прошлого раза и воспаленно пульсировало.
Арина взвыла, слезы брызнули у нее из глаз, она стала отрывать от себя вцепившуюся руку, и тут над ней произошла какая-то короткая схватка — она не видела, что именно, потому что от боли не могла разлепить глаз, — послышался тяжелый прыжок, рык, визг, что-то с грохотом упало, и вершиной какофонии стал громовой голос, грянувший как с небес:
— Что здесь происходит?!
Арина, чувствуя, что больше никто не держит ее за волосы, проворно поползла и остановилась, только упершись лбом в стену. Перебирая руками, она поднялась и тут разлепила глаза.
Ничего особенного не происходило, только кто-то все еще продолжал дубасить ее по голове короткими острыми ударами, в самое темечко.
Раз-раз-раз, удар за ударом.
Пытаясь защититься, она закрыла уши руками.
Кресло было перевернуто, колеса у него крутились, и все в разные стороны — по крайней мере, Арине так показалось. Галя в отдалении беззвучно открывала рот, приседала и хлопала себя руками по бокам, как наседка. Из пасти собаки Тяпы свешивалась человеческая кисть, которая шевелила пальцами, как в фильме ужасов.
— Ти-ха!! — Это гаркнул Хохлов. Во все горло.
Он не может гаркнуть, потому что его здесь нет. Здесь только Галя и ее мать, которые называют его негодяем и прохиндеем и грозятся подвести под монастырь!
— Ти-ха всем! Тяпа, фу! Фу, я сказал!!
И тут произошло чудо. Удары в голову прекратились, и оказалось, что это были не удары, просто такой громкий крик, что Арине чудилось, будто он лупит в самое темечко.
Как только мамаша перестала вопить, стало слышно, что Галя приседает и бьет себя по бокам не беззвучно, а с причитаниями.
— Тяпа!!!
Могучие челюсти разжались, рука вывалилась из пасти, изрядно помятая и обслюнявленная.
— Что здесь происходит?! Тяпа, место!!! Арина, что происходит в моем доме, я спрашиваю?!
— Убиваю-у-у-ут! Спаси-и-ите! Помоги-и-ите! — тихонько простонала обслюнявленная Галина мамаша.
— Врача! — пискнула Галя.
Громко стонать и пищать никто не решался.
Хохлов кинул на пол какие-то пакеты, целую кучу, подошел, отпихнул Тяпу и ощупал мамашину руку.
— Зачем вы засунули ладонь ей в рот, Тамара Германовна? — осведомился он. — Хорошо, что она не откусила, а могла бы!..
— Она бешеная! — задыхаясь, простонала мамаша и села на пол. — Бешеная она! Усыпить! А мне укол! Укол в живот!
Хохлов еще пощупал, а потом приказал:
— Пойдите и вымойте руку, она вся в слюнях! Арина, почему ты без штанов?! Галя, как ты сюда попала?! Мы же решили, что ты здесь больше не живешь! Тяпа, место, я сказал! Почему на полу вода? Меня опять залили?
— Это я тебя залила, — призналась Арина. — Я мыла собаку, а она отряхнулась, и вот теперь вода кругом.
— Что ты делала? — переспросил Хохлов.
Арина совсем сникла:
— Собаку мыла.
— Таких собак, — сказал Хохлов назидательно, — моют на автомобильной мойке. В ванне их мыть нельзя. И чем ты ее мыла? Моим французским шампунем?
— Она бешеная! Они обе бешеные! Она на меня собаку натравила! Мне теперь придется уколы колоть! Ты мне заплатишь! Ты мне за все заплатишь, урод проклятый!..
— Да вы посмотрите на руку, Тамара Германовна, — предложил Хохлов, — на ней ни одной царапины нет, рукав даже не порван! Какое бешенство?! Кто вас травил собаками?!
— Твоя любовница, — пропищала Галя. — Твоя любовница натравила собаку на мою мать!
— Ты мне за все-о-о-о, за все-о-о-о заплатишь! Ты думал, что просто так отделаешься?! Не на ту напал! Все у тебя отберу, деньги отберу, квартиру отберу, машину, голым в Африку пущу, куда ворон костей не заносил!.. По суду отберу, сейчас у народа все права есть!.. — выла мамаша.
— Вы… о чем это? — спросил Хохлов. — Галь, зачем тебя сюда принесло?! Мы же все решили!
— Ни… ни… ничего мы не… не решили! Это ты меня бро… сил… подонок!
— Я подонок, — согласился Хохлов. — И я тебя бросил. И дальше что?
— Мить, — тихонько сказала Арина, — я, пожалуй, поеду. Где моя одежда?
— Понятия не имею. Я тебя не раздевал, — заявил Хохлов с ужасающей бесцеремонностью. — Подбери пакеты с пола и засунь еду в холодильник. Поняла?
— Митя, я не могу…
Хохлов подошел к ней, взял за руку повыше локтя и поволок за собой. Она упиралась, но шла, потому что он был сильнее, еще болела рука, за которую он ее схватил.
Он втолкнул Арину в кухню, вышел и через секунду вернулся с пакетами.
— Разбирай. Сделай что-нибудь полезное.
— Митя, я не могу. Я поеду домой.
Хохлов смерил ее странным взглядом:
— Ну, судя по тому, что я слышал с лестницы, у тебя ко мне любовь. Последние пятнадцать лет. Поэтому делай то, что я говорю.
Арина смотрела на него с ужасом.
— Ты слышал?! Послушай, Мить, это… неправда! Я… просто так сказала!.. Я сама не помню, что говорила!..
Она бормотала, а Хохлов стоял и слушал. И Арине было очень страшно.
— Она говорила, что ты подонок и мерзавец, а я сказала, что…
— Да, да, — подбодрил ее Хохлов. — Ты сказала, что я лучший человек на свете. Это я тоже слышал. Ты пока займись сумками, а я разберусь… с дамами.
Он вышел, а она осталась одна на кухне и вдруг осознала, что он на самом деле все слышал!.. И теперь непонятно, что нужно делать, как жить дальше, как оправдываться и убеждать его в том, что она не собирается ему навязываться!..
Вернее всего было бы, конечно, одеться и уехать, но путь к отступлению отрезан — за дверью гремел Хохлов и повизгивали мать и дочь, и было ясно, что это надолго — страсти разыгрались нешуточные.
Тут вдруг Арина еще дополнительно осознала, что на ней нет никакой одежды, кроме лифчика и трусов, а бледные, отливающие синевой ноги кое-где в собачьей шерсти, и волосы на голове торчат в разные стороны, и вдобавок с одной стороны выдран значительный клок, и там, видимо, теперь всегда будет лысина!
Арина Родина застонала, заметалась, ища во что бы завернуться, но так ничего и не нашла — кухонные полотенца были слишком малы и никак не желали сходиться на животе. Хотя живот и оставался плоским благодаря Ксеникалу — незаменимой голубой капсуле. Арина никогда не поправлялась и считала, что это у нее особенность такая, не поправляется она, и все тут!.. Но в прошлом году, как раз перед вожделенной поездкой в Ялту, вдруг выяснилось, что она не может влезть ни в один купальник, а сарафан так обтягивает живот, что ехать в нем невозможно, неприлично!.. Пришлось покупать другой сарафан, который Арина возненавидела уже за то, что он был на два размера больше.
Диет было перепробовано великое множество, и все без толку, разумеется. Если бы не рекомендации врача по правильному питанию и назначенный им же Ксеникал, стройная фигура могла навсегда остаться мечтой. Волшебный препарат не подвел, и этим летом любимый сарафан уже ничего не обтягивал, а развевался на горячем крымском ветру, как и положено сарафану. Арина с той поры уверовала в голубые капсулы, и швейцарское средство всегда держала дома, зная, что с ним она уж точно похудеет!..
