было знать, кто убил отца!
? Тебе... знать?.. ? то ли мне показалось, то ли булькающие звуки слегка напоминали смех.
Мне было ясно, что жить ему остается минут пять-семь, не больше. К этому времени из него просто вытечет большая часть крови. Но я оглянулся на Малая, который столбом застыл над телом своего хозяина, и прикрикнул:
? Чего стоишь? Вызывай «скорую» и полицию!
Он судорожно выхватил мобильник, начал набирать номер. А я снова повернулся к Зине. Наверное, Люсик не простит мне такое никогда. Но я тоже должен был знать.
Все еще пытаясь заткнуть артерию платком, я спросил:
? Зачем тебе все это? Белая Дама, собачья удавка...
Он мог бы не отвечать, силы оставляли его с каждым сокращением сердечной мышцы. Но я подозревал, что мы сейчас с ним заодно: я хотел знать, а он -чтобы наконец узнали все.
? Погань... гнусные твари... ? через силу произнес он, ? хотели девочек... не просто... Папаша, дрянь... целочек им... За большие деньги...
? Прекрати, Зина, прекрати! ? взмолилась, склонившись над ним Люсик, ? ты не должен этого говорить! Даже сейчас!
? Ы-ы-ы, ? длинно и свистяще протянул он. -А то ты... не знала... сестричка...
Зина снова забулькал странным, похожим на смех образом, и у краев его рта выступила розовая пена. Только тут я заметил, что третья резиновая пуля попала ему в грудь, оставив глубокую вмятину: если она сломала одно или два ребра, те могли проткнуть легкое. Сунув жгут Люсик в руки, я ухватил его под мышки и слегка подтянул вверх, уперев в лавку спиной. Принципиального эффекта это не дало, кровь вырывалась наружу с той же ритмичностью. Но мне показалось, что дышать ему стало легче.
? А доктора за что? ? спросил я.
? Чем... отличается? ? Он даже сделал попытку приподнять руку. Как я догадался, желая показать на окружающие нас декорации. ? Папаша... Нинель... те же девочки... В актрисы хотели!
? Значит, тогда, в первый раз, ты за ним следил? Я попался случайно?
? Жаль, ? прохрипел он, и струйки крови потекли у него по подбородку. ? Жаль... Все время... мешал, гад!
Мне не совсем было понятно, чего ему «жаль»: что в тот день не прикончил доктора или что не добил меня. Скорее всего, того и другого.
Я повернулся к Люсик, чтобы снова перехватить у нее томпон, и обнаружил, что она стоит на коленях с окровавленным платком в руках, даже не пытаясь помочь брату.
? Зина, это ты... дядю Вику? ? спросила она тихо и совершенно спокойно.
? Я, я! ? подтвердил он. ? Раньше надо... было!
И Люсик произнесла все так же тихо, но что-то неразличимо страшное, как завывание ветра на чердаке пустого дома, было в ее голосе:
? Что же ты наделал, Зина! Ты убил своего отца!
Наступила тишина, которая прерывалась только
предсмертными хрипами Зины.
? Ы-ы-ы, ? протянул он наконец. ? Плевать... Ты тоже... своего... убила.
? Что-о?! ? сказали мы с Люсик одновременно.
А Зина в последние минуты обрел неведомо откуда взявшиеся силы. Заговорил хоть отрывочно, но ясно:
? Брось, сестричка. Я приехал утром рано... из Питера. Тебя не было. Удивился. Пошел наверх. Ты лежала рядом с ним. Вся в крови... И с этим... ? Он, как мог, показал подбородком на тесак, который я задвинул под дальнюю лавку.
Я с ужасом, еще не до конца веря, перевел взгляд на Люсик. Она сидела с открытыми глазами, положив ладони на коленки, и слегка раскачивалась из стороны в сторону. Зина продолжал, но приступ его активности явно закончился. Мысли стали путаться у него в голове. Он уже не говорил, а невнятно бормотал:
? Отнес вниз... отмыл... сжег твою... отпечатки... одежду... Ты сутки... памяти не было... все равно...
Последним словом, которое он произнес в жизни, было «люблю...».
Дыхание еще вырывалось из него минуты полторы-две, потом Зина успокоился. Малай, склонившись, закрыл ему единственный глаз, но Люсик даже не обратила на это внимания. Сидела, все так же мерно раскачиваясь, глядя перед собой. И вдруг замерла.
Это было как во сне. Когда кажется, что бежишь во весь опор, а на самом деле остаешься на месте. Нас будто бы стало двое. Два Северина. У одного все мелькало перед глазами, словно он кубарем катился по крутому склону. Второй, кивая на Зину, немыслимо деловитым тоном отдавал распоряжения Малаю:
? Сними с него куртку и парик. Не надо, чтобы Люсик связывали с Белой Дамой. Мы всего этого не слышали. Вы с Паничем пришли сюда в поисках Марты и наткнулись на Зиновия. Он на вас напал.
Вполне возможно, что Севериных было больше. Как минимум еще один отчужденно наблюдал за первыми двумя со стороны, что-то прикидывая, вспоминая, сопоставляя.
Первый, оглушенный, ободранный в кровь, падал на самое дно давящего со всех сторон ущелья. Там, в полутьме, не видно было ничего, кроме превратившейся в соляной столб Люсик.
Второй продолжал неспешно говорить с Малаем:
? Будет время, зайди ко мне, покажу тебе видео, как погибла Марта. Заодно заберешь свой «жучок». Я пользуюсь другой системой.
И сочувственно наблюдал, как пензенский сыщик сначала бледнеет, потом багровеет, потом согласно кивает.
Третий Северин безуспешно пытался неловкими руками соединить разбитое вдребезги.
Неодолимая тягостность, да? Человек изо дня в день вынужден терпеть то, чего терпеть не хочет и не может.
«Он поставлял девочек половине города, совсем молоденьких. Это было невыносимо...».
«Папаша, дрянь... целочек им... А то ты... не знала... сестричка... »
Концентрическое сужение сознания. Моноидея. Квазиличность. «Короткое замыкание». Амнезия. «Ангелина не знает, что убила учительницу».
Квазиличность, реализовав неодолимое желание, уходит. Прежняя иногда возвращается, иногда нет. Люсик повезло ? прежняя вернулась.
«Но если вокруг больного снова сложится непереносимая для него обстановка, если он опять попадет в стрессовую ситуацию... »
Квазиличность вернется.
Пусть на несколько мгновений: вспомнит все и снова в ужасе схлопнется. А там... Психическое и физическое истощение. Сумеречное сознание.
Разным Севериным нелегко будет собраться вместе.
Я встал и попытался взять Люсик на руки: надо было где-нибудь уложить ее поудобней. Но у меня ничего не получилось. Сначала я не смог отклеить ей руки от коленей. Потом обнаружил, что у нее не гнутся спина и шея. Малай бросился было помогать, но и вдвоем мы не смогли ничего поделать. Каменная статуя: все мышцы отвердели, жилы натянулись. Только глаза оставались открыты и смотрели в одну точку. Абсолютно пустые, без всякого выражения глаза.
? Кататонический ступор, ? сказал врач, когда «скорая» наконец приехала, обогнав полицию. Но добавил с сомнением: ? Хотя какой-то не совсем типичный.
Он вкатил ей полный шприц прямо в спину, под лопатку, и Люсик сразу обмякла, свалилась мне в руки, как куча тряпок. Я отнес ее до машины, сам уложил внутрь на носилки и сказал, что поеду с ней в больницу. Но тут наконец появились полицейские, и никто никуда уехать мне не дал.
В больницу я попал только к половине шестого утра.
? Это не наш пациент, ? не слишком любезно сказал дежурный терапевт с красными припухшими глазами, которого я разбудил своим появлением. ? Ее уже отправили в психиатрию.
Психиатрия.
