– Заместителя нашего убили! Диму Ершова, – выговорила секретарша и зарыдала в голос, – Димочку… убили.
– Кто его убил? Когда?
– Ночью убили. Прямо тута, на работе! Ди… Димочка домой собирался пораньше, а его… убили!..
– Кто убил?
– Начальник, – икающим шепотом возвестила секретарша, – у-у, бандитская морда! Он и убил!
– Как?!
Но добиться от Раисы чего-либо связного не представлялось решительно никакой возможности.
У Анфисы был выбор. Она могла немедленно вернуться на работу и больше никогда не вспоминать сэра Квентина по имени Илья Решетников. Она могла быстро и аккуратно унести ноги, сохранив таким образом собственное спокойствие и похваливая свою интуицию за то, что она никогда ее не подводила. В конце концов, этот самый Решетников произвел на нее ужасное впечатление с самого начала.
Но… это была неправда.
Он показался ей смешным, растерянным и абсолютно безобидным. Если бы не Петр Мартынович и его привидение, она бы даже посочувствовала Квентину – в конце концов, никто не имеет права просто так травить честных людей, да еще таким образом, чтобы они посреди улицы падали в обморок и не знали потом, где были и что делали.
И потому она выбрала второй вариант, которого не было в первоначальной программе.
Посмотрев на Раису, она хотела что-то спросить, но не стала, решительной рукой открыла дверь и вошла в кабинет.
Илья Решетников сидел за письменным столом, читал и швырял на пол какие-то бумаги. Бумаг была целая куча.
– А говорят, вы человека убили, – с порога произнесла Анфиса, – правду говорят или врут?
– Врут, – не поднимая глаз, ответил Решетников и очередную бумажку швырнул не просто так, а скатал в комок и кинул его в стену. Комок отскочил и приземлился на диван, где уже валялось несколько таких комков. – Хотя со стороны оно выглядит… похоже.
– Кто оно?
Тут он поднял на нее глаза. Абсолютно несчастные и очень сердитые.
– Вы кто? – спросил он.
Анфиса неторопливо стянула с плеч дубленку и пристроила ее на вешалку, поверх длинного кашемирового пальто.
Вот черт побери, как все сэры в последнее время полюбили кашемир, хоть бы и на автобазе.
– Не придуривайтесь, – велела она хладнокровно. – Вы отлично меня помните. Я Анфиса Коржикова. Я бинтовала ваши раны на поле боя, – и она подбородком указала на его щеку. – Вы заказали мне расследование и обещали денег дать.
– Никакого расследования, – отрезал тот, – тут милиции полно. Теперь ихнее расследование будет.
– Нужно говорить «их», а не «ихнее», – невозмутимо сообщила Анфиса. – Почему здесь полно милиции?
– Слушай, дамочка, ты отвянь от меня, а? – попросил он и опять стал читать бумажки. – Ну, не до тебя мне, ей-богу!
– Не отвяну, – сказала Анфиса, свалила на пол кучу листов, вытащила стул и уселась. Листы упали безобразной кучей.
Илья Решетников проводил их глазами и вдруг рассвирепел:
– Ты чего это тута швыряешься, а?! Расшвырялась! Это тебе не Курский вокзал, ты мне всю почту перебуровила! Давай вали отсюда, а?
– Надо говорить «тут», а не «тута»!
– Мне плевать, как надо, а как не надо!
– А раз плевать, так и говори грамотно!
– А я грамоте, блин, не обучен!
– Раз читать умеешь, значит, обучен!
– А тебе какое дело, умею я читать или не умею!
– А мне никакого дела нету!
– Ну и вали отсюда! Вали, вали, пока цела! Пока я тебя в окно не выкинул!
– Не выкинешь ты меня в окно!
– Да почему не выкину-то?! – совершенно потерялся Илья Решетников и стал подниматься из-за стола. – Давай, давай отсюдова на фиг!
– Надо говорить «отсюда», а не «отсюдова»!
– Да блин!!!
– Да не блин! – перебила его Анфиса. – А на окнах у тебя решетки, и ты меня не выкинешь, понял!
