– А потом все закричали, подбежала Алина, и я ничего не видел, потому что она меня спиной повернула. Я даже не понял, что мама… что с мамой… что…
Мордочка у него странно набухла, губы повело в сторону, и он вдруг во весь голос завыл, именно завыл, а не заплакал.
Алина кинулась к нему и стала бестолково вытирать ему лицо скомканным носовым платком, и уговаривать, и шептать на ухо, и прижимать к себе, а он все выл и выл.
– Стресс, – сказал Никоненко равнодушно. Немножко слишком равнодушно, но ему очень жаль было Федора, который только сейчас осознал, как страшно ему было.
– Вы садист! – в лицо ему выпалила Алина. – Вас надо изолировать от людей, ясно вам?! Если вам еще раз взбредет в голову поговорить с нами, обращайтесь к моему адвокату!
– Опомнитесь, – насмешливо сказал Никоненко, – к какому еще адвокату? – Анискин опять куда-то подевался. Куда-то он все время пропадал в присутствии этой мымры. Игра в деревенского детектива никак не складывалась. Или они просто так устали вместе с Анискиным?
– Дайте мне ваш адрес, – приказал он мымре, вовсе не уверенный, что она его послушается, – если вы мне понадобитесь, я заеду. Или еще кто-нибудь.
Он записал адрес и сказал Федору, который все еще судорожно всхлипывал:
– Держись, парень! Ты молодец. Только в следующий раз, когда мы с тобой будем разговаривать, постарайся не плакать.
– Никакого следующего раза не будет, – отчеканила Алина, взяла Федорову ладошку и поволокла его к двери.
– Ну-ну, – неопределенно пробормотал Никоненко.
Глядя в ее возмущенную спину, он дошагал до конца коридора, прикидывая, не поговорить ли ему еще раз с врачом, когда из-за обшарпанного угла прямо на них вышел Потапов Дмитрий Юрьевич.
– Ну что? – спросил он, не повышая голоса. – Как дела?
– Капитан Никоненко Игорь Владимирович, уголовный розыск.
– Потапов Дмитрий Юрьевич, Министерство по делам печати и информации.
– Мне бы поговорить с вами, Дмитрий Юрьевич.
Потапов на секунду заколебался, и Никоненко понял, что он колеблется.
«Не хочет он со мной разговаривать. Он играет благородную и важную роль „отца родного“. Он не погнушался приехать узнать о здоровье бывшей одноклассницы, которую подстрелили вместо него, а я ему мешаю. Я напоминаю ему о том, что его самого чуть не убили, что его охрана ни черта не охраняет, что ему – „самому Потапову“ – придется теперь давать показания, что-то такое вспоминать, рассказывать…»
И еще Никоненко решил почему-то, что Потапов прикидывает, не позвонить ли ему сию минуту Томину Борису Васильевичу, министру внутренних дел.
Ты бы, Борис Василич, укротил своих бойцов, честное слово!.. Когда на улице стреляют – их нет никого, а как показания снимать, так они тут как тут! Топорная работа, Борис Василич, распустил ты их…
Однако Потапов звонить Борису Василичу не стал.
Благородный, понял Никоненко.
– Вы… подождете меня? – спросил он довольно холодно. – Вообще-то я приехал узнать, как Маня Суркова себя чувствует.
– Нам сказали, что она справится, – вдруг подал голос Федор, которого в некотором отдалении держала за руку мымра Алина Латынина. От любопытства мымра по-черепашьи вытягивала вперед худую шею. – У нее положительная… эта самая… как ее… Алин, ну что у нее положительное-то?
– Динамика, – подсказала Алина.
Потапов повернулся к ним, и Никоненко показалось, что так он всегда дает понять, что аудиенция окончена.
Хрен с вами, решил Никоненко, неожиданно приходя в бешенство. «Я никому не нужный, маленький капитан из уголовного розыска, а вы все большие шишки. Вы можете вызывать своих адвокатов, звонить Борису Василичу и демонстрировать мне свое презрение. Я стерплю. Потому что это моя работа».
Кажется, еще несколько часов назад он был уверен, что вывести его из себя невозможно.
– … спасибо, что приехали, Дмитрий Юрьевич, – говорила Алина негромко. Даже голос у нее изменился, стал грудным и глубоким. Этот новый голос как бы говорил Потапову: «Мы с тобой одной крови». – К ней пока не пускают, хотя капитан и собирался ее допрашивать. Она без сознания.
Охранник топтался рядом, и Никоненко заставил себя вернуться от высоких материй к тому, зачем он сюда приехал.
Ему непременно нужно узнать, тот самый это охранник или уже другой. И еще – разговаривал ли он уже с ребятами из ФСБ.
Из ординаторской вышел давешний врач и замер в дверях, увидев Алину и Потапова.
Ну что? Скушал, дорогой доктор Айболит? Или все еще мечтаешь отвести ее в сосисочную на той стороне Садового кольца, а потом в свою совмещенную хрущевку?
– … мы уже уезжаем, Дмитрий Юрьевич, мы за ночь устали очень. Вот моя визитная карточка, там есть все телефоны, если что, можете звонить в любое время.
– Может, вас отвезти? Я сейчас отправлю водителя.
– Нет-нет, спасибо, я на машине.
