тузящих противника кулаков.
Четыре ноги и четыре руки?.. Стоп! Я ошеломленно подергала себя за ухо, надеясь, что боль прояснит мой затуманенный непониманием рассудок. Получается, сейчас передо мной находятся два человека? А куда же тогда подевался мой белый пес? Хотя, скорее всего, я была неправа, называя их людьми, ибо из переплетения сцепившихся в потасовке тел до меня доносились отнюдь не нормальные человеческие голоса, а хриплое гневное мяуканье, чередующееся со свирепым собачьим рычанием… Совершенно запутавшись и не понимая, что мне следует предпринять, я набрала в грудь побольше воздуха и громко закричала:
– Приказываю вам угомониться! Приказываю именем Финдельберга Законника!
Сама не знаю, почему я упомянула именно это имя, но мой призыв оказался неожиданно действенным. Переплетенный клубок распался, разделившись на два растрепанных и поцарапанных тела. Напрягая зрение в полутьме коридора, я присмотрелась к ним внимательнее.
Слева от меня сидела Ребекка, недовольно вытягивающая из своей полурасплетенной косы пряди выдранных с корнем рыжих волос. Выглядела она отнюдь не самым лучшим образом: на лбу красовался оставленный мною синяк, а под правой бровью наливался здоровенный сиреневый фингал. Она возмущенно зыркала зелеными глазищами, недружелюбно косясь на своего недавнего противника. Проследив за ее взором, так и полыхающим негодующим огнем, я невольно обратила внимание на второго участника их недавней стычки и потрясенно присвистнула…
Мой белый пес куда-то пропал, а вместо него к нам присоединился высокий белокурый юноша мощного телосложения, облаченный в серые замшевые штаны, мягкие сапожки и кожаную жилетку на голое тело. Шею парня немного уродовал большой, подозрительно свежий шрам… Светлые завитки обильно курчавились на его широкой груди, а длинные прямые волосы опускались ниже плеч, на щеках красовались ровные щегольские бакенбарды. Ясные серые глаза забавно контрастировали с несколькими кровоточащими царапинами, пересекающими его лицо и, бесспорно, оставленными когтями Ребекки. А в целом он производил вполне благоприятное впечатление, показавшись мне довольно симпатичным, миролюбивым и неглупым человеком. Хотя человеком ли?
– Ты кто? – требовательно вопросила я, обращаясь к блондину в жилетке. – Как ты здесь очутился и куда подевался мой пес?
Но чрезмерно бойкая на язык лайил мгновенно опередила едва успевшего открыть рот незнакомца и возмущенно фыркнула:
– Я – дура, ибо должна была сразу же догадаться, кем на самом деле является этот блохастый пустобрех! Увы, они уже давно не появлялись в городе, а поэтому я успела начисто позабыть о существовании Белых псов и ошибочно считала их погибшими…
– Предательница! – Услышав подобную отповедь, юноша возмущенно скрипнул зубами. – И дочь предателей!
– Сам ты предатель! – взбешенно парировала девушка, снова выставляя когти. – Трус и лизоблюд!
– Кровососка!
– Пожиратель объедков!
– Кошка драная!
– Брехун помоечный!
– Сестра крысокошки!
– Фр-р-р, мяу!
– Р-р-р, гав!
Я обалдело схватилась за голову, сделала шаг назад, оступилась на подвернувшемся каблуке и неловко плюхнулась на пятую точку. Теперь мы все трое сидели на запорошенном сухой грязью полу туннеля, одаривая друг друга настороженными взглядами.
– Почему вы оба среагировали на имя Финдельберга? – наконец спросила я, обрывая их затянувшуюся перепалку.
– Ну как же, – Ребекка горделиво вскинула украшенное синяками лицо, – ты разве забыла? Он приходится мне дедом, и к тому же это он добился принятия закона, дающего лайил равные с людьми права! Поэтому его и прозвали Законником!
– Так ты внучка Финна? – Юноша угрожающе сжал кулаки и зарычал на тон мрачнее: – Мой народ ненавидит этого выродка! Сначала он подсказал Сильване и Чаншир, как можно победить эльфийские кланы, а потом посоветовал превратить нас в рабов…
– Он спас вас от казни, – сухо поправила Ребекка, высокомерно поджимая губы. – Скажите спасибо моему дедушке. Если бы не он, все вы уже давно стали бы покойниками!
– Лучше смерть, чем участь прислужников чародеев! – возразил блондин. – Сама-то небось ставишь свободу превыше всего!
– Тупая псина! – ехидно хмыкнула несговорчивая Ребекка. – Жизнь всегда лучше смерти, даже такая помоечная жизнь, как ваша!
– Кровососка! – не соглашаясь с ее доводами, повторно выпалил юноша. – Трупоедка!
– Пожиратель объедков!
– Кошка драная!
Ссора покатилась по уже проторенной дорожке.
– Стоп, угомонитесь! – завопила я, окончательно выведенная из терпения. – Ради Шарро, поясните мне, о чем вы говорите и кто ты такой?!
– Я? – Юноша важно приосанился. – Я Беонир, сын Беодара, внук великого вожака Беовульфа, который вместе с эльфами привел наш народ с Лиднейских болот!
– Э-э-э… – Я оторопело вытаращилась на рослого, хвастливо поигрывающего внушительными бицепсами Беонира. – Хочешь сказать, что ты…
– Ну да! – глумливо расхохоталась Ребекка, гибко вскакивая на ноги и поднимая меня с пола. – Он – сын народа ниуэ, а точнее, блохастый бродячий пес, шавка, обитатель канализационных подвалов!
– Ого! – Я потрясенно клацнула зубами, чуть не прикусив себе язык и не сводя с Беонира восхищенно вытаращенных глаз. – Так вы, получается, не сказка и существуете на самом деле?!
– Угу, – хмуро проворчал он, по нашему примеру вставая и принимаясь методично очищать от пыли свои красивые штаны. – Будут тут еще всякие горбатые сопливки считать, что мы живем в канализации.
– Повыступай мне еще! – Не на шутку рассерженная Ребекка злобно пнула его по коленке. – Чтоб тебя мантикора три раза переварила, пустолайка. Имей в виду – Йохана вовсе не горбунья, а крылатая эльфийка из рода Полуночных эльфов!..
– Ик! – Рука Беонира замерла на штанине, а сам он как подкошенный шлепнулся обратно на пол и уставился на меня испуганно выкаченными, наливающимися слезами глазами. – Правда? Ой, да как же это… А я-то пообещал ее… – Он глухо застонал, покаянно бия себя кулаками в грудь и кусая побледневшие губы. – Ох, несчастье-то какое…
– Ты чего рыдаешь? – Я участливо наклонилась к юноше, совершенно не понимая причины столь бурного горя. – Что с тобой случилось?
– Случилось? – Усилием воли Беонир справился с захлестывающими его эмоциями, распахнул мокрые ресницы и воззрился на меня донельзя виноватым, растерянным взором.
На мгновение наши глаза встретились, и мне показалось, будто в тени его густых ресниц плещется самое настоящие раскаяние вперемешку с отчаянием и непонятным облегчением.
– Хорошо, что я не успел… – Он вдруг по-детски обиженно скривил лицо и демонстративно заканючил: – А чего она пинается? Больно же! – Слезы вновь заструились по щекам юноши, но в глубине его зрачков ярко разгоралось ничем не замутненное, неподдельное счастье.
Я растерянно пожала плечами, интуитивно догадываясь – меня только что мастерски обвели вокруг пальца, кстати, абсолютно непонятно почему и зачем.
– Я же говорю: он – убогий на мозги инвалид! Такие даже нашей жалости не заслуживают… – удовлетворенно констатировала Ребекка, в противовес своим колким словам великодушно протягивая руку и юноше тоже, намеренно сделавшему вид, будто он не замечает сего благородного жеста. – Йона,
