– Еще пожара нам не хватает!
– А что? Пахнет дымом, кажись?
Анфиса Коржикова, хладнокровно копавшаяся в своем ящике, распрямилась, бедром захлопнула его и выскочила из-за стойки:
– Быстро приложите. Вот этой стороной. Ну!
– Ай, щиплется!
– Ничего не щиплется, это перекись.
– Господи помилуй, да что нам с ним делать?
– Ничего страшного, Варвара Алексеевна!
– Да ничего мне не надо, сестренка. Мне бы вот… кровищу смыть, и я… поеду.
Заведующая, которую он назвал «сестренкой», вдруг усмехнулась и поправила на переносице очки, поверх которых смотрела. Уборщица Нина, разинув рот, глазела на них, с ее белой тряпки капала на пол вода. Гениальный Петя опять засунул палец в нос и кричать «пожар!», кажется, пока не собирался. Мать, подталкивая его в спину, шустро продвигалась к двери.
Залитый кровью мужик морщился и шипел, прижимая марлю к щеке, а потом вдруг шагнул и сел прямо на чистую скамеечку, под фикус. Этими скамеечками «для больных» аптека № 5 особенно гордилась.
– Мне бы посидеть малость, – прохрипел он преступным голосом. – Я посижу и того… пойду.
Анфиса посмотрела на заведующую, а та на Анфису.
– В милицию его сдать, – пробормотала из-за Натальиного плеча какая-то бабка, – ишь, расселся!..
– Из-за них, сволочей, всю страну под откос пустили! – поддержал ее гражданин в шляпе и посмотрел воинственно. – Хоть бы передохли все!
– Так, – решительно пресекла прения заведующая, – Анфиса, проводи его на кухню и… займись с ним. Только… одного не оставляй.
– Да я не вор!
– Откуда мы знаем?!
– Варвара Алексеевна, как же можно… внутрь? У нас там препараты дорогостоящие, деньги, наркотики… – Это, конечно, Лида влезла.
– Анфиса, на кухню проводи его! Пусть посидит, там и умыться можно. Девочки, стерильное полотенце принесите туда! И я думаю, что надо все-таки вызвать милицию.
– Да не надо милицию, это я сам, сам того…
– Поскользнулся, упал, очнулся – гипс? – Анфиса за локоть потянула его со скамеечки.
Он поднялся, и все шарахнулись в разные стороны, а бабка даже перекрестилась, как будто сегодня в Воротниковском, почти на Садовом кольце, повстречалась с сатаной!..
– Вот вам смешно, барышня, а я и вправду того… упал.
Придерживая его за локоть, похожий на медвежий окорок, очень горячий и влажный под тонкой тканью рубахи, Анфиса повела его за собой, во внутреннее помещение. Он послушно пошел, придерживая рукой марлевую подушку на щеке.
Вся аптека провожала их глазами.
В кухне – на двери плакат с рюмкой и куриной ногой! – он плюхнулся на стул, прислонился затылком к чистому кафелю и выдохнул с присвистом.
Поглядывая на него, Анфиса достала из морозильника лед, проворно завернула его в очередной кусок марли и сунула раненому в ладонь.
– А?
– Приложите.
Он посмотрел с сомнением. Лед под марлей был жестким и холодным.
– Приложите, приложите, это же лед, ничего такого!
Очень осторожно, морщась и с опаской поглядывая на ком марли, он приложил компресс к щеке и виску.
– Е-мое! – Холодная повязка обожгла кожу, он дернул головой и стукнулся об угол полки. Как-то боком стукнулся, сильно и, кажется, очень болезненно. Даже Анфисе вдруг стало больно в виске.
– Вы что, не видите, что здесь полка?!
– Нет. Не вижу. Я вообще в последнее время как-то не очень… вижу.
– Дайте я подержу! Отпустите!
Она решительно перехватила у него марлю, прижала, а другой рукой крепко обхватила его затылок – чтобы не дергался.
Он почти перестал дышать и только косился из-за марли на ее запястье.
– Вам нужно бросить пить.
– Да не пью я!..
