный зверь, тот, который может ходить и на задних лапах. Положим, мое племя назвало его так: Бурый. Надо остерегаться зря произносить это опасное имя: выговоришь его неосторожно, а вслед за ним явится к тебе и сам его хозяин. Лучше давайте называть страшилище как-либо иначе: мы-то все поймем, о ком речь, а ему самому будет невдомек. Назовем его хотя бы Косолапым, или Топтыгиным, или хоть Лесным. В нашем слове «медведь», которое означает «тот, кто ест мед», до сегодняшнего дня дожило воспоминание об этом далеком прошлом: оно было когда-то именно таким вторым, запасным именем свирепого хозяина леса.
(Можно спросить: какое же «медвежье имя» было в древности «первым», настоящим у наших предков? Не берусь сказать вам наверняка, а гадать можно по-разному. Обращает на себя внимание, скажем, такое обстоятельство: у нас, русских, хозяина леса нередко именуют не очень почтительно — «мишкой»:
Откуда взялось это имя? Неужели только из присутствия звука «м» в начале слова «медведь»? Вряд ли.
Любопытно, что в родственном русскому — болгарском — языке слова «медведь», похожего на наше, вовсе нет: по-болгарски медведь—«мечка». Мечка? Но ведь это поразительно напоминает нашего «мишку».
Можно пойти и далее: у литовцев медведь — «мешка» («meska). Но у них же есть слово „мишкас“, которое значит „лес“. Между тем литовский язык весьма богат древними и древнейшими словами и в то же время родствен древнерусскому языку. А что если когда-то и наше „мишка“ означало „лесной хозяин“, самое страшное животное леса?
Теперь легко сообразить: если каждое слово обладает чудесной силой, то человеческое имя, разумеется, может быть могучим талисманом, добрым или злым, смотря по своему характеру. Досталось человеку удачное имя — счастливой будет его жизнь. Промахнулись родители, не угадали, — пусть он пеняет на них: лучший смельчак и силач наверняка погибнет, раз ему дали плохое имя.
А как отличить плохое от хорошего? Это ведомо волхвам и кудесникам, но думать можно, что слово, которое значит что-либо приятное, могучее, светлое, не должно, став именем, принести вред. Скорее, оно передаст его носителю эти качества.
Мир давно забыл о большинстве таких наивных верований, а имена остались. Мы не помним, почему когда-то наши предки начали называть своих детей так, а не иначе; нам даже странно, когда ученые вскрывают причины этого, так они нелепы. Но в языке сила вековых привычек неимоверна: старые имена живут и живут. И мы ими пользуемся.
«Хорошо, — скажете вы.—Если так поступали другие народы, почему же у нас, русских, нет и не было имени Волк?»
Нет, было.
В 1492 году, как раз тогда, когда каравеллы Колумба плыли через Атлантику в Новый Свет, по бездорожью Европы ко двору императора Максимилиана пробиралось русское посольство. В его составе ехал именитый московский дипломат, дьяк Волк Курицын.
Мы знаем об этом из письменных источников Но даже без них ученые все равно утверждали бы: имя Волк когда-то существовало.
Во все времена множество русских людей носило фамилию Волковых.
Что значит Волков? Сын Волка, так же, как Петров — сын Петра, а Львов — сын Льва. Услыхав фамилию Львов, вы не думаете, надеюсь, что кто-то из предков этого человека был хищным зверем — львом.
Вы понимаете: кто-либо из них носил такое имя Лев.
То же приходится думать и о Волковых. А так как их на Руси всегда было немало, имя »Волк», очевидно, являлось некогда довольно распространенным.
