– Я те покажу, как людей взрывать! – выла Люба. – Я те покажу, как денежки прикарманивать!
Снизу бежали какие-то люди, но на них никто не обращал внимания.
На пороге стоял Олежка, и вид у него был растерянный. Откуда-то сверху неслись завывания, крики и удары, а также ругань, брань, сквернословия, нецензурщина и звуки сечи.
Стены сотрясались.
– Господи, – сказала Олимпиада растерянно и выглянула из-за двери, – что происходит?! А мы сидим и ничего не слышим!
– Опять твои аборигены подрались, – пояснил Олежка брезгливо и сделал движение, чтобы войти в квартиру. – Я поднялся посмотреть и ушел! Там кошмар просто!
Олимпиада вытолкала его из прихожей и выбралась на площадку.
На третьем этаже происходило нечто невообразимое.
– Господи, – опять пробормотала она и посмотрела на Олежку. Тот покивал, соглашаясь с тем, что ужас что такое происходит, и в это время из квартиры Тихоновой показалась привлеченная шумом Люсинда, а за ней Добровольский, как всегда, невозмутимый.
Увидев Люсинду, Олежка разгневался чрезвычайно.
– Липа! – воскликнул он, перекрикивая шум сечи. – Липа, я же просил, чтобы ее здесь не было!
– Террорист! Бомбист проклятый! – неслось с верхнего этажа. – Весь дом хотел подорвать!
Добровольский подвинул Олежку с дороги и пошел было наверх, но тут случилось еще одно невероятное происшествие. Дверь в четвертую по счету квартиру на площадке второго этажа распахнулась, и на пороге возник высокий парень в джинсах и черной майке. Он что-то жевал и щурился на свет.
– Что за шум, а драки нет? – Тут он заглянул за перила, смешно задрав голову, и сказал уважительно: – О, и драка есть!
– Привет, Володь, – поздоровалась Олимпиада, и Люсинда поздоровалась тоже:
– Здорово, Вовчик, чего это тебя не видно давно?
– Да продаю я квартиру эту, Люсенька! А что это в нашем богоугодном заведении творится?
Тут он увидел Добровольского и протянул:
– Здасти! Вы новый сосед, да?
– Да, но только старый. Я уже старый сосед.
Добровольский по-старинному поклонился, и Володя посмотрел на него как на сумасшедшего, а потом перевел взгляд на девиц, мол, что это такое за церемониймейстер выискался?!
Но разбираться было некогда, потому что бой, кажется, все разгорался и разгорался, и вся компания друг за другом побежала к дерущимся на площадке третьего этажа.
Там они сбились в кучу, не соображая, что нужно делать, и только один Добровольский понимал. У него уже был опыт в подобного рода делах.
Изловчившись, он выдернул из куча-мала ничейную бабу Фиму и передал ее на попечение неожиданно обретенного соседа Володи. Она лягалась и вырывалась, намереваясь продолжать драку, но Володя не позволял, уворачивался от ее ляганий и хохотал во все горло. Люба не давалась совершенно, и Добровольский вывел за линию огня писателя – схватил его сзади за волосы, собранные в хвост, и оттащил к двери. У того была разбита губа и борода сильно повыдергана. Павел Петрович зачем-то повесил на шею мобильный телефон на длинном шнурке, как это любят студенты и школьники, и теперь мобильник неудобно болтался, цеплялся за дерущихся, но Добровольский его не убирал.
Теперь дрались только Люба с плановиком, и Люба одерживала верх. Оттащить их друг от друга никак не получалось.
– Брейк! – вдруг гаркнул Добровольский так, что от дальней стены отвалился изрядный пласт штукатурки. – Стоять!
Плановика и Любу шатнуло в разные стороны. Красин вытаращил глаза, а гадалка облокотилась о стену и взялась за сердце.
– Сил моих нет, – простонала она, обвела всех безумным взором, нашла литератора и из последних сил потянулась, чтобы вцепиться ему в горло, – он дом чуть не подвзорвал!.. В милицию его, в милицию звоните!..
– Да что случилось? – растерянно спросила Люсинда. – Что такое-то?
– А то, что он всех взрывал! – крикнула Люба и ткнула в Женю пальцем. – Я сама, сама слыхала! Они возле моей двери сговаривались! Покойник говорит – я тебе денег дам, а ты по адресу доставишь! А этот ему – далеко больно! А покойник – ну, тогда я накину, езжай, сынок, езжай, ты ж, говорит, в армии сапером служил, все понимать должен! А этот хрен кивнул так и пошел, и пошел!
Люба перевела дух.
Все молчали.
– А когда взорвалось, я сопоставила все и поняла – покойник-то бомбы доставлял, а этот помогал ему! А ты думаешь, я дура, что ли?! Когда сначала про саперов разговаривают, а потом в доме взрыв гремит! Это как понимать?! Это только так понимать, что ты и есть бомбист!
– Ой, черт побери, – сказал Володя и выпустил ничейную бабку. – Кино про террористов!
– Когда вы слышали это, Люба? – спросил Добровольский.
– Да откуда ж я запомню?! Только все равно понятно, раз он сапер и тот к нему с порученьями, то ясно,
