– Мы ничего не видели, – заявила она, – мы приехали встречать Марусю и… опоздали. Если бы мы на пять минуть раньше приехали, мы бы ее забрали и ничего не случилось бы….
– Возможно, – согласился Игорь. Он очень устал и от усталости забыл, как нужно играть в «деревенского детектива», – но речь сейчас не о том, что вы опоздали, а о том, что ваш мальчик оказался ближе всего к… месту происшествия. – Мальчика зовут Федор, – отчетливо выговорила она, и Никоненко моментально понял, что теперь она в ярости.
– Вы совершенно напрасно злитесь, – сказал он миролюбиво и поудобнее устроился на жесткой кушетке. Ноги гудели так, будто он вчера весь день сдавал нормативы по бегу, – это только начало. Вы свидетель покушения. Утром к вам на работу пожалует ФСБ, к обеду опять я заеду, а к вечеру, скорее всего, опять ФСБ. А потом мы вас к себе пригласим, и вы приедете. И даже не станете врать, что вас не отпустил начальник.
– Я сама себе начальник, – слова падали, как маленькие ледяные шарики. Она с трудом держала себя в руках.
– Ну конечно, – согласился он и прикрыл глаза, – вы кто? Хозяйка туристического агентства? Или салона красоты для богатых мальчиков и девочек?
На этом месте она засмеялась, и Никоненко оценил ее выдержку.
– Я генеральный директор рекламного агентства «Вектор», – она потянула к себе щегольскую лакированную сумочку, чем-то в ней звякнула и достала визитную карточку, – слышали про такое? Наверняка слышали, даже если сейчас скажете, что нет. Мы только что вместе с ОРТ провели большую церемонию в Кремле, вся Москва был афишами заклеена.
– Я должен выразить восхищение? – осведомился Никоненко.
– Вы должны осознать, что я не содержу кабинет тайского массажа, и разговаривать со мной соответственно. Федор, спустись к автомату и добудь мне какой-нибудь воды. Лучше всего минеральной. Если нет – кока-колы. Если нет кока-колы, фанту или спрайт. У тебя есть монетки?
Федор соскочил с кушетки и побежал в сторону лестницы.
– Только ты смотри, не уходи никуда! – Он повернулся и шел теперь спиной вперед. Алина махнула ему рукой.
– Значит, так, – сказала она, как только он скрылся из виду, – ни в какое ментовское благородство я не верю и фильмы вроде этих ваших «Разбитых фонарей» не смотрю. Вряд ли я смогу вас остановить, если вы всерьез вознамеритесь допрашивать Федора. Хотя, может, и смогу. Сегодня говорить уже поздно, а завтра я подключу к этому делу кого-нибудь из своих адвокатов, и он мне все растолкует про то, как допрашивают несовершеннолетних.
– Я не собираюсь допрашивать никаких несовершеннолетних, – вяло возразил Никоненко, не открывая глаз, – я собираюсь спросить, не видел ли ваш мальчик чего-нибудь такого, что поможет мне найти человека, который чуть не укокошил его мамашу. А может, и укокошил, мы ведь еще не знаем.
Она осеклась, и он открыл глаза, испугавшись, что она вцепится ему в волосы.
Смотреть на нее было неприятно. Она вся была очень узкая, смуглая и длинная, как копченый угорь или Ирина Хакамада. И очочки в темной сиротской оправе, должно быть, долларов за пятьсот, как у той. И волосы подстрижены под призывника в первый день службы, должно быть, у какого-нибудь Вячеслава Зайцева. Впрочем, Вячеслав Зайцев – это наряды, а прически – это Сергей Зверев, или что-то в этом роде.
Ноги, в отличие от волос, у нее были бесконечной длины, обтянутые черными джинсами. Стильные ботинки на толстой подошве терялись где-то вдали, под кушеткой. Имелась даже грудь под черной же водолазкой, рельефная и несколько вызывающая. И короткая кожаная курточка, небрежно наброшенная на худые плечи.
Никоненко был уверен, что ее визитка – тоже черного цвета, а имя написано непременно золотом. Он потянулся и вытащил карточку из ее стиснутого кулачка.
Визитка была светло-серая, почти белая, приятно шершавая на ощупь. Буквы черные, выпуклые, державшиеся со скромным достоинством. «Алина Аркадьевна Латынина, генеральный директор». В углу неброский логотип в стиле «техно».
Ошибся.
Не угадал.
И на старуху бывает проруха. На всякого мудреца довольно простоты. Не имей сто рублей, а имей… Нет, это здесь ни при чем.
Просто он начал засыпать.
– Значит, так. Если мальчик сегодня поговорить со мной не может, хотя чем раньше, тем лучше, конечно…
– Мальчика зовут Федор, – перебила она, как будто выталкивая из себя слова, но Никоненко не хотелось идти на уступки.
– … тогда мы поговорим завтра. Хотя завтра ваша подруга может умереть, и с мальчиком будут сложности….
Все-таки она на него бросилась, а он был уверен, что у нее кишка тонка. Как правило, именно такие, о- очень крутые на вид, на деле оказываются всмятку, или, на худой конец, «в мешочек».
– Не смей так говорить со мной, ты, придурок, твою мать! Ты думаешь, что, если ты из ментуры, тебе все можно, да?! – Она брыкалась и извивалась, норовя его лягнуть или хотя бы задеть, но он крепко держал ее за руки и сверху еще придавливал железным локтем. – Тебе что, развлечений не хватает на твоей поганой работе?! Ты зачем сюда пришел?! Зачем ты к нам лезешь?! Тебе же наплевать на Марусю, тебе же на всех наплевать!!! Ты же все равно никого не найдешь, вы же никогда никого не находите, вы только вид делаете, козлы, уроды!..
– Стоп, – приказал ей Никоненко, решив, что они уже развлеклись достаточно, – хватит. Возьмите себя в руки. У вас был трудный день, и у меня тоже. Считайте, что про козлов и уродов я не слышал.
