— А вы кто? — перекрикивая собачий лай, спросил неведомый мощный голос.
— Моя фамилия Хохлов, я друг Димона, то есть Дмитрия Пилюгина из шестнадцатой квартиры. Мне нужно с вами поговорить.
— Я не стану с вами разговаривать.
— Наталья Павловна! — закричал Хохлов и опять стал озираться. — Я ничего плохого вам не сделаю! Мне просто нужно спросить!
— Меня уже спрашивали в милиции. Я все рассказала.
— Наталья Павловна, вы меня видите?! — И Хохлов повернулся вокруг своей оси, как балерина в финальной сцене балета «Жизель». — У меня нет оружия и вообще ничего нет! Я могу оставить на площадке куртку, чтобы вы не беспокоились! У меня всего два коротких вопроса, и я уйду!
— Я вам не открою.
На площадке было всего две двери. Возле одной из них плясал Хохлов, а вторая вдруг на секунду приоткрылась, из нее показалось любопытное лицо и тут же скрылось. Громыхнуло железо, щелкнули замки.
— Ну, хотите, давайте так поговорим, через домофон! — надрывался Хохлов. — Клянусь вам, я только спрошу и уйду! Клянусь!
— Черт с вами, — сказал динамик. — Сейчас.
То ли из-за мощного голоса, то ли из-за того, что пришлось потратить столько усилий, чтобы уговорить неведомую Наталью Павловну, Хохлов ожидал увидеть могучую и дородную даму средних лет в лосинах и длинной майке.
Когда дверь отворилась, он чуть в обморок не упал.
Наталья Павловна оказалась эфемерной красавицей в джинсах и короткой вязаной кофточке, приоткрывавшей смуглый живот. В пупке блестел бриллиант.
Хохлов открыл и закрыл рот.
— Если вы меня прикончите, — предупредила Наталья Павловна, — не будет вам ни прощения, ни оправдания!
— Я… не собираюсь, — уверил ее Хохлов, косясь на пупочек. — Вы мне только скажите, что вы видели той ночью, когда убили Кузмина.
— Проходите, — пригласила красавица. — Хотите, кофе сварю?
Хохлов истово закивал и сказал:
— Нет.
— Я не поняла.
В просторном холле пахло сухими цветами и кофе, и лежал японский соломенный коврик, и на деревянной лестничке валялась белая шуба.
— Але! — из-за его спины позвала Наталья Павловна. — Вы кофе будете или не будете?
Хохлов помотал головой, на этот раз отрицательно.
— Ну, как хотите.
Из распахнутых двойных дверей выбежала длинная и узкая такса и остановилась, задрав длинную и узкую морду.
— Это Милка, — представила Наталья Павловна.
Такса подошла к Хохлову и зарычала.
— Милка, если он станет меня убивать, тебе придется его порвать в клочки, — сообщила таксе хозяйка. — Понял, мальчик?
— Она же Милка, — глупо сказал Хохлов, но тут такса повернулась к нему задом и стало отчетливо видно, что это и впрямь мальчик.
— Ну и что? На самом деле его зовут Милон. Помните «Недоросля»?
Хохлов не помнил никакого недоросля, и Наталья Павловна пояснила, что комедию «Недоросль» написал Фонвизин, и там как раз есть персонаж, которого звали Милон.
Хохлов смотрел на нее во все глаза.
— Так о чем вы хотели меня спросить?
Она сгребла с лестницы белую шубу, поднялась на две ступеньки и зашвырнула ее наверх. Шуба тихонько сползла обратно. Девица не обратила на нее никакого внимания.
— Вы гуляли позавчера вечером с… Милоном и видели драку. Правильно я понял?
Она вздохнула и пятерней растрепала и без того растрепанные белые волосы. Растрепав, она, кажется, стала еще красивей.
— Ну, что-то такое примерно… Ну, то есть не драку, а как дядька из нашего дома дал второму дядьке в морду. То есть в лицо. То есть по физиономии.
— Что было дальше?
Она пожала плечами:
— Милка залаял, я побежала, и все. Больше ничего не было. Я это в милиции рассказала.
— А где вы были в тот момент?
Она удивилась:
— Во дворе.
Хохлов посмотрел на нее.
— У вас везде объявления, что во дворе с собаками гулять нельзя, — быстро сказал он. — Что их нужно выводить за территорию. Вы… Милона выводили за территорию?
— Конечно.
Думать последовательно и логично, приказал себе Хохлов, вспомнив наказы подполковника Никоненко. Думать так, чтобы все укладывалось в схему.
— Но дом можно обойти только с одной стороны, — продолжал Хохлов, — с той, где подъезд. Они дрались возле подъезда. Вы шли к воротам или возвращались от них?
— Возвращалась. Я с перепугу побежала обратно к воротам вместо того, чтобы к своему подъезду бежать. Мне тогда бы нужно было мимо них, а я… испугалась.
— Так. Вы испугались и побежали к воротам. Дальше что?
— Ничего. Я постояла, постояла и пошла обратно. У подъезда никого не было, я специально заглянула за угол, прежде чем дальше идти.
— Стоп, — сказал Хохлов. — И трупа не было?
— Ну, конечно, нет! Что за глупости вы говорите! Если бы там был труп, я бы от страха…
— Стоп! — закричал Хохлов. — Если трупа не было, тот самый, с кем дрался ваш сосед, должен был пройти мимо вас, если он шел к воротам! Он мимо вас прошел?
Девица подумала.
— Никто мимо меня не проходил.
— Но этого быть не может! Этого просто не может быть, и все!.. — Тут такса Милон, которой не нравились крики Хохлова, залаяла и стала припадать на передние лапы.
— Замолчи, — велел ей Хохлов. — Если он не проходил мимо вас, значит, он вернулся в подъезд! Больше ему идти было некуда.
— Ну, этого я не знаю, — бодро заявила девица. — Может, он на такси уехал! Там машина-такси стояла, а потом уехала.
— Где стояла машина?
— Довольно далеко, у детской площадки.
— И она вам навстречу не проезжала?
— Нет. Когда мы с Милоном возвращались, она все еще там стояла, а дядек не было, ни одного, ни другого.
Хохлов думал, и ему казалось, что он думает очень последовательно и логично.
— А вы не видели, кто сидит в такси?
— Господи, ну конечно, нет! Водитель там сидел, потому что двигатель работал и фары светились. Но я же вам говорю, она далеко стояла!.. У детской площадки! Может, водитель ждал кого-то!
— Хорошо, — сказал Хохлов. — Хорошо. Спасибо вам большое. А вот когда они… дрались, вы не видели, на том, втором, была шапка или нет?
