и проявили его… Хотя, что мы спорим, обоснование на бумаге – ничто в сравнении с практическим экспериментом. После запуска пустой сферы через систему зеркал все, что надо сделать, – посадить добровольца внутрь. Если эксперимент пройдет успешно, тогда да, наш квантовый кластер наблюдается извне и создан кем-то для определенных целей.
– A что вы подразумеваете под успешностью запуска сферы с добровольцем? – в разговор вмешалась молчавшая до сих пор Вероника.
– Ну… Как и было сказано – материализация сферы с человеком по другую сторону Х-зеркал.
– A если сфера материализуется, но окажется пустой? И никаких следов человека в ней не обнаружится?
– Позвольте, коллеги. У меня такое чувство, будто где-то еще есть второй, подобный нашему, центр, и вы прибыли сюда, уже имея на руках выкладки его экспериментов…
– Представьте, что это почти так. Но вы не ответили. Каков критерий успешности в подобном случае?
– Само по себе прохождение сферы через Х-систему уже доказывает мою теорему о квантовом кластере… Но если человек внутри сферы исчезает, то… Подмиры? Три подмира и два мира? Подождите. Мне надо уйти в свой кабинет, продолжить расчеты…
– Вы не назвали имя вашего учителя и автора этой гипотезы.
– Глеб Иванович Бокий. Встретимся через час, – Кантимиров почти выбежал из зала.
Я вздрогнул еще раз. Создатель системы лагерей ГУЛАГа и автор Доктрины был учителем Кантимирова. Все запутывалось еще больше и снова вызывало чувство дежавю.
– Что ты думаешь? – обратился я к Веронике, когда мы остались наедине.
– В его словах есть логика, это действительно многое объясняет. Интересно, как Кантимиров интерпретирует финал эксперимента со сферой и добровольцем внутри нее.
– Кстати, когда мы ждали подъемника, я спрашивал тебя о том, куда должна перебрасывать предметы сфера. Ну, с точки зрения тех, кто над станцией построил этаж с военной техникой.
– Ты еще не понял? К противнику, конечно. Ведь если заслать войска в энергетические пузыри реальностей Германии и США, нанести точечные удары по их руководству, то все… Начинаем там строительство коммунизма, и три реальности снова схлопываются в одну, гармония на Земле восстановлена. Вот с какой целью были начаты эти эксперименты.
– Коммунистическая гармония… – пробормотал я.
– Что?
– Да нет, это уже не важно. Ты полагаешь, что по итогам экспериментов неодушевленные предметы вообще никуда нельзя переносить – их можно только превращать в кубиты и возвращать обратно, так?
– К сожалению, да, но это же только начало опытов. Надежда существует, за этим мы сюда и прибыли.
– Хорошо. А люди-то куда из сферы пропадают? В пузырь США? Или к фашистам – в зависимости от своих наклонностей?
– A вот здесь, конечно, нужна будет проверка. И давай дождемся мнения Кантимирова.
Мы решили дойти до жилых комнат и передохнуть. На пороге своей скромной резиденции я еще раз взглянул на спутницу, представив ее обнаженной. Сейчас, несмотря на все пережитое, она была восхитительна – высокая, крепкая грудь, идеальный цвет лица и, конечно, ведьминская зелень глаз. Эх, заняться бы с ней любовью… Словно прочитав мои мысли, Вероника вдруг подошла совсем близко, и ее губы впились в мои острым поцелуем. Затем она моментально закрыла дверь и опустилась на колени. Когда через несколько минут девушка скинула куртку и штаны на пол, я даже не удивился увиденному. На ее плечах алели яркие цветные татуировки – серп, молот и звезда. Кто она? Задуматься над вопросом я не успел – Вероника решительно закрыла дверь в нашу комнату и заблокировала ее стулом.
6
Моя любовница была восхитительна. Плохо было другое: узкая, неудобная кровать, на которой мы еле помещались. Одеваясь, я бурчал про недостатки социалистического образа жизни, при котором люди набиваются как сельди в бочку, а Вероника тихо смеялась.
– Ну что ты смеешься? Зачем эта теснота?
– A тебе не приходило в голову, что это сделано специально? Чувство локтя – слыхал о таком? Именно при Иосифе Виссарионовиче Сталине были начаты масштабные работы по изучению общего энергетического поля людских масс. Тогда ведь готовились ко всеобщему единению, людей планировали селить в бараки на десятки тысяч коек. Представляешь себе такую казарму! Огромные ряды кроватей, все друг у друга под боком, да еще и официально введена общность жен. Это вам не капиталистическое узурпирование по принципу «жена моя, ее не трожь», нет! Захотел тетю Марину – подошел, договорился, лег с ней, назавтра захотел Веронику, – она хохотнула, – спишь с Вероникой! А жена тем временем с дядей Вовой…
– Бред какой-то, если честно.
– Ну вот потому и не получилось. Люди еще не доросли до такой свободы. Поэтому в СССР вопросы, которые планировали сначала решать с помощью общности жен и совместного проживания граждан в бараках, решили другим способом. Ведь для чего это хотели делать? Чтобы у жителей страны быстрее единое энергетическое поле создавалось, чтобы плечом к плечу, каждый соседа чувствовал. А лучше всего чувствовать, когда спишь рядом – или хотя бы в метре, на соседней кровати. Так вот, сейчас очереди есть за всем, чем угодно. Начиная от продуктов питания и заканчивая одеждой, мебелью, автомобилями. Хочет слесарь Сережа купить жене сапоги – будь добр, постой часа четыре плечом к плечу с другими рабочими. Нужно доценту Ивану Петровичу ванную новой плиткой обложить – побегай по хозяйственным. Найдешь – может и пару дней придется потолкаться, по номеркам, с записью. Идет молодая мама Катя домой с ребенком, надо ему молока купить – часа в очереди в продуктовом вполне хватит. Вот все и трутся друг о друга невольно, вырабатывают общее поле. На самом деле мощи у промышленности нашей страны вполне хватает, чтобы все нужды удовлетворить – ведь товары-то не в убыток производятся. Надо больше – больше денег завод заработает, больше людей на работу взять сможет! Но нет, по приказу Партии каждую пятилетку планы занижаются специально – КГБ за всем этим присматривает и нормы выработки регулирует, чтобы очереди не пропали.
7
– Так вот в чем дело! – я начал безудержно хохотать. – Получается, когда моя тетка в очередях за сосисками стояла, а я по часу рядом с магазином гулял один – это она распоряжение Партии выполняла!
– Невольно…
– Слушай, ну так вот из-за этого «невольно» к 1991 году власть коммунистов в стране и кончилась, а СССР развалился. Дотерлись в очередях…
– Майкл, я понимаю, что у нас разные идеологические взгляды, но… Кстати, нам пора к Кантимирову.
В комнате для заседаний горел такой же безмерно яркий белый свет. В его лучах кровь на столе казалась очень темной, почти черной, а человек, уронивший лицо между локтей, выглядел тряпичной куклой. Это был Кантимиров. Кто-то очень аккуратно воткнул ему разделочный нож в основание черепа. Почему-то мне это не показалось страшным или даже странным.
– Вероятно, это сделал его знакомый, зашел за спину и…
– Умно, Майкл, очень умно. Да тут на станции все друг другу знакомые и хорошие товарищи, мало ли кто решил до шкафа дойти. А Кантимиров – личность увлеченная, он и головы бы от своих записей не поднял, так что незнакомец тоже мог здесь побывать.
– Давай его обыщем, вдруг что-то осталось.
Но карманы Кантимирова оказались совершенно пусты, если не считать красивой перьевой ручки. А вот рядом с трупом на столе лежала маленькая черная записная книжка – «Молескин».
– Смотри, кажется, у тебя такая же была, – кивнула Вероника.
Я открыл книжку и начал читать.
