и демон с ним! Испуганные дворяне первое время еще пытались догнать своего Повелителя, но внимательнее присмотревшись к его бледному, перекошенному лицу, предпочли держаться на почтительном отдалении. Ибо барон так судорожно хватался за Гиарду, что становилось страшно – не вынашивает ли он плана убить кого-нибудь невезучего, не вовремя подвернувшегося под монаршую руку. А Генриху и впрямь – очень хотелось убить. Сдавить сильными смуглыми пальцами ее непокорную белую шею. Вцепиться в роскошные рыжие локоны, свободной волной плещущиеся за спиной. Его всегда безмерно возбуждало это упоительное зрелище – длинные волнистые пряди волос обвивают рукоять Нурилона, словно соединяя меч и его хозяйку в одно гармоничное, неразрывное целое. Внимательные, насмешливые зеленые глаза в обрамлении густых черных ресниц. Ниже начиналась золотая маска, придающая принцессе загадочно-неземной вид, а сразу под краем волшебного украшения рдели губы, яркие, как малина, и такие же сладкие. Никогда более не суждено Генриху позабыть вкус этих манящих губ, таких желанных, таких недоступных. Единственных в мире, единственных для него. И как искусно умели они складываться в неприступную гримаску. Она презрительно щурила глаза, приглушая их изумрудный свет, хмурила ровные, словно нарисованные, дуги бровей и говорила – нет. Снова нет, всегда нет! Да будь она проклята! Она – само благословение божье во плоти!..
Хриплый, полный мучительной боли всхлип вырвался из искусанных в кровь губ сильфа. Он шарил по груди, искренне веря, что под выпуклыми ребрами, под крепкими мускулами уже нет разбитого сердца. Что влюбленное сердце осталось там, у ее ног, на площади Нарроны, где она глумливо растоптала его своими нарядными сапогами.
– Я люблю тебя! – кричал Генрих, но встречный ветер вбивал обратно в глотку эти запоздалые признания. «Я люблю тебя!» – обреченно стонала измученная душа, не способная жить вдали от предмета безумной страсти.
– Тебя, тебя… – насмешливо вторило жестокое эхо, единственный попутчик несчастного влюбленного.
Рассорившись с Ульрикой в первый раз, в ночь неудачной попытки проникнуть в Незримую башню, Генрих поскакал домой. Уже будучи совсем близко к пещере, он обнаружил исчезновение уродливых рубцов, с рождения обезображивающих лицо барона. А открыв защитные плиты, перекрывающие вход в убежище сильфов, встретил своих соплеменников – всех живых, здоровых и красивых. Пережив их первое удивление при виде взрослого, могучего Повелителя, он понял – она что-то совершила, сотворила невозможное. Ведь войско Ринецеи прекратило осаду и исчезло в неизвестном направлении. Он помчался обратно, по пути сталкиваясь со все новыми и новыми слухами, обраставшими невероятными подробностями, превращавшими ее в живую легенду. Она вынесла мертвого брата из башни, она осмелилась отказаться от дара Камня власти, она впала в беспамятство, а принц ожил, принц стал королем. И, наконец, она – проснулась! И уже в столице, поговорив с магами, он узнал об ее соглашении с демиургами и содрогнулся от ужаса и благоговения! Несчастная, отважная, бескорыстная девочка – пожертвовавшая всем. О, как мечтал он привлечь на свое плечо эту буйную рыжую голову. Защитить ее от всего, ее – такую сильную и смелую, но в душе – такую хрупкую и ранимую. А она – отказалась! Сказала: «Нет», – и, повернувшись, ушла, оставив его одного, недоумевающего и безутешного. Пусть будет проклята ее неуемная гордость!
«Женюсь, – мстительно решил Генрих. – На самой прекрасной эльфийской принцессе. Назло ей. И пусть она потом от досады себе локти кусает!»
Солнце медленно выползало из-за горизонта, такое же помятое и заспанное, как и все мы сегодня. И явно – страдающее сильнейшим похмельем. Надо будет узнать у Марвина – может, они с Саймоном с пьяных глаз вчера и солнцу умудрились налить? Похоже, эти двое магов еще и не на такое способны.
Я привычно собрала небольшую походную сумку. Усмехнулась. Ситуация до нелепости напоминала мой поспешный отъезд из замка Брен, положивший начало самым невероятным приключениям. Вот и сейчас – мы едем на поиски величайшей тайны нашего мира. Может, это символично – такая однотипность ситуаций? Я посмотрела на дверь. Э, нет! Надо повторить все до мельчайших деталей. Поэтому я решительно растворила оконные створки из цветного стекла. М-да, высоковато – все-таки второй этаж. Хотя где наша не пропадала!.. Я выбросила в окно сумку, следом отправила оружие. Залезла на подоконник и мастерски спрыгнула вниз, благополучно приземлившись на рыхлую клумбу. Извините за загубленные жизни, нежные нарциссы. Долго будила пьяных конюхов, в резкой форме требуя свое любимое, старое седло взамен позолоченного королевского. Сама взнуздывала сонного, недовольно сопящего Беса, ни в какую не желавшего расставаться с придворными белоснежными кобылками. Конь смотрел на меня укоризненно – мол, опять никакой личной жизни.
– Дурашка! – мягко уговаривала я упрямого жеребца, затягивая подпругу. – Мы едем искать пропавших драконов!
Бес насторожил уши и выкатил испуганные глаза. «Этих огромных огнедышащих чрезвычайно опасных тварей? – так и вопрошали его расширившиеся от ужаса зрачки. – Да ты и впрямь сумасшедшая, хозяйка!» Конь уперся, нипочем не желая трогаться с места.
– На колбасу сдам! – сурово пригрозила я.
Бес вздохнул, повесил голову и уныло поплелся из конюшни, едва переставляя ноги. Видимо, в отличие от меня, он не очень-то горел желанием огрести новых приключений на свой поджарый зад.
Я краем объехала дворовые постройки. Впрочем, кажется, можно не бояться встретить кого-нибудь свободно передвигающегося на своих двоих. Дворец словно вымер. Славно погуляли. Похоже, до сладкого никто не дожил, хотя торт и был крупно порублен на кривые куски совместными усилиями жениха и невесты. А это и есть главный показатель того, что праздник – удался.
Над площадью вяло развевались пожульканные штандарты правящего дома де Мор. За огромным столом, уткнувшись лицом в знаменитый торт, в обнимку дружно храпели две уважаемые личности – бургомистр и первосвященник богини Аолы. Я потрясенно разглядывала учиненный погром и даже не пыталась пересчитать бесконечное множество пустых винных бутылок. С подобным я сталкивалась лишь один раз – при чтении описания свадьбы древнего короля Изыргульда Кривошеего, когда согласно хроникам «великие безобразия учинили и выпили вино от пяти урожайных годов». Ну, да, похоже, у нашей свадьбы тоже весьма неплохие шансы попасть и в хроники, и в знаменитые орочьи книги рекордов, которыми под дикий хохот зачитываются все государства.
Я уже направлялась к гостеприимно распахнутым (да заходите, демоны дорогие – мы все равно в стельку пьяные и сопротивления оказать не сможем) воротам, когда меня остановил зычный окрик с главной караульной башни:
– Ульрика, сестра! Куда же ты? Что я без тебя с похмельными гостями делать буду?
На смотровой площадке, находящейся на высоте пятого этажа, картинно заламывал руки молодой король, облаченный в батистовую ночную сорочку до пят. Я немного полюбовалась эротичной фигурой брата, весь облик которого так и говорил о бурно проведенной первой ночи, ласково сделала ладошкой краткий прощальный жест и снова неторопливо затрусила к выезду из столицы. Ульрих издал несколько придушенно-булькающих звуков и заголосил вновь, на этот раз требовательно-повелительно:
– Принцесса! Официально запрещаю вам покидать Наррону! И вообще – куда это вы намылились ни свет ни заря?
Я приложила к губам сложенные рупором ладони и сделала попытку достойно ответить разгневанному брату:
– Мать вашу… – но шальной ветер унес в сторону окончание фразы.
– Чего? – возмущенно взревел король. – Ульрика! Ты что, перепила? Что за выражения ты себе позволяешь?
Я обескуражено вздохнула и предприняла еще одно, на этот раз более удачное, усилие докричаться:
– Мать вашу искать!
– А-а-а-а-а-а! – облегченно откликнулся брат. – Ясно! Но одна, без армии! Ты что – совсем сумасшедшая?
– Ага! – радостно закивала моя беспутная рыжая голова.
– Ну, смотри! – продолжал пыжиться коронованный юноша. – Если что устроишь, если не вернешься, если, не дай Аола, погибнешь, то я… я тебя убью!
