– Люська?! Ты что? С ума сошла! Отвечай немедленно!
Но ответить она не успела. В дверь позвонили.
…Жорж Данс отворил дверь и очень удивился, увидев у себя на пороге тетку с первого этажа.
– Здравствуй, милый, – ласково сказала та. – Можно мне пройти-то?
Он подумал и посторонился, пропуская ее.
Она была большая, важная, в расписном балахоне, на котором цвели заморские цветы и порхали заморские птицы.
На столе у него лежала рукопись – та самая! – и еще листочек бумаги, на котором он вел свои подсчеты.
Жорж, потеснив на пороге комнаты тетку, бросился вперед и проворно спрятал и рукопись, и бумажку в стол, задвинул ящик и повернулся к столу спиной и сложил руки на груди.
– Что вам? – сухо спросил он тетку.
Он знал, что она гадает, но позабыл, как ее зовут. Вообще он не любил, когда соседи совали нос в его дела. Кто их знает, что там у них на уме, может, они роман его хотят украсть! Пронюхали, что он должен перевернуть всю русскую литературу, и уже зарятся на его лавры и мировую славу! А может, и вовсе недоброе затевают. Жорж знал, что на гениев то и дело бывают «гонения», и был уверен, что и сам без «гонений» не обойдется, и ожидал их с мученическим смирением и кроткой улыбкой – ему представлялось, что все гении именно так себя ведут.
Но все же лучше от соседей подальше, подальше!..
– Что-то ты грязью совсем зарос, милый, – пропела тетка добрым голосом, а сама так и стреляла глазками по сторонам! Над глазами у нее были нарисованы синие облака – наверное, ей казалось, что это очень красиво, когда веки сверху закрашены синим. – А чего ж это Люсенька не приходит к тебе убираться?
– Никто ко мне не приходит, – высокомерно ответил Жорж Данс и придержал коленом ящик стола с рукописью, который все норовил самопроизвольно выехать. – Что вам нужно?
Тетка еще пооглядывалась по сторонам и спросила заговорщицким тоном:
– А хочешь, я тебе погадаю? Вот прямо сейчас погадаю, касатик! Хочешь?
И, как фокусник кролика из шляпы, выхватила из кармана расписного балахона колоду засаленных карт и длинной лентой перекинула их с руки на руку.
Жорж смотрел на нее с ужасом.
– Да не надо мне гадать, зачем?!
– А это тебе, касатик, лучше знать – зачем? Хочешь, на интерес тебе погадаю, на червонную даму, на дальнюю дорогу, на казенный дом? На что хочешь, на то и раскину карты!
– Да ни на что я не хочу! Не надо мне ничего, зачем вы пришли, уходите! – скороговоркой выпалил он.
– Не уйду, касатик, не уйду, не трясись! – Люба махнула балахоном, прошла мимо Жени, уселась в кресло и положила ногу на ногу. Она была довольно толстой, и сидеть так ей было очень неудобно. Нога съехала и плюхнулась на пол.
– Что вам надо?! – пронзительно закричал Женя. – Уходите!
– А надо мне денег, – сказала Люба деловито. – Дай мне, и пойду я с миром, дорогой ты мой писатель!
Женя пришел в абсолютное умоисступление.
Денег? Каких еще денег? Что ей надо, когда у него шаром покати и он беден, как церковная мышь в приходе попа-пьяницы?! Его роман, величайший в истории человечества, отвергнут, ему не платят ни гроша, и дядя Гоша, который подкидывал ему легкие денежки, в могиле.
Он в могиле по вине тех, что подбираются нынче к Жоржу! Данс знал, что их нет, что все это плод его воображения, фантомы, духи, – и все же он точно знал, что они есть.
Он сам их видел.
Жорж промаршировал к двери и настежь распахнул ее.
– Вон! – заявил он, появляясь в комнате. – Извольте выйти вон!
Вот как сказал будущий классик русской литературы в полном соответствии с оной!
Тетка посмотрела на него и зевнула – кажется, специально, чтобы вывести его из себя.
– Да никуда я не пойду, что ты стараешься-то! – равнодушно произнесла она. – Денег дай, и тогда я пойду.
– Каких денег?! – завизжал Женя, так что эхо отдалось во всем доме и дверь тихонько скрипнула – или за ней кто-то был?..
Но ему некогда было разбираться.
Сейчас он вышвырнет эту змею, эту шпионку, которая заползла в его дом, которая…
Он вплотную подошел к креслу, но решительно не знал, что делать дальше. Как именно он станет вышвыривать шпионку и змею?! Он, наверное… того… не справится сам, наверное. Она тяжелая вроде и сильная, вон какая откормленная по сравнению с худосочным Женей!
– Ну чего ты визжишь? – спросила тетка. – Я ведь все знаю. Все-все про тебя знаю. Мне карты
