Алиной к ней поедем, потому что меня нельзя одного в пустую квартиру, и в школу я завтра не пойду! То есть сегодня!..
– Когда допросить-то можно? – повторил Никоненко скучным голосом. – Точно вечером или, может, пораньше?
Теперь уже не только врач, но и копченая селедка посмотрели на него с брезгливым недоумением. Селедка – еще и с ненавистью.
– Вы пока не уезжайте, – посоветовал он, подогревая ее ненависть. Как будто черт его толкал в бок костлявым волосатым локтем! – Мне еще с мальчиком придется поговорить. Сегодня, – добавил он с нажимом. – У вас есть где-нибудь тихое место? Только не в коридоре.
– Во второй ординаторской у нас самое тихое место. Проводить? – И, демонстрируя полную солидарность со слабой женщиной перед цементно-бетонным ментом, спросил: – Может, чаю вам согреть? Или мальчику? Если есть хотите, на втором этаже круглосуточный буфет, только там одна пицца и сардельки.
Лучше сразу пригласи ее в свою хрущевку-распашонку, санузел совмещенный, молча посоветовал врачу Никоненко.
Только не пойдет она. Ты что, не видишь бриллиантовый ручеек и черную жемчужину, и очочки, и ботиночки, и простецкую кожаную курточку, на ощупь как шелк? Где тебе! Ты только что отмылся от всей сегодняшней кровищи и чувствуешь себя спасителем человечества, благородным героем, сэром Ланцелотом. Только ни черта ты не Ланцелот. Ты – такой же, как я, специалист средней руки на средней же зарплате.
Госслужащий.
Под конец жизни ты выбьешься в начальники отделения, а я выйду в полковники. Получим мы с тобой еще по полтиннику прибавки, и в метро, по дороге на работу, станем читать в журнальчике «Семь дней» о том, что «организатор фестиваля, рекламное агентство „Вектор“, в лице генерального директора Алины Латыниной, выразило благодарность спонсору, мэру, премьеру…».
– Я не знаю, что вы себе вообразили, но допрашивать Федора я вам не позволю, – решительно заявила Алина Латынина. К этому моменту Никоненко уже был зол как черт. Кажется, только что он был уверен, что вывести его из себя невозможно.
– Мне не требуется ваше позволение. Мне нужно работать. В этот момент моя работа состоит в том, чтобы найти человека, который стрелял в его мать. Федор, ты в состоянии поговорить со мной или нет?
– Я… в состоянии, – выговорил тот неуверенно и посмотрел на Алину: – Ты не сердись, Алин! Я очень не люблю, когда ты сердишься!
– Я не сержусь.
– Где ваша вторая ординаторская? Давайте-давайте, шевелитесь! Вы-то сейчас все спать пойдете, а я в управление поеду!
– Вы сами выбрали себе такую работу, – подзудила мымра, – выбрали бы другую и не ездили бы сейчас в управление!
Никоненко не удостоил ее ответом. Во второй ординаторской было душно и почему-то сильно пахло нашатырным спиртом. Врач зажег свет и оглядел свое хозяйство, как будто видел впервые.
– Ну вот, – сказал он, смущаясь Алины, – окно не открывается, а воняет, потому что утром практиканты бутыль с нашатырем разбили.
Он последний раз взглянул на Алину и вышел. Никоненко был совершенно уверен, что он станет караулить ее в коридоре.
– Вы только меня не перебивайте! – приказал он ей. – Или придется все начинать сначала, а мне и вправду некогда. Сядьте в угол и сидите тихо.
– Я на вас жалобу напишу, – сообщила она.
– Валяйте, – разрешил Никоненко и, придвинув шаткий стульчик, устроился напротив Федора. – Расскажи мне, как все было. С самого начала.
– Сначала мама сказала, что она сегодня вечером идет в свою школу, – добросовестно начал Федор, – поэтому математику и английский у меня проверит Алина, а я не хотел, чтобы она проверяла, потому что мы…
– Она всегда с тобой остается, когда мама уходит?
– Всегда, – согласился Федор с удовольствием, – бабушка не любит со мной оставаться, она говорит, что возни много и что мы сели ей на шею, а Алина всегда остается, и мы с ней ездим кутить. Мама, правда, ругается, но мы все равно ездим.
– Куда вы ездили сегодня?
– В «Седьмой континент» за мороженым, – раздраженно сказала из угла Алина. – Зачем вам…
– В какой?
– Что – в какой?
– В какой «Седьмой континент»?
– Который на Лубянке! Что вам за…
– Так, что потом?
– Потом мы поехали к Алине, мультфильм смотреть.
– Какой мультфильм?
– Ну, мы купили мультфильм, – объяснил Федор терпеливо, – про Мулана.
– Не про Мулана, а про Мулан, – поправила Алина. – Мулан – это она.
