Удилище смастерил из хлыстика молодой березы. Тяжеловатое получилось, но что поделаешь? На безрыбье и рак рыба. Крючки и капроновая леска нашлись в дорожном рюкзаке.
В прохладное утро, до восхода солнца, заплыл в тростники. Среди редников тихо подобрался к чистинке. Проверил глубину. Ого, почти два метра! Решил начать ловлю от дна, а потом, если не будет клева, передвигать поплавок все ближе к грузику, чтобы установить слой воды, в котором держится рыба.
Насадил на крючок целого червя и забросил. Нет, не берет. Перевязал поплавок сантиметров на двадцать и снова закинул. Ох уж это ожидание! Но вот прошла минута, вторая, и поплавок начал «дробить». Затем пошел в сторону и уверенно погрузился в воду. Осторожно подсек и подвел сопротивляющегося карася к борту. Подхватил его самодельным подсачком из обрывка старого вентеря.
Хорош! Золотисто-темный, высокоспинный, упитанный крепыш граммов на двести.
Осторожно снова послал крючок в воду. Вскоре опять последовала своеобразная поклевка и второй бронзовый красавец оказался в лодке. Затем раз за разом двое карасей сорвались — слабые у них губы. Чрезмерно азартному, горячему рыболову, который делает сильные подсечки и быструю выводку, карасей взять трудно.
В это утро я выудил шесть рыб общим весом до килограмма. И всех на червей. Очень довольный такой удачей, ехал завтракать в избушку и думал: нет, клюют, наши озерные караси и можно их ловить! Правда, рыба капризная. Разных глубин держится и разные насадки требует. То клюет, то как отрежет! То на мотыля или червя берет, то хлебный мякиш или кусочек пшенной каши подавай. И сегодня мне подвезло, сразу червяком соблазнились и одной глубины держались! Мои рыбаки-промысловики удивились улову. И у них бытовало мнение, что карасей удочкой не ловят. А старый Лукич сказал:
— И охота тебе сидеть с удочкой да ждать у моря погоды? Вон взял бы у нас из садка, да и поджарил любого карася!
— Свой-то улов всегда вкуснее, Лукич. Сердцем чувствуешь каждую поклевку, а вытащишь и радуешься удаче! — сказал я.
МАЛЬКИ ПРИЛЕТЕЛИ
Как-то в первых числах июля 1950 года мне довелось быть в селе Большеникольское Октябрьского района. Отсюда рукой подать до колхоза имени Кирова. Ночевать ушел туда. Хотелось получить сведения о карпах, мальков которых я завозил в озеро на самолете еще в 1945 году.
Утром поднялся рано. Плохо спится на чужой постели, да и на озеро взглянуть не терпелось. Вышел из дома и направился по берегу озера, оставляя след на росистой траве. Солнце еще не взошло, но жиденькие туманы над водоемом уже румянились от разгоревшейся зари.
И вдруг на мелях у берега, среди зарослей озерной растительности, раздался всплеск. Большие круги разошлись по воде. Всплески повторились, и я увидел крупных карпов, которые переворачивались в траве, кружились, будоражили воду...
— Нерест! — прошептал я.
Со счастливой улыбкой присел на берегу и начал наблюдать за икрометом переселенцев из Сунгульского карпового питомника. Сзади послышался топот. На верховой лошади в поле проезжал председатель колхоза Алексей Петрович, с которым я уже встречался накануне. Призывно замахал ему рукой. Он спешился, тихо подошел и тоже опустился на траву.
— Смотрите, Алексей Петрович, карпы икру мечут, — сказал я.
— Да что вы? Никогда не видывал... А я поехал взглянуть на яровые посевы и заметил вас. Значит, это те самые пацаны, которые прилетели на самолете? — радостно спросил председатель.
— Они... Только эти «пацаны» весят сейчас более двух килограммов каждый!
— Да... А меня одолели соседние председатели. Просят продать карпов для развода в их озерах. Можно? Рыба приплод уже дала, — оживленно заговорил Алексей Петрович.
— Конечно, можно. Первый-то икромет у них был в прошлом году. Нынче осенью отловите молодых карпов и пусть везут в бочках с холодной водой. Для вашего района карповодство теперь не проблема — озеро будет питомником, — ответил я.
— Вот оно как! Значит, можно теперь попробовать ловить карпов и удочкой? Рыбак я.
— Можно и удочкой, — сказал я с улыбкой.
Мы тихо сидели и наблюдали нерест. Там, в прибрежных рдестах и осоках, на наших глазах зарождались сотни и тысячи новых карпят!
Когда председатель уехал, мне живо вспомнились те волнующие дни, когда карпы впервые транспортировались по воздуху, когда к приземлявшемуся самолету бежали колхозники и радостно кричали: «Мальки прилетели!»
Посадочная площадка для самолета была найдена у старого кирпичного завода. Ее очистили от камней, заровняли ямки. Учитывая направление преобладающего ветра, выложили известкой большой посадочный знак «Т».
Накануне намеченной перевозки мальков карпа в аэропорт был направлен телеграфный вызов самолета, а в Бродокалмакский райземотдел — предупреждение о примерном времени прибытия карпят.
Вечером я уехал на рыбопитомник. Катер рыбзавода бежал по озеру. На водной глади то здесь, то там «плавилась» рыба. Справа, за островком, рыбаки тянули летний невод. Ребята на берегу энергично «выхаживали» невод воротками.
Белые чайки кружили над неводом. Они видели в нем скопление рыбы и надеялись поживиться потом мелочью, которая обычно остается на песке после вытонки.
Катер повернул в проток, проскочил под Киретинским мостом, вышел на простор озера Киреты.
— У вас страна рыбы и озер, — сказал я мотористу Николаю, вытиравшему тряпкой замасленные руки, чтобы закурить.
— Точно. Здесь народ тесно связан с водой. Да вон, посмотрите! — ответил моторист, показывая рукой на многочисленные лодки.
Действительно, одни у берегов ловили рыбу удочками. Другие быстро плыли, сидя на корме, ловко подгребаясь одним веслом. Они добывали щук дорожкой, держа шнур ее в зубах... А сколько встречалось лодок с подвесными моторчиками!
Снова проток. Катер, вызывая в скалистых берегах громкое эхо моторных хлопков, выбежал в следующее озеро. Скоро остановились на мыске, за которым и располагался карповый питомник. Катер был в пути час сорок минут.
На питомнике сразу же открыли щиток в водоспуске одного прудика, чтобы приспустить воду для вылова мальков. Вода из монаха[11] побежала в длинный деревянный желоб, перегороженный в конце заградительной металлической сеткой. Вскоре часть мальков уже начала уходить из прудка по водоспуску и задерживаться в желобе. Решили сегодня же просчитать карпят в контрольной кружке.
Заведующий питомником рыбовод Васильев принес эмалированный таз, кружку с сетчатым дном, марлевые сачки, весы, ведро...
Почерпнув в таз воды начали пересаживать в него мальков из желоба, отлавливая сачком. Скоро опытный глаз Васильева определил, что карпят достаточно. Тогда мальков из таза быстро выловили
