удрученно качали седыми головами и ворчали, что дела еще никогда не шли настолько плохо, даже в ту страшную пору, когда война с эльфами была в самом разгаре. Нет, беда пришла позднее, когда семнадцать лет назад принц Вильям попрал закон и женился на чародейке. С той самой минуты удача окончательно отвернулась от многострадального Лаганахара…
Но Голосу Пустоши не было дела ни до брюзгливых стариков, ни до глумливых юнцов. Он незримо парил над Западным портом столицы, недовольно замечая сваленные у пирсов каменные блоки, призванные стать новой дамбой, сдерживающей не воду, а наползающий на город песок. Здесь трудились только самые крепкие парни из гильдии Метельщиков. Засучив рукава и выставляя напоказ темную вьющуюся растительность, покрывающую их мускулистые руки, они разбивали неподатливый камень ломами и кирками. Проливая капли пота на камень и песок, силачи вкалывали так истово, словно их жизнь и благополучие напрямую зависели от результатов проделываемой работы. Впрочем, так оно и было, ибо изрядно просевшая стена гавани – ранее прекрасная и неприступная, а теперь дополнительно укрепляемая с помощью свежих блоков – стала всего лишь одним из наглядных свидетельств необъявленной войны, идущей между Пустошью и теми, кто населял Звездную башню.
Голос с любопытством промчался мимо портовых надсмотрщиков, лениво наблюдающих за тем, как рабочие по крупицам откалывают камни, роняя серые крошки и пыль в воду. Голос насмешливо взвыл, бросив в выбивающихся из сил трудяг пригоршни колючего песка. Люди заполошно закричали, умоляя богиню Банрах послать им спасение от зловещего явления пустыни. Те же из них, кто оказался поумнее, а может, наоборот, поглупее, шептались о том, что подобные предзнаменования подразумевают только одно: близится неминуемый конец Блентайра.
Покинув пристань, Голос протанцевал вдоль защитных укреплений, прозванных Нерушимыми стенами. По крайней мере, тут он сразу отметил чистоту, а также внимательность дежурной охраны, стоящей на страже с луками в руках. Посмотрим, сумеют ли они отбить атаку песка, холода и засухи…
Оставляя столицу позади, Голос пересек западный проток Алларики, пройдясь по парящему над рекой Аррандейскому мосту, выглядевшему более ажурным, чем кружевное плетение искусной мастерицы. За мостом ветер шумно ворвался в Ролсби, одну из немногих уцелевших деревушек, ранее во множестве окружавших прекрасный Блентайр. Деревня почти обезлюдела, поскольку практически все проживающие в ней семейства укрылись теперь в городе за мостом, спасаясь от подступающей пустыни. Голос злорадно поиграл приготовленным для просушки тряпьем, сбросил кое-какое развешанное после стирки белье с веревки и продолжил свой путь на северо-запад.
Он летел быстро, равнодушно промчавшись мимо горделиво возвышающихся Черных холмов, мимо спутанных можжевеловых кустов и поднимаясь все выше, в горы. Тут подтаявший снег неуверенно жался в тени скальных выступов или же робко прятался за редкими стволами узловатых елей. Весне уже пора было вступать в свои права, молодым побегам – пробить слежавшийся за зиму ковер прошлогодней соломы, а почкам – пустить тонкие листочки и побеги. И кое-где так и случилось. Но земля по-прежнему спала, сдерживая свое дыхание. Неестественная жара минувшего лета перешла в скороспелую осень, выжигая из земли любую жизнь, кроме семян самых стойких растений. Но когда наконец в Лаганахар пришла зима, она явилась всей своей ледяной и снежной мощью, принеся с собой смертоносные морозы. А теперь, после того как холода отступили, у редких фермеров затеплилась тщетная надежда на улучшение. Надежда, коей не суждено было сбыться…
Голос пролетел над бурой прошлогодней травой, покачал голые ветви деревьев и устремился дальше на север. Он стремился попасть туда, где лежала недоступная для людей земля, которую называли краем Крылатых, состоявшая из высоких, непроходимых холмов и еще более высоких Белых гор. Но что-то незримое вдруг неожиданно вторглось в сухой песчаный вихрь, какое-то порождение неведомой силы, прячущейся далеко на севере и неожиданно пробудившейся от своей долгой, равнодушной дремы. И сейчас это волшебное нечто яростно мчалось наперекор естественному потоку времени и холодному веянию смерти.
Голос испуганно замешкался, сбился с курса и, раздираемый противоречивыми чувствами, что есть мочи дунул обратно к югу, прорываясь через вершины гор и мрачных предгорий, торопясь укрыться в своей родной Пустоши. Голосу стало не по себе, ибо он услышал то, чего подсознательно долго ждал, но уже не рассчитывал услышать, полагая навсегда исчезнувшим из этого мира. Он внезапно различил хлопанье могучих крыльев, наполненных ветром свободы, громогласный рев идущих в бой мантикор и все перекрывающий призыв, выкрикивающий слова древнего пророчества: «Восстаньте, Перворожденные! Проклятая эпоха закончилась. Легенда стала былью. Наша Звезда пришла, она уже близко…»
Глава 3
Все-таки я успела вовремя!
Церемониальный зал считали самым просторным помещением в монастыре, но такое впечатление было ошибочным. Все дело в огромных стрельчатых окнах, которые никогда не занавешивались, из-за чего зрительно почти вдвое увеличивался белый квадрат высоких, идеально оштукатуренных стен и значительно расширялся объем. В центре зала возвышались украшенные лепниной колонны, излишне нарядные для строгой и даже аскетичной архитектуры святой обители, но смотревшиеся здесь, как ни странно, вполне уместно. Общую картину важной помпезности дополняли отмытые до зеркального блеска полы, жутко холодные и столь же жутко скользкие.
Увы, я недаром славилась на весь монастырь своей неисправимой неловкостью, подкрепленной тотальным невезением. Опасаясь опоздать на церемонию, я все ускоряла и ускоряла шаги до тех самых пор, пока не перешла на бег, отчего каблуки моих изношенных башмаков лишь мимолетно соприкасались со старательно отполированным полом, выбивая из него дробную чечетку. Ох, напрасно я так поступила, ведь давно известно: в нашем мире только лучшее с хорошим постоянно враждуют, а вот ужасное с плохим, наоборот, уживаются так дружно, что их водой не разольешь. Зря я решила, что мое нынешнее утро началось просто плохо… Я себя недооценила!
Поскользнувшись на гладком полу, я шумно плюхнулась на пятую точку, больно ударившись копчиком, проехалась по коридору и, эффектно растворив ногами дверные створки, буквально влетела в церемониальный зал, едва не вклинившись в ровную шеренгу своих друзей. По рядам сверстников тут же прокатилась волна хихиканья и издевательских перешептываний, включающих наиболее оскорбительные прозвища, начиная с печально-памятного «растяпа с Пустоши» и заканчивая «горбатой ведьмой». Причем последний эпитет исходил, как обычно, от Ардена.
Я обиженно прикусила губу, огромным усилием воли сдерживая рвущиеся наружу рыдания, и быстренько отыскала свое место в шеренге претендентов на звание ученика какой-нибудь из гильдий. А впрочем, как тут не отыскать, если я была ниже всех, а поэтому всегда стояла в самом конце, последней, следом за пухлым увальнем Деннисом. Все остальные дети уже вытянулись в струнку, не смея шевельнуться, и, затаив дыхание, ждали появления представителей гильдий.
В моей голове витала слабая надежда на то, что я каким-то чудом сумею попасть в одну из доминирующих общин Блентайра и тем самым блистательно отомщу своим обидчикам… Хотя если разобраться, то обязательно окажется, что вера в чудеса – крайне ненадежная штука, чаще всего приносящая только разочарования. Стараясь проникнуться важностью момента, я украдкой потерла отбитый копчик и присоединилась к своим товарищам, ворча себе под нос о том, что кукиш, чаще всего достающийся мне в качестве указующего перста судьбы, уже начинает изрядно раздражать.
Кроме меня в этом году стены монастыря покидали еще девять ребят – пять мальчиков и четыре девочки. Первым в шеренге охотников за удачей стоял высоченный, будто жердь, Бартоломью – здоровяк и забияка, правда, на наше счастье, очень отходчивый по характеру парень, всегда охотно помогавший всем, кто бы его об этом ни попросил. Рядом, едва ли уступая ему в росте, непринужденно и аристократично сложив руки на груди, расположился стройный Арден, на алых губах которого я заметила хорошо знакомую мне ехидную, насмешливую ухмылку. Общепризнанный лидер, инициатор и зачинщик всех приютских проказ, Арден вел себя так, словно он сознательно избегал заводить чересчур тесную дружбу с кем-либо из нас,
