же, как и тебе, — даже еще больше не нравится, но она реальность, жизненный факт… все равно что мой кабинет в управлении — дали мне, значит, комнату в один прекрасный день, а я ее, между прочим, не обставлял, взял с мебелью, какая там была… Может, мне эта дерьмовая мебель и не нравится, но это мебель, при которой мне приходится жить.
— Как начальник полиции ты обладаешь достаточной властью, чтобы сменить мебель, которая тебе не нравится, Барт.
— Но дело в том, что именно эта мебель мне и нравится, — решительно отпарировал Крамнэгел.
— И организованная преступность тоже?
— Я просто выбрал неудачный пример, вот и все. С каждым может случиться. — Он вдруг заговорил напряженным шепотом: — Я слежу за ними — и когда настанет время, когда все нужные факты будут у меня в руках, я врежу им так, что они даже не поймут, что это на них свалилось.
Ал нахмурился.
— Может, ты и следишь за ними, Барт… Мне трудно сказать…
— Раз я сказал, что слежу, — взорвался Крамнэгел, — значит, так оно и есть! — Но меня беспокоит то, что они даже не считают нужным следить за тобой, а гуляют себе, как будто полиции вовсе нет. Крамнэгел понизил голос и прошептал как заговорщик — с лукавым удовольствием: — А я именно того и добиваюсь. Я не хочу их настораживать. Я дождусь, пока марихуану не начнут разводить на каждом подоконнике и пока в каждом дворе не начнут выращивать это паршивое зелье, и только тогда на них обрушусь, но не раньше. Как только они почувствуют себя в полной безопасности, вот тут-то я их и возьму.
— К тому времени уже может оказаться поздно, Барт. Съезди-ка в любой другой город нашего штата — везде ведь думают, что наше управление уже куплено на корню, да и статистические данные по преступности и наркомании не в нашу пользу — нам этими данными не прикрыться.
— Пусть так и думают… пусть все так думают… это поможет нам в конечном счете накрыть всех разом.
Ал пожал плечами и помолчал немного, но улыбка больше не появлялась на его лице.
— У тебя на все есть ответ, Барт.
— Припиши это моему опыту, Ал.
— Позволь задать еще один вопрос, начальник. Наша полиция действительно куплена?
Крамнэгел грохнул кулаком по столу и, с видимым усилием сдерживая гнев, прошипел голосом, в котором отчетливо прозвучали угроза и неприязнь:
— Тебе бы следовало быть умнее и не задавать таких вопросов. Ничуть не дрогнув, Ал Карбайд в упор уставился на Крамнэгела пристальным взглядом бледно-голубых глаз.
— Я спросил, потому что должен знать наверняка, начальник. Говорим ли мы об одних и тех же людях, когда говорим об организованной преступности?
— Мы говорим о преступном синдикате, — невнятно буркнул Крамнэгел.
— Имена, Барт, имена…
— Имена ты знаешь не хуже меня…
— Джо Тортони… Милт Роттердам… Бутс Шиллигер…
— Да, — нервно согласился Крамнэгел.
— Судья Уайербэк… его честь мэр Города, — продолжил Ал.
— Ты, знать, совсем с ума спятил, — вспыхнул Крамнэгел.
— Ума в тебе не больше, чем в сборщике хлопка.
Он расплатился, и они покинули ресторанчик, не сказав друг другу больше ни слова.
В непродолжительной беседе с мэром Крамнэгел постарался тщательнейшим образом объяснить свою болезненную реакцию на упоминание о возрасте, ни на секунду не опускаясь до извинений. Мэр же отнесся к этому происшествию легко.
— Никто из нас не безупречен, Барт, как говаривала мне моя старая мать-гречанка. Крамнэгел счел замечание мэра неприличным, поскольку он сам — хотя и не обладая достаточной наглостью, чтобы считать себя безупречным, — ни на минуту не допускал мысли о том, что хоть в чем-то может оказаться небезупречным. И умеет же эта скотина мэр сыпать ему соль на раны!
— Какой порядок вы предусматриваете на время моего отсутствия? — спросил он.
— Ну, тут все очень просто, — ответил мэр. — Существуют же установленные правила на случай вашего отсутствия, вашей болезни, неспособности исполнять свои обязанности, экс-сетера, экс-сетера.[3] (В устах мэра латынь почему-то прозвучала как «сетера» в отставке.) Согласно им ваш пост — временно, разумеется, — занимает ваш заместитель. В данном случае — Ал Карбайд.
— Мы только вчера с ним вместе обедали, господин мэр.
— Очень мило.
— Да. Он думает, что мы не прилагаем достаточно усилий, чтобы искоренить организованную преступность.
— Какую такую организованную преступность? — Мэр был само изумление.
— Именно об этом я его и спросил, — поспешно заверил Крамнэгел.
— Шайку Перилли? Или братьев Пенаполи? Но это ведь древняя история. Какая же у нас сейчас организованная преступность?
— То-то и оно… Я вот тоже не знал и спросил, значит, о чем это он… Я прямо, как вы сейчас, господин мэр, сказал ему: «Назови имена».
— А он?
— А он и назвал, — осторожно сказал Крамнэгел. Мэр раскурил сигару и посмотрел на Крамнэгела сквозь табачный дым.
— Следует ли мне знать его мнение, кто они? — так же осторожно спросил он.
— Как сказать… Может, я просто выношу сор из избы…
— Вы — начальник полиции, Барт. А я — мэр. Не вынося сора из избы, мы не сможем руководить.
— Ну ладно… в общем, он назвал Джо Тортони…
— И кого же еще? — улыбнулся мэр.
— Бутса Шиллигера.
Улыбка на лице мэра сразу съежилась.
— Милта Роттердама.
Теперь мэр больше не улыбался совсем.
— И судью Уайербэка.
Мэр моргнул. Затем рассмеялся.
— Удивительно, что в такую компанию Ал не зачислил и меня, — пошутил он.
— Ну, он так далеко еще не зашел, — в тон ему рассмеялся и Крамнэгел.
Как раз в это время загудел на столе селектор.
— Да? — нажал на кнопку мэр. В динамике забился консервированный голос его секретарши: — К вам мистер Роттердам, сэр.
— Попросите его подождать. — Мэр выключил аппарат. — Что ж, Барт, извините, но… дела. Наслаждайтесь путешествием и передайте мои наилучшие пожелания миссис Крамнэгел. Пожав мэру руку, Крамнэгел покинул кабинет. Не успел он скрыться за дверью, как мэр тут же включил аппарат внутренней связи.
— Мистер Роттердам ждет приема один?
— Нет, сэр, с ним мистер Тортони.
— Проводите их через кабинет казначея, хорошо? Я не хочу, чтобы они наткнулись на Крамнэгела.
— Хорошо, сэр.
Отойдя к окну, мэр прищурил глаза и глубоко затянулся сигарой, размышляя о том, что Ал Карбайд — человек толковый и стоящий и что такого человека всегда безопаснее иметь союзником, нежели врагом.
